Я иду

Идти надо уметь. Строки не прощают лени, но время уже не то. Небо заадидасилось в туманах. Войлочно, бело. Верлибр – форма миграции Я. Скорее – макро-бактерия. Я должен был это сделать, но я не сделал.

Должны ли умирать персонажи под увеличительным стеклом?

А я иду. А люди в самолете, что пролетел сверху, всего лишь счетные палочки континуума. Я иду даже тогда, когда я гриб. Кофейное существо, родившись, уже принимается за идеологию.

Почему существуют клавиатурные убийцы? Писатель не читатель. Должно быть наоборот – один к десяти – это даже мало сказано. Если надоело, надо выучить языки параллельного мира, читать во сне.

Сам же я во сне 12 раз посещал библиотеку. Прочитал немного. После прочтение повести о том, как отец и сын в 74-м году поехали на рыбалку (выехали из Симферополя), я открыл глаза и стал гуглить. Нет, такой повести не оказалось. Видимо, у моего мозга и у меня – разные имена. Существует нечто третье, и оно мерит состояния вещей линейкой в форме лемнискаты Бернулли. Книги на прочих языках я не читал – я листал. Библиотекарь в той библиотеке был с птичьей головой, цветной, петушистый. Один раз он стал наступать на меня с декоративным копьем, и я схватил его за копье и швырнул – он летел над полками и кричал:

- Так нельзя! Так нельзя!

Все же – кофейное существо, кто оно? Если научить его читать? Сам я сочинял прочие языки, но из этого ничего не вышло. Пришлось сузить свое внимание на существующем.

Однако-1: читателю потребуется особая квалификация, если постороннее, одетое в потустороннее, выражено ритмически верно.

Однако-2: может статься, что кофейное существо будет единственным читателем.

А день так и не раскочегарился. И туманы не разадидасились. И я не проснулся. Сон – это временная смерть. Но, так как рассказ не об этом, я буду думать об овальных формах.

Закругление.

Остановка.

Да, тренировка в столбце. Когда человеку не о чем писать, он должен создать Гало и лелеять его вязкими иллюзиями.

Иду ли я по-прежнему?

Да, я всегда иду.