Сосед (продолжение)

Все события и персонажи вымышленные, а любые совпадения случайны.

Очередная встреча с бывшими сослуживцами закончилась традиционной пьянкой.

Голова гудела от выпитого, единственным желанием было дойти до комнаты в общежитии, которую делил с однокашником, завалиться на кровать и забыться сном.

Наконец-то длинный коридор был преодолен. В маленькой комнатушке никого не было, чему я изрядно обрадовался. Не хватало нотаций Олега. Сам не пьет и меня пилит по этому поводу, гундя о вредном воздействии алкоголя на организм. И ведь не объяснишь, что это мне необходимо.

Стоило только прилечь, как тишину прервал методичный стук молотка. Видимо, соседи по комнате обустраиваются. Но почему именно тогда, когда я жажду тишины.

Олег уже выяснил, что рядом поселили первокурсниц. Мне-то в принципе все равно, кто в соседях, лишь бы не шумели. Но друг этому обстоятельству был очень рад.

— Если девочки компанейскими окажутся, глядишь и голодными не оставят. Без какой-либо задней мысли! — Олег предупреждая мою реплику, поднял указательный палец.

(Он очень любил вкусно поесть, а из нас двоих никто не мог нормально кашеварить). — У меня растущий организм. Голодный я страшный. Могу запросто нагрубить и нахамить. Но стоит меня накормить, становлюсь добрым и послушным.

Друг, конечно же, лукавил. Женщин он любил не только за их способность к кулинарному искусству. Бабник был тот еще. Да и те отвечали ему взаимностью.

Меня же в поведении женщин удивляло другое. Ну чего им спокойно не живется? Вечно норовят с комфортом устроиться. То ремонт затеят, то всю мебель в комнате переставят, а что это запрещено правилами общежития их не волнует.

Вот и эти стену долбят, картину, что ли, повесить хотят или зеркало… скорее зеркало.

Я взглянул на часы, скоро полночь. И где Олега носит, вот повод познакомиться с соседками, помог бы им, развлек, а я б уснул…

Стук прекратился, но перешел в шум передвигаемой мебели. Здесь мое терпение лопнуло. Резко подорвавшись с места, что тут же отозвалось сильной болью в голове, я, полной решимости прекратить сие безобразие, постучался к соседкам.

— Ну-ка малявки, дверь открыли! Кому сказано? — но те упорно не открывали и продолжали шуметь. Меня невольно прорвало на мат. — Я вам покажу ремонт! Весь мозг вынесли!.. Малявки!

Шум за дверью прекратился.

— Сколько раз Вам повторять, мы ничего не прибиваем, — наконец-то меня услышали и осчастливили ответом. Интересно, и кто у нас такая смелая? — Это этажом выше шумят! Хватит выбивать нам дверь! Я, в конце концов, пожалуюсь коменданту.

От неожиданности, рука замерла в воздухе. Угрожают?! Эти малявки смеют мне угрожать?!

Я быстро вернулся к себе в комнату, и, сшибая по ходу стулья, двинулся к окнам.

Залезть на подоконник не стоило никаких трудов. Высунувшись наружу, встал на карниз и потянулся к соседнему окну. В такую теплынь форточка ожидаемо оказалась открытой. Ухватившись за штору, попытался оттянуть, но та зацепилась за что-то и не поддавалась.

Прибежавший не ко времени Олег затащил меня в комнату:

— Ты что творишь, Афганец? Девчата ни при чем…

— Кто причем? Представляешь, они мне… Мне!.. Угрожают комендантом… Мать его… Малявки, я коменданта не боюсь, скорей, наоборот… — я все еще сопротивлялся, к тому же споткнувшись о стул упал, увлекая за собой Олега.

Я и не знал, что друг может так выражаться… надо запомнить…

— Афганец, кретин недорезанный, вставай, задушишь же!

Меня пробрал истерический хохот:

— Недорезанный… Ты даже не представляешь насколько близок к истине…

Олег виновато затих, лицо мгновенно покрылось красными пятнами:

— Прости, друг. Я не хотел тебя обидеть… Сам встанешь, или помочь?

— Сам… — с трудом, но всё же поднялся и тут же плюхнулся на кровать.

***

Мама меня всю жизнь одна растила. Папа умер, когда мне не исполнилось и трех лет. Его совсем не помню.

Она всегда рассказывала о нем только хорошее, с гордостью в голосе. А по ночам, думая, что я сплю, тихо плакала, прижимая черно-белые фотографии отца к груди.

Ещё тогда я про себя решил, что стану врачом, и никакая болезнь не заберет у меня маму.

Только на медицинский поступить не хватило балла. Чтобы не потерять год, перевелся на биофак — как раз было свободное место.

— Мама, ты не волнуйся, я проучусь два года, а после службы переведусь в мед, — успокаивал я мать. — Я узнавал, если на биофаке выбрать кафедру физиологии или генетики, с переводом проблем не возникнет.

Мама просто обняла меня и прошептала в макушку:

— Отец бы гордился тобой, сын. Ты очень похож на него.

Учёба давалась легко, ребята, вернее, девчата (на целом курсе было всего три парня) в группе попались способные. Уже тогда каждая из них определились с выбором кафедры. Я особо с этим не заморачивался, решил оставить это дело на потом.

Потом обернулось для меня кошмаром…

***

После вердикта врача медкомиссии «Годен!» прошло полтора года…

Особого желания служить не было, не хотелось прерывать учебу. Но отдать долг перед Родиной был обязан. Одно не могу понять, почему долг я отдавал в Афганистане. Как говорится: «Родина велела»…

Поздно вечером нашему экипажу был дан приказ встретить камазы стройбата с песком и сопроводить по месту назначения.

Только вот по возвращению мы напоролись на засаду. Впереди ехавшая машина подорвалась на мине, колонна встала. Путь назад оказался перекрыт обрушившейся глыбой камня.

Нас зажали между отвесными горами и обрывом. Спрятаться было негде. От брошенной гранаты наш танк загорелся, пришлось выбираться наружу. Автоматные очереди не смолкали. Мы слепо отстреливались.

Отовсюду слышался отборный мат вперемешку со стонами и криками.

От взрыва очередной гранаты сдетонировала взрывчатка в грузовике. На меня полетели камни, песок, ошметки тел. Я отступился, упал, сильно ударившись головой, и потерял сознание.

Пробуждение было не из приятных. Голова раскалывалась от боли, оплывшие веки с трудом удалось приоткрыть. Сквозь пелену разглядел несколько душманов, прикорнувших у костра.

Рельеф местности оказался мне знаком. Мы проезжали через этот сад, я ещё нарвал груш вон с того дерева: попытался найти взглядом. Сломанное дерево обуглилось на уже мертвой земле. Некогда цветущий сад был разворочен, деревья вырваны по корню, земля дымилась.

Я мешком болтался подвешенным за сук орехового дерева. Руки онемели, ноги едва достигали земли. Попытался хоть как-то сдвинуться, тело свело судорогой. Мои потуги не прошли без внимания.

Подошедший душман, с презрительной гримасой на лице демонстративно осмотрел, будто примериваясь. Со знанием дела быстро сорвал с меня одежду, комментируя свои действия на своем тарабарском. В его намерениях я не сомневался, нож приставленный к животу не оставлял сомнений. Страх отсутствовал, я отрешенно следил за его действиями…

«Мамочка, прости меня. Знаю, как ты любишь тюльпаны. Сожалею…»

Душман повернулся к своим за поддержкой и под улюлюканье товарищей, красуясь, сделал пробный надрез.

Я отрешенно следил, как по животу ручейками сбегает кровь. Боли не было, была пустота…

Душман отошел, чтобы полюбоваться на проделанную работу. Но закончить начатое ему помешала собственная смерть. Я удивленно посмотрел на скорчившееся у ног тело палача и снова потерял сознание.

Очнулся уже в госпитале. Там и узнал, что наши в поисках исчезнувшей колонны случайно наткнулись на душманов, засевших в разрушенном кишлаке. После короткой стычки враг был уничтожен, а я спасен.

***

Меня разбудило шебуршание за стенкой. «Соседки проснулись», — промелькнуло в голове. Я вскочил с места и быстро стал одеваться. Олег дрых без задних ног на соседней кровати. Все попытки воззвать к его совести и заставить выйти на пару не подействовали. Он еще глубже зарылся под одеяло, а через пару минут тишину нарушил его храп.

Подождав немного в прихожей. я приурочил свой выход с выходом соседок. Первой вышла миниатюрная девушка со смешными кудряшками. Ничего, симпатичная. Заметив меня, она сузила глаза и с легким пренебрежением отвернулась. Во как. Наверняка эта грозилась пожаловаться коменданту.

Тут из комнаты вышла вторая. Меня будто током ударило. Огромные на пол-лица голубые глаза смотрели в немом изумлении.

— Аня, что встала, — окликнула ее подруга, — закрывай давай дверь, а то опоздаем.

Они, демонстративно меня не замечая, прошагали по коридору к выходу.

С этого дня я все время подгадывал их выход. Благо, перегородки тонкие, и если прислушаться, можно многое услышать.

Здороваться не здоровались, Аня боялась меня, но всеми силами пыталась не показывать свой страх. А я при виде неё выпадал из реальности.

— Может подойдешь, — как-то спросил Олег, — а хочешь, я познакомлю?

— Нет, боится она меня. Да и не нужен ей такой как я…

Олег в ответ просто покачал головой. Он многое обо мне знал и о многом был не в курсе. Что я, сломленный войной инвалид, мог предложить этой девушке с красивыми глазами.

***

У входа в общежитие я стал свидетелем интересной сцены. Бывший осужденный в поисках своей бывшей, приставал к каждой девушке. Та скрывалась от него, а он бегал по всем корпусам общежития в надежде найти ее.

Все бы ничего, только лицо у мужчины было сильно изуродовано. Девушкам хватало одного взгляда, чтобы в ужасе убежать. А чего тут бояться, подумаешь — без ноздрей и без ушей.

Тут из-за угла появилась Аня. Мужчина встал на ее пути, а она, не заметив, врезалась в него.

— Девушка, позови мне Марину, — потребовал он. Аня подняла голову, чтоб извиниться, но тут же побледнела.

Меня охватил гнев. Как он посмел подойти к Моей Ане и напугать ее. Мне стоило больших трудов не набросится на мужчину.

— Чего застряла, малявка? Брысь к себе в комнату, уроки делать. — Аня подорвалась с места и бросилась к лестничному пролету.

Я медленно подошел к мужчине и процедил сквозь зубы:

— Чтоб и рядом не возникал.

Тот приподнял руки, отошел на два шага и проговорил:

— Понял, командир, не дурак.

После этого случая мы как прежде не здоровались. Но страх в ее глазах сменился любопытством. И при случайных встречах она не отводила взгляда огромных глаз. А я все глубже тонул в их синеве.

В тот день нездоровилось, и я остался в комнате. Обезболивающее не действовало, фантомные боли не прекращались. Тут я ухом уловил легкий шум у дверей соседней комнаты. Девушки должны быть на занятиях, тогда кто пытается открыть дверь.

Я на цыпочках подошел к своей двери и бесшумно открыл. Выглянул осторожно, а там Аня возится с замком.

— Ключи отдай, — от неожиданности Аня подпрыгнула, но молча отдала ключи. Я повернул пару раз ключ в замке, но бестолку, замок заклинило. Аня стояла рядом и молча наблюдала за мной.

— Окна открыты? — спросил, не оборачиваясь.

— Нет, только форточка… — прошептала она.

Я кивнул, зашел к себе в комнату. Быстро взобрался на свой подоконник, выбрался наружу, прошел по узкому карнизу к соседским окнам и пробрался через открытую форточку внутрь. А ничего, уютненько, чистенько.

Открыл дверь и встретился с ошарашенным взглядом.

— Спасибо, — только и пропищала Аня.

— Пожалуйста, малявка, — я галантно ей поклонился и пропустил внутрь. Но не удержался и легонько щелкнул по носу, — замок смени, малявка!

Уже в комнате до меня дошло гневное:

— Я не малявка, я Аня!

Ее запоздалый гнев меня рассмешил.

— Я в курсе, малявка! — а про себя добавил: «Моя…»