Этюд в эпическом жанре

Рисовать я начал, кажется, ещё сидя на горшке.

Рисовал всё. Но чаще всего и с удовольствием - как всякий советский мальчик - батальные сцены, всегда и неизменно деля по умолчанию враждующие стороны на «хороших» и «плохих». Плохой, как можно догадаться, всегда была более сильная сторона, слабая же и угнетаемая - хорошей.

В этот раз я замыслил нечто эпически-грандиозное.

Вооруженные копьями и луками, скачущие на мустангах индейцы преследовали таких же конных ковбойцев (так мы тогда говорили), отстреливающихся на ходу из кольтов и винчестеров.

Однако, едва начав процесс я заметил, что масштабность задуманного как-то не очень укладывается в границах альбомного листа. Достал ещё несколько, составил их «квадратом», один к другому. Площадь «холста» увеличилась. Но едва я продолжил, листы разъехались в стороны, в ходе чего зад одной из ковбойских кобыл вполне автономно завис в воздухе, в то время как передняя половина с седоком продолжала бешенную скачку по прерии.

О существовании скотча тогда еще никто не ведал. Соединить же листы с помощью клея не хватало ни усидчивости, ни терпения. И тут меня осенило. Я вспомнил, что в зале, между столом и диваном, имеется довольно широкий участок незакрытых обоев…

Мысль редко расходилась у меня с делом. Воспользовавшись тем, что дедушки не было, а бабушка возилась в кухне, я заграбастал жменю цветных карандашей (фломастеры были ещё редкость и дефицит) и, пробравшись в залу, с умилением застыл перед девственным «полотном»: обои были гладкие, нежно-розовые, с редкими, почти не уловимыми венчиками незатейливого узора; рисовать на таких было одно удовольствие. Вот, где открывался простор кисти и воображению! Остальное - было чисто техническими деталями.

Мне никто не мешал и я, всецело захваченный магией творчества, в креативном упоении даже не заметил, как, заинтригованная отсутствием звуков жизни из моей комнаты, в залу бесшумно вошла бабушка…

К счастью, швабра, которой она, спустя минуту, пыталась выкурить меня из- под двуспальной кровати, была немного короче кровати. Это давало мне возможность манёвра, в то время, когда бабушка меняла дислокацию…

Потом пришел дедушка, прекратил экзекуцию и увел бабушку в кухню. А я лежал в пыльном подкроватье, потирая оставленный шваброй синяк, и крепчал в своей солидарности всем угнетенным.

Впрочем, нет худа без добра. Благодаря случаю, бабушка с дедушкой на следующий день купили в городе модные тогда фотообои, скрывшие под новым культурным слоем мои эпические настенные росписи.

Декабрь 2020