Цифрокирилл

Случилось это в марте и ни минутой ранее. А если и ранее, то никак не двадцать четвертого февраля по старому стилю, а скорее уж, двадцать третьего или какого-нибудь сорок второго. Да простит читатель автора-филолога, который в цифрах ничего не понимает, а буквы любит извращенно, но сильно, как его учили в университетах профессора с обильной растительностью в подмышках и ничтожной растительностью на голове. Так вот, одно совершенно несомненно – это случилось. А когда точно, тут никто не берется свидетельствовать, даже в полиции, под страхом отрезания уха. Факты вещь суровая, как говорил Кутузов, у которого не было глаза, а про уши его очень мало что известно, но на портретах они точно есть – может, художник-подлиза нарисовал их в угоду великому фельдмаршалу, которому не подобает быть на портрете без парадных ушей, а если случается так, что они остаются на поле брани, то денщик обязан достать запасные из специальной коробочки и прикрепить на место серебряным гвоздиком, смоченным в камфарной настойке с добавлением жгучего перца и непременно сельдерея.

Итак, речь пойдет о человеке, который каждому знаком и равно ненавистен начальству и бухгалтерии, потому что дерзость имеет исполинских размеров, плату за свои труды требует, как ветеран войны с Наполеоном, а пользы от него – чуть. Чтобы не тратить драгоценное внимание читателя, скажем прямо и сразу, что герой наш называется айти-специалистом первой категории, у которого в военном билете написано, что он негоден копать рвы и строить укрепленные огневые точки, но это не мешает ему рассматривать с небывалым любопытством фотографии Верхнего и Нижнего Ларса фон Триера. Зовут нашего героя, как водится у айтишников, Кирилл. Еще его могли звать Артемом, но мученица-мать, крича в родах, что муж больше не посягнет на ее тело, сказала акушерке: «Артему не бывать. Что ж у меня внуки будут – Артемовичи? Несуразное отчество, просто фу и кринж». Да, в точности так она и сказала, хотя слово «кринж» завелось в русском языке, когда Кирилл, не ставший волей матери Артемом, заканчивал скорбную свою учебу в инженерно-техническом колледже, который на районе безграмотные и неумные люди называли вонючей шарагой.

Впрочем, к делу, любезный мой читатель. Так уж получилось, что автору надо уложиться в пять тысяч знаков, а он, собака такая, уже две тысячи потратил, то есть осталось всего ничего, а надо двигать сюжет. Айтишный Кирилл проснулся в богоспасаемой своей двухкомнатной хрущевке на застеленном ковром полу почти нагой, нащупал трусы, нащупал место, для них предназначенное, добрался до компьютера, открыл соцсеть, которую автор не рискует назвать, потому что ему не заплатили за рекламу, и обнаружил, что аккаунт взломан, угнан и уже распространяет фейки. Цифровой Кирилл просил проголосовать за него в конкурсах, клянчил деньги, постил фотографии голых органов, и ладно бы своих – нет, это были органы власти муниципального уровня. Письма в поддержку не дали ровным счетом ничего. Цифровой Кирилл освободился, раскрепостился и стал разгуливать по сети.

Приехав на работу, Кирилл нос к носу столкнулся с бухгалтером Светланой Николаевной, которая шла бить принтер, зажевавший квартальный отчет. Светлана Николаева сказала «ой» и попятилась.

– В чем дело? – спросил Кирилл.

– Да ты же… только что в мой кабинет пошел. В бежевом свитере крупной вязки, с пятном от кабачковой икры.

Такого свитера в гардеробе Кирилла не было. Коричневый был, серый тоже, но какой себя уважающий админ наденет бежевый? Неприлично даже и кринж, похлеще отчества Артемович. Кирилл развил необычную для себя скорость и ворвался в кабинет Светланы Николаевны. Сидевший за ноутбуком двойник щелкал мышкой и посасывал вейп, распространяя вокруг себя миазмы.

– Ты! – закричал Кирилл. – Гад, спамер, мошенник! Отдай мой аккаунт. Я на тебя в суд подам, слышишь, тварь такая!

Двойник гадко ухмыльнулся и взял со стола телефон.

– Алло! Виктор Владимирович? Да, это Кирилл. В здание ворвался бомж. Ликвидируйте, проблему, пожалуйста. Да… да, конечно. Шарики на телефон поставить? Не вопрос. Жду!

Появившийся охранник Витька оторвал рассвирепевшего Кирилла от двойника и бесцеремонно потащил прочь, к проходной, наружу, под смешки уборщиц и разнорабочих таджиков. Вернуться в офис и отомстить не удалось. Турникет мигал красным и вражески гудел, признавая пропуск недействительным. Кирилла выбросило из почты, мессенджеров и даже аккаунта на Литкульте, где он под псевдонимом Кайли Минога срал в комментах.

Куда пойти? Кому жаловаться? Техподдержки порталов ограничивались отписками и обещали разобраться в течение двух недель, если Кирилл предоставит паспортные данные, справку об отсутствии судимости и сведения о ревакцинациях от кори, свинки и коклюша. Родная мать, та самая, что не любила Артемов, занесла Кирилла в черный список без объяснения причин. Телефон требовал пин, а когда Кирилл вводил его, говорил, что пин неверный и в результате заблокировался. Ключ от квартиры пропал из кармана. Банкомат выплевывал карточку. Проходя мимо витрины с презрительно смотрящим на мир манекеном, Кирилл бросил взгляд на отражение в стекле. Оно было смутным и дрожало, как будто кто-то касался его пальцем. Оставалось только умереть или проснуться.

И Кирилл умер.