ИГРА НАВЕРНЯКА

Почему музыкант — лучший спутник в поездках на далёкие расстояния? Не потому, конечно, что заменяет собой музыкальное радио. Заставлять гитариста развлекать тебя мелодией в дороге — всё равно, что просить стриптизершу танцевать по велению души.
Дело не в том. Просто музыкант хорошо понимает, когда надо взять паузу. Иногда дорога любит молчание.

В тот раз мы ехали далеко. С моим другом — старым хипповым маэстро. Настроение было легкое, хотелось поболтать. Поэтому без лишних глубин просто делились свежим.
— Прикинь, — рассказывал он. — Ещё не совсем меня забыли. Пару недель назад звонят из старой тусовки: Мишан, выручай. Есть молодая группа, гитарист сломал руку, а у них через полторы недели фестиваль. Справишься?
— А чего за стиль-то? — спрашиваю.
— Современный панк.
Я думаю: — О, прикольно.
Ну, согласился. Не бесплатно, понятно. Послушал записи, собрались три раза на репетиции — и привет, Питер!
— Чокак он там?
— Всё такой же. Стоит. Мы по городу особо не шатались, сразу на концерт. Большой новый клуб, полный зал молодняка, все на ушах.
— Хорошо играют?
— Ага. Подают классно, плотно, фирмово. Мы в их годы так не могли.
— О, клёво. Ну так и чего? Рок жив?!

Тут он задумался. Потом скривил угол рта и неуютно поёрзал плечами — словно колючка за шиворот попала:
— Да как тебе сказать… играют хорошо, грув зачётный. Но как-то всё… понарошку, что ли. Аккуратные мальчики на стиле. С аккуратными ирокезами. После концерта выпивают свой коктейль на баре и едут с девочками в чистенькие номера. А утром им рано вставать — на фитнес.
Не, прикольно, молодцы, конечно. Но какое-то всё… тряпичное, что ли.

Потом он замолчал, а я не стал торопить: чувствовал, что продолжение ещё дозревает в глубине. Я вертел баранку, он задумчиво смотрел вдаль, где ржавеющая листва мешалась с туманной дымкой в последних лучах солнца.

— Помню… — продолжил он, наконец, — Был у нас рок-фест. Давно, столько не живут, ещё в Новосибе. Старый ДК, плесень по стенам, по-моему, даже не все окна на месте. В зале — хрен знает кто, гопота, хиппари, панки — все вперемешку. Дым — потолка не видать, лужи бухла, блевота… На балконе трахаются, кого-то буцают ногами прямо у сцены. Менты сидят в подсобке и тоже что-то курят. Аппарат еле живой, всё током бьётся.
Ну, доиграли мы кое-как до перерыва. А во второй части должны были звёзды местные выступать, не помню название, но команда была хорошая, на подъёме. Только антракт, смотрю, затягивается. Потом нас орги зовут за кулисы, говорят: дело такое — хотите отыграть ещё сет? У них просто вокалист той группы помер в сортире от передоза, а выступать надо кому-то …

Темнело. Закат дотлевал над горизонтом. Мерно урчал мотор, безучастно накручивая километры.

— Жалеешь? — спросил я, наконец, в тишину по соседству.
— О чём?
— Ну, как было тогда?
— Да ну нет. Ты что, нет, конечно!

И он надолго замолчал. Мало кто умеет держать паузу так выразительно и точно, как музыканты.