Там, где хорошо

В это время сентября было уже не так жарко. Солнце грело не так знойно и паляще, и до пляжа в Бат-Яме можно было добраться пешком. Пара вышла из своей небольшой квартиры, Сёма выпил на дорожку несколько глотков своего любимого Маккалана, Софушка погладила его по вихрастой рыже-седой голове, чмокнула, и они вышли на улочку своего любимого Холона.

В Израиль они переехали относительно недавно, лет пять назад. Сёма Красовский работал неунывающим финансовым аналитиком, жена ортопедом в стоматологии. Оба до переезда были устаканившимися людьми с хорошей репутацией,  зарабатывали неплохо, жили в достатке, но всегда хотелось чего-то новенького, изюминки от жизни, которой не хватало в душной Москве. Они продали там всю недвижимость, оставили взрослых дочерей с достойным приданным и уехали в Израиль. Здесь было хорошо первое время, спокойно, рядом шумело тёплое море, были друзья, но постепенно они стали осознавать, что им стало скучно. Кто-то из друзей подался в другие страны, кто-то вернулся в Россию, они их вспоминали с наигранной грустью иногда, но сами пока уезжать не собирались, продолжая тянуть лямку эмигрантов. Сидели на дотациях, слегка подрабатывая частным образом: он - программистом, она – по специальности.

Взявшись за руки, как всегда на совместных прогулках, они шли мимо благоустроенных домов по тротуару в направлении двух башенных домов вдалеке. Эти два башенных дома были как ворота в другой мир, за их линией все попадали в пляжную зону, где стояли увеселительные заведения с кафешками, ходили счастливые люди. И у них поднималось настроение за этой линией по большей части всегда, и всегда одно и то же выражение лица было у неё, и, видимо, у него, когда они проходили между этими башнями.

Но сейчас она была сосредоточена на чём-то. И это произошло утром, перед выходом, после телефонного разговора со своей подругой, и её настроение слегка поменялось. Было нечто неуловимое в её глазах, и он ждал, когда всё прояснится. Пройдя овощную лавку Бернгольда, она слегка сжала его руку:

- Сёма, ты знаешь, у Мити Бернгольда мама в Москве умерла.

Сёма поморщился слегка, поглядел на закрытую лавку, повернулся к жене и сказал:

- Говорил я ему, чтобы мать привёз… Хотя… Какое мне дело. Здесь никому нет дела ни до чего.

- Ты нашим звонил, кстати?

- Давно не звонил, а что?

- Да так…

…Как-то давно они с Бернгольдами сидели на широкой лоджии их просторной квартиры и Митя с Сёмой, пока дамы сидели на кухне, вели ностальгическую беседу. Сёма, выпив очередную порцию виски и сощурив от удовольствия глаза, вспоминал:

- Помню, как в начале девяностых на бартере всех кидали. Тогда можно было вагон презервативов на вагон водки обменять. И как-то раз поехали мы разгружать нашу водку с братвой… Ну, они крышевали и разгружали одновременно. Ты прикинь, а там водка вся палёная оказалась!.. Сразу же стрелка, мы туда поехали, а там бугаи с кирпичными мордами. Бормочут, что сами ничего не знали и их пахан сейчас выясняет…  Предложили, в общем, за их счёт в одно заведение поехать – вину загладить. Ну, мы поехали… Шикарное место, музыка, цыгане. Потом их пахан приехал, и тут такое началось! Связали нас под дулами, запихали в какой-то подвал, думали пипец нам…

- А помнишь Гараж, как мы там зажигали?

- Да, друже…

Митя взял сигару, затянул, опрокинулся на кресло:

- Сём, неужели никогда этого больше не будет?

- Не будет.

- Наливай.

Они подошли к парапету, Сёма замахнулся и выбросил пустой стакан в сторону тротуара.

- Зато здесь я никого не боюсь, могу послать всех на хрен, и мне за это ничего не будет…

Митя взглянул печально на собеседника и тягуче произнёс:

- Сёёма, не кидай пожалуйста стаканы, ты здесь не в вонючей Москве таки. Под окнами камера всё фиксирует.

- Мить, какие камеры. Дай свой стакан… Покажи мне хотя бы одну и я собью её!

Митя с разочарованной миной допил виски:

- Тебе пора. Завтра мне рано вставать, извини.

- Так ты же сказал вначале, что у тебя выходной завтра.

- Говорил, но мой поставщик внезапно заболел и я сам поеду на рынок.

Сёма махнул рукой:

- Ну иди ты на хрен со своей капустой, - промямлил нетрезвый язык.

Подвыпивший Сёма решительно шатаясь, прошёл на кухню, забрал жену и они ушли от Бернгольдов…

…Закатное солнце грело пляж, отдыхающих и Сёму с женой. Выйдя из моря, она села рядом с ним на покрывало, они обнялись, как обычно. Они всегда обнимались, когда после купания она садилась к нему на покрывало. Так они сидели молча, глядя, как солнце уплывает за горизонт. Потом он привычно брал сумку с покрывалом в правую руку, а левую протягивал жене. И они шли домой, мимо лавки Бернгольдов. Она была как раз под лоджией хозяев. На лоджии кто-то стоял в белой рубахе и дашеке с пейсами. Вглядевшись, Сёма узнал приятеля Мити, Борю Дафнера.

- Привет, Борь! А хозяин где?

- Хозяин продал всё мне. Он уже не здесь. Решил в Америку уехать.

Сёма сжал руку жены и процедил сквозь зубы:

- Мог бы и мне сказать.

- Уймись Сёма, кому ты здесь нужен, - с кривой улыбкой проговорила она, - Кроме меня, конечно… Ведь тебе хорошо со мной?

Сёма посмотрел ещё раз на фигуру Бори, представляя, что это Митя, и торжественно произнёс:

- Да, родная… Ты знаешь, у Мити был такой же дашек.