А был ли мальчик?

Глава 1

   Упитанный румяный мальчик лет двенадцати с красными дредами, длиной до середины лопаток, резко очнулся на импровизированном футбольном поле в молодом городском парке. Первое ощущение было очень странным: словно он вернулся из долгого реалистичного сна, в котором пребывал несколько лет. По крайней мере, таким было у него восприятие ощущения, когда он стал анализировать произошедшие изменения сознания.  Раньше такого никогда не было, хоть в раннем детстве у него и произошло небольшое сотрясение головного мозга.

   Мальчику было около трёх лет, мама вела его за руку по обледеневшему тротуару вдоль детского сада. В начале января очень рано темнеет, поэтому самый скользкий участок мальчик попросту не заметил во тьме, кроличья шубка была велика, вязаный  серый шарф оберегал лицо от колючего мороза, но и частично сокращал угол обзора. Ступив левой ногой на самый гладкий участок пути и поскользнувшись, он в один миг упал лицом вниз и почувствовал, как лоб пронзила такая мощная боль, которую мальчик до этого никогда не испытывал. Несколько секунд он оставался в таком положении наедине с мыслью, что пробил толстый лёд головой. Мама подняла сына, внимательно осмотрела лицо под тусклым светом старого облезлого фонаря и поцеловала нежно в лоб. Быстро на лбу стала расти шишка, которая долго своими внушительными размерами была почвой для шуток у одногруппников в детском саду. 

   В том же году, но уже летом появлялись в особо жаркие дни головные боли в разных областях, заставлявшие мальчика порой  даже закрывать глаза. А с головными болями приходил женский голос, настойчиво звавший, это всегда происходило в центре двора у каштанов с ярко-зелеными объемными кронами. Тогда казалось, голос был похож на бабушкин. Но она точно была дома, к тому же не имела привычки кричать из окна на девятом этаже. Как-то бабушка рассказывала мальчику про русалок в начале лета. Конечно, не тех, которые обитают под водой, это сирены, так называла их бабушка. А именно про русалок, которые живут на деревьях, прямо как у Пушкина в « Лукоморье». Возможно, русалки и любили каштаны, но всегда в голове мальчика был только голос без изображения, он просто не мог представить, что русалки могут сидеть на ветвях. Голос был каким-то тёплым и всепроникающим, пронзающим насквозь и попадающим прямо в душу. Тембр был бархатным, он ласкал и успокаивал. Ещё и отвлекал от изготовления « сахара» из бутылочных стёкол, их дети находили в траве рядом с железным давно не крашенным турником после выходных, отбирались прозрачные и самые маленькие из них. Ловкие загорелые пальцы укладывали стеклышки между двумя тяжелыми ободами на стойке турника и со страстью дробили находки из травы до мельчайших крупиц. Потом сахар продавали за каштановые листья друг другу. В конце «трудового» дня подсчитывали листья и определяли самого «богатого».

                               Глава 2

  Рядом с опешившим мальчиком с красными дредами пробежали подростки постарше, поднимая густое облако пыли, раздались недовольные крики.

   - Попугай, твою медь!

   - Попугай, отрабатывай в защите!

   - Попугай, не спи!

   Мальчик вспомнил появившееся сейчас ощущение. Оказывается, оно не такое уж и новое. Точно такое он испытывал несколько раз, когда в десятилетнем возрасте попал в инфекционное отделение местной больницы с лямблиозом. Июль тогда был тоже очень жарким, чаще дневная температура превышала тридцать пять градусов, а ночная лишь немного была менее тридцати. Тёплую, а уж тем более горячую пищу, совсем не хотелось есть, в основном ели свежие фрукты, ягоды и овощи, а также сыры и йогурты. Много купались в местной реке, порой до самой ночи, потому что в такую жару было просто нереально уснуть. Сидя по пояс в воде на мелководье, рассказывали друг другу о том, какие девочки в школе понравились за последний учебный год. В каких обстоятельствах произошли первые поцелуи. Мальчики делились сокровенным. Это было время, когда важнее были чувства и эмоции, которые рождались в мальчишечьих сердцах и душах, это уж потом они будут делиться сексуальными подвигами в подробностях, как охотники или рыболовы, приукрашивая масштабы и скрывая неудачи. Это был период жизни, когда время тянулось медленно, минуты ещё не успели превратиться в секунды, а дни в часы. Влюбленные по уши в девчонок и футбол мальчики, были готовы боготворить девочек просто за те приятные ощущения, что возникали даже просто от общения с ними, не говоря уже о море невероятных эмоций при объятиях и  поцелуях, рождающих магию, они наполняли нежностью и любовью окружающее пространство, они заставляли юные сердца биться с нереальной частотой. 

   Палата инфекционного отделения, куда поместили мальчика с лямблиозом, была боксированная, она была мрачная и навевала скуку, уж точно не одноместный номер в отеле, даже не в двухзвездочном. Стены окрашены были бледно-желтой краской, побелка на потолке в углах потрескалась и свисала небольшими кривыми хлопьями, а у вентиляционного отверстия в стене красовалось рыжее пятно, напоминавшее терновый венец своими очертаниями. Как в книге Януша Вега» Немецкая станковая живопись», которую мальчик любил рассматривать, когда приезжал в гости к бабушке. В книге было много таких венцов, крестов, крови и страданий. Все это было очень реалистично изображено на картинах. Странными людьми были эти немцы, так думалось мальчику. Сплошь мрачные картины на станках рисовали зачем-то. Может быть, им просто надо было рисовать разноцветными фломастерами на бумаге, и тогда бы все выходило радужно, и лица у героев картин получались бы красивыми и одухотворёнными. А мужская голова на блюде… Жуть! Это же насколько надо быть странной женщиной, чтобы отрезать кому-то голову, а потом красоваться с ней перед всем миром! Но в первые дни юному пациенту было не до разглядывания интерьера, он часто на фоне выраженной интоксикации впадал в забытье, выходил из него на пару часов, наблюдая, как ему меняют растворы на стойке для инфузий улыбчивые медсестры. Когда же состояние мальчика стабилизировалось, он снова смог разделять день и ночь, сон и явь. Но стало периодически появляться ощущение, как будто он только что пришел в себя, хотя до этого бодрствовал. Это было чем-то наподобие пробуждения в период бодрствования. Он очень ярко ощущал себя всецело здесь и сейчас, а события секундной давности как будто бы происходили во сне. 

   Чуть позже, перейдя из младшей школы в среднюю, мальчишки посчитали себя взрослыми и на переменах бегали по школе, и старались в тесных коридорах или на лестничных маршах прикоснуться к выпуклым местам девочек постарше, но делали это ненавязчиво, чтобы не получить оплеуху от девушек, которые учились в старших классах и были на две головы выше « взрослых « исследователей девичьих тел. Каждый день после уроков на школьном дворе взрослеющие дети делились своими достижениями на этом поприще. Конечно, и без протестующих ровесников не обходилось.

   - Почему я должен бегать, как дурак, по школе и щупать девочек постарше? Что вы делаете, придурки? Вы что геи, что ли?

   - Алекс, это ты - самый настоящий гей, раз девчонок не щупаешь! А мы уже взрослые, чтобы с игрушками играть! Пятый класс-это взрослая жизнь, будь с нами, тебе понравится! 

   Самое прозаичное, что большинство пятиклассников не испытывали приятных ощущений от пальпации девичьих тел, но никогда в этом не сознавались, ведь нельзя отставать от других, а то потом начнут оскорблять и унижать. Так недолго совсем останется и до получения статуса изгоя класса, а потом и параллели. 

   Именно там на футбольном стадионе школьного двора, на песчаном поле, усыпанном мелкими камнями, стало рождаться новое увлечение, новая страсть. В футбол начали играть после уроков регулярно, начиная с конца сентября. Да, « мужские» увлечения на переменах менее, чем на месяц привлекли мальчишек-пятиклассников тогда, то ли от недостаточно ярких впечатлений, то ли от смены «моды», мальчики быстро выбрали новое увлекательное занятие. Масло в огонь страсти ещё подливал учитель физкультуры, который давал всего пятнадцать минут на уроке гонять мяч.

   Конечно, никакие камни и столбы пыли не останавливали увлеченных мальчиков, точнее на эти факторы вообще не обращали внимание. Футбольного мяча ни у кого не было, играли с волейбольным. Порванные штаны и разбитые коленки были привычным делом, а также хрустящий на зубах песок. Футбольные баталии после уроков смог остановить лишь учитель физкультуры в середине ноября, когда пришло время заливать каток на футбольном поле. Потерпев пару недель, когда свежезалитый каток накрыло плотное белое покрывало, мальчишки вернулись. Было бегать намного тяжелее, зато падать было куда приятнее и безопаснее. И вместо песка на зубах теперь часто оказывался приятно охлаждающий снег. И как же здорово было потом возвращаться в школу и пить самую вкусную воду из фонтанчиков возле спортзала.

                      Глава 3

   Трамвай был переполнен до безобразия. Кто-то даже ритмично кряхтел в середине салона под натиском многочисленных тел в пальто и зимних куртках. До аэропорта оставалось ехать минут десять. Трамвай слегка подбрасывало и потряхивало на поворотах, человеческая масса уныло похрустывала и вздыхала. Периодически кто-то чихал и громко извинялся после этого. Кондуктор спокойно стояла в конце салона и даже не собиралась продвигаться сквозь толпу, за годы трудовой деятельности она пришла к выводу, что оплата труда не такая, чтобы рисковать собственным здоровьем, пробираясь сквозь сверхконцентрированную человеческую массу. Женщина мудрым взглядом оценивала обстановку и пыталась посчитать, насколько процентов превышена вместимость трамвая в этот раз. Она лениво зевнула и усталым голосом напомнила пассажирам, что необходимо соблюдать спокойствие и не делать резких движений, чтобы не травмировать детей в толпе. Конечно, никто не обращал на нее внимания, так как мысль у всех была одна: как бы поскорее доехать до аэропорта. В салоне были приоткрыты окна, потому что особенно упитанные люди  источали столько тепла, что становилось невыносимо жарко. А расстегнуть пальто или куртку было просто физически невозможно. Небольшое движение одного из «коллектива» приводило к активации плотной человеческой массы, она начинала бурлить, вздыхать, кряхтеть, скрипеть и даже пищать, при этом каждому доставалось усиление сжатия со всех сторон. Трамвай плавно стал тормозить, раздался громогласный вздох облегчения, наконец-то конечная остановка. Аэропорт был старым серым зданием с огромными запыленными стеклами, которые громко дребезжали от приближения каждого самолета, заходящего на посадку. Трехэтажное унылое здание стало поглощать примерно треть бывших пассажиров трамвая одного за другим, они ещё совсем недавно был частью малоподвижной кряхтящей массы, обрамленной пальто и зимними куртками. 

   На одном из передних сидений трамвая  оставался сидеть мужчина средних лет, голову его украшали красные дреды. Он был одет в оливковый бомбер, голубые джинсы и высокие черешневые ботинки. В руках яркий мужчина держал чёрный рюкзак, на котором была белая надпись» Чем меньше знаний, тем больше в жизни страха». Ровные буквы наносились в свое время с помощью трафарета акриловой краской, вблизи они не казались белоснежными, сам рюкзак имел пару дырок разной величины.

   - Много ж у тебя знаний, чтобы ничего не бояться?- спросила с иронией кондуктор,- Хоть бы дырки в своем рюкзаке зашил, клоун!

   - Достаточно знаний, чтобы не кряхтеть ежедневно в людской мясорубке!- бойко ответил мужчина и демонстративно медленно вышел из трамвая через среднюю дверь.

   Отойдя на несколько шагов от трамвая с опадающими хлопьями засохшей коричневой краски, он повернулся лицом к нему и помахал кондуктору на прощание. Женщина не обратила на прощальный жест внимания, потому что произнесенная фраза ввела ее в оцепенение. Ведь столько лет она только и живет в бесконечной человеческой мясорубке, и кряхтит изо дня в день с людьми в серых пальто плечом к плечу. И это касается не только этого обшарпанного проклятого трамвая, но и за его пределами она только и делает, что кряхтит, выживая, как может. Она просыпается каждый день с мыслями, что лучше бы новый день не наступил, потому что все будет так, как было вчера и позавчера, а завтра будет так, как сегодня. Ничего не меняется и вряд ли изменится. Муж-алкоголик, которого уволили уже давным-давно отовсюду, дочь-инвалид с детским церебральным параличом, которая не может самостоятельно даже спуститься по лестнице в подъезде старого дома, чтобы не упасть. Перманентный заплесневевший запах стабильности, которым кондуктор пропиталась с головы до ног, казался ей способным переноситься на пассажиров, с которыми она ежедневно сквозь пыльные окна трамвая смотрит с завистью на проезжающие рядом автомобили.  

                               Глава 4

   Мужчина вошел в здание аэропорта сквозь автоматические тяжелые двери. Все изменилось внутри кардинально с тех пор, как он маленьким был здесь в разгар урагана: некогда ярко окрашенные стены были жалким подобием себя самих в прошлом, большой холл был неровно разделен наполовину каким-то подобием избы с вывеской « Крошка Картошка». Возле этой вытянутой избы стояли несколько сонных бедолаг. То ли таксисты, то ли жертвы ночного пиршества. Лица были умеренно зеленоваты, умеренно сероваты с налетом национального фатализма. Красивая мозаика на стенах почти полностью осыпалась, кресла выглядели так, как будто их давно не чистили, поролон торчал из дермантиновых ран. Попугай искал нечто сохранившееся в изначальном виде, хотя бы маленький фрагмент прежнего аэропорта, но так и не нашел. Они с бабушкой прятались от града и порывистого ветра в середине июля в далеком прошлом. Бабушка любила предупреждать об опасности в разных жизненных ситуациях. К примеру, во время бури или урагана она рекомендовала не стоять рядом с большими деревьями или окнами, а также близко к стеклянным дверям. Мальчик даже не успел достаточно пройти в глубину зала, когда от ураганного ветра и града стали разбиваться окна и осколки полетели в сторону спасающихся от гнева природы. Несколько маленьких осколков рассекли кожу возле глаз и мочку правого уха. За ними летел осколок в форме звезды значительно большего размера, хорошо, что его заметила бабушка и вовремя подставила спину, защитив мальчика. Она вскрикнула и постаралась сразу замолчать, чтобы не пугать четырехлетнего малыша. Боль в мочке появилась резко и была такой выраженной, как будто миллион ос слились воедино и вонзили миллион жал одновременно. У мальчика потемнело в глазах и закружилась голова, в последний момент перед падением он ухватился за  бабушкины руки. Не показывая, как ей больно, пожилая женщина с каменным лицом удержала мальчика и только спустя пару минут потеряла сознание, после, придя в себя в карете скорой помощи, она заплакала. Пожилая женщина рыдала навзрыд весь путь до больницы, и попытки утешения со стороны доктора и фельдшера были бесполезными. Она рыдала навзрыд не от физической боли, а от того, что внук мог погибнуть. Бабушке было так жаль, что мальчик в таком маленьком возрасте столкнулся с невероятным потрясением. Мальчика не было в машине, он был в безопасности с родителями, он легко отделался, но пожилая женщина не могла остановиться, она неистово рыдала…

   Из воспоминаний об июльском потрясении в аэропорту Попугая вырвала странная песня, которая звучала из огромных беспроводных наушников, надетых криво на бритую голову подростка в черной футболке Palm Angels и черной куртке с капюшоном The North Face , что стоял перед ним в очереди на посадку:

Чтобы снаружи быть одинаковым,

Надо особенным быть внутри!

 Жить, но с вай-фай, окружившись бараками,

Быть как все, значит выиграть гран-при!

Паль Angels, Паль Angels, Паль Angels, Паль Angels;

Паль Angels, Паль Angels, Паль Angels, Паль Angels

Особенные письмена на одежде,

Уникальность вся в большом тираже!

Нет моды мыслить, как прежде,

Брендовый мозг утонул в муляже!

Паль Angels, Паль Angels, Паль Angels, Паль Angels;

Паль Angels, Паль Angels, Паль Angels, Паль Angels

   - Чушь собачья!- возмутился громко Попугай. Несколько человек из очереди резко обернулись с недовольными лицами и зашипели на него. Мужчина улыбнулся им в ответ, что отвернуло лица любителей порядка в сторону начала очереди. Очередь из бывших трамвайных пассажиров продвигалась быстро, видать, не самый популярный был рейс, всего тридцать три человека в очереди насчитал Попугай. Во времена его детства аэропорт был всегда переполнен людьми, мальчику тогда казалось, что город разлетался в разные стороны. Сейчас же сложилось впечатление, что весь город уместился в трамвай с уставшей от жизни кондуктором, и лишь немногие находились в здании аэропорта, наверное те, кто хотя бы оставил каплю желания вносить разнообразие в жизнь. После проверки документов люди большой медленной гусеницей поползли по коридору. Коридор в детстве казался таким длинным, а теперь это просто каких-то метров пятьдесят, не более. Гусеница переставляла медленно все свои шестьдесят шесть ног, аккуратно обходя лужи на полу и почти ударяясь о давно не крашеные стены. Попугай наблюдал за гротескным насекомым и ухмылялся, прогулочным шагом идя сзади очереди-гусеницы. Улыбчивая стюардесса в белом брючном костюме и шляпке показалась сущностью из другой реальности на фоне грустной серой гусеницы. Она приветливо приглашала каждого занять место, согласно информации в билете и расслабиться в уютном кресле. Милая улыбка стюардессы могла любого лишить необходимости нервничать в полете. Попугай сел в кресло возле иллюминатора, сделал несколько глотков питьевой воды из пластиковой бутылки. Затем снял оливковый бомбер, достал из старого рюкзака CD-плеер, проверил, на месте ли любимый диск. Мужчина вставил наушники-капли в уши, нажал кнопку Play, The Clash заиграли “ Should I stay or should I go”.  Песня стала накрывать волной приятных воспоминаний. Попугай достал из кармана джинсов маленький блокнот в обложке из потертой черной кожи и огрызком карандаша стал быстро писать, лавинообразно рождающиеся в голове, стихи. Ориентируясь на собственный опыт, он знал, что стоит только вовремя не записать приходящие из общего информационного пространства строки, как тут же все выветривалось из дредастой головы.

Тосква

Выхоложенная Тосква,

Труп на станции накрыт черным брезентом.

Бессердечная тоска,

Что окажется неожиданным презентом?

Неизбежное клеймо,

Человеческая мясорубка или хостел,

Все равно?

Привило придумал Джон Постел.

                  ****************

«Будь либерален к тому, что принимаешь, и требователен к тому, что отсылаешь»

   В подростковом возрасте, когда стихотворений накопилось столько, что общая тетрадь была полностью исписана. Каждый лист с обеих сторон и даже внутреннюю часть обложки заполнили строки, выведенные мелким почерком. Именно тогда Попугай решил, что надо отправить тетрадь на конкурс юных поэтов в столицу. Самым любимым стихотворением из той тетради было то, которое мальчик написал под впечатлением от переписки с немецкими друзьями. 

Leben(Lieben) verboten 

Ты до сих пор считаешь, что дружбы настоящей нет,

Любовь-прекрасный инструмент манипуляций?

„Используй!“-самый ветхий на Земле завет?

„Все для себя!“-причина и итог инсинуаций?

„Leben verboten!“ раздаётся на весь белый свет.

„Lieben verboten!“- вездесущий клич для популяций?

Люби для жизни-вот мой тебе ответ!

Живи в любви и дружбе, жертва симуляций!

   Конечно, всего-навсего друзьями по переписке. Учитель немецкого языка в школе предложил написать письма и отправить в Германию абсолютно произвольным адресатам. Что самое интересное, Попугаю единственному из класса повезло: уже через пару недель он получил ответ. В конверт была вложена фотография каких-то прикольных немецких хиппи, сидящих на крыше старого VW микроавтобуса. Они улыбались и казались счастливыми. Их улыбки были настолько заразительными и молниеносно поднимали настроение, что мальчик поставил это фото на свою прикроватную тумбочку. С тех пор он каждое утро начинал с улыбки, направленной всему миру. 

   Попугай с нетерпением ждал три месяца, каждый день проверяя изогнутый и исписанный маркером почтовый ящик у входа в подъезд, но ответа так и не дождался от организаторов поэтического конкурса. Бабушка успокаивала мальчика, предлагая ему писать стихи и дальше, несмотря на такой негативный опыт. Если кому-то стихи показались незначимыми, это не говорит о том, что Вселенной они не нужны.

                           Глава 5

• А вы помните, как несколько лет назад на школьных дискотеках перестали ставить песни Nirvana после того, как один чувак в футболке с их логотипом стал биться головой об стену под песню « Rape me”, а потом валялся на полу и бился головой об пол? А там же стены с крупной колючей крошкой возле буфета, вот крови-то было!
• Сейчас бы они без проблем даже “ Hot dog” Limp Bizkit поставили, хотя она вся матами наполнена. Только одно слово «fuck» используется более пятидесяти раз, а точнее пятьдесят четыре. Мы с сестрой как-то заморочились, посчитали!
• Какая разница, Попугай, сколько раз в песне используются маты, главное, что сейчас нет таких сносящих башню групп. А может быть, просто все стали более инертными или ленивыми!
• Не скажи! Инертными и ленивыми? А какую акцию протеста устроили несколько недель назад, когда выяснилось, что не будут по телевизору транслировать чемпионат мира по футболу в этом году! Видели, сколько там народу собралось в столице!
• Нет, я не видел.
• А я видел в спортивной газете статью с фотографиями, которую отец выписывает вот уже пару лет регулярно.
• Ну-ка, ну-ка расскажи! Что за тема?
• Очередной чемпионат в Японии и Южной Корее начинался тридцать первого мая. Но за неделю до этого правообладатель — немецкая компания «KirchMedia»— ограничил для телевидения Воравии права на показ исключительно территорией их страны. Причиной основной, как вы понимаете, чуваки, была нехватка денег, ходят слухи, что скоро эта компания объявит себя банкротом, это мне друзья из Германии написали в последнем письме. А наши телевизионщики начали оперативные переговоры о трансляциях, но к тридцать первому мая договориться не успели. Церемонию открытия нам же показывали по ящику. А вот матч открытия между Францией и Сенегалом на экранах тоже неожиданно появился!
• Да, точно-точно!
• Наши телевизионщики просто картинку у какого-то спортивного телеканала Воравии сперли, замазав на ней логотип источника.
• Точняк, Попугай, мне ещё папа во время матча показывал пальцем на мутное пятно в правом верхнем углу экрана!
• Парни, кстати, мой двоюродный дядя, ну тот, который в столице живет, рассказывал, что такое решение было принято на уровне председателя Национальной телерадиокомпании. А это ж скандал! Ну, и тот канал обвинил нашу страну в воровстве и пообещал подать в суд. Но до него дело не дошло. Прикиньте, руководство компании в итоге неофициально похвалили наши власти за решение стырить трансляцию у Воравии. Но потом трансляции прекратились, когда поймали на воровстве наших.
• Пламя, твой дядя все знает, как обычно!
• А то! И мой дядька говорил, что акция протеста наших болельщиков против приостановки трансляций чемпионата мира по футболу была на центральной площади столицы. Самые умные, как мой дядька Марк, смотрели турнир в спортивных барах, где шли спутниковые каналы, а вот другие выходили на акции протеста. И вот третьего июня на центральную площадь вышли около трехсот человек. Люди держали плакаты «Где наш футбол?», «Мир смотрит футбол, а мы?». Участники протестной акции даже предлагали открыть банковский счет и переводить туда деньги, чтобы телевизионщики быстрее выкупили права.
• А мне папа рассказывал, что после такой активности — в митинге принимали участие и представители оппозиции, а власть не решилась разгонять акцию. Потом переговоры пришлось ускорить. Наши быстро заплатили «KirchMedia» где-то штук пятьсот баксов, после чего трансляции из Японии и Южной Кореи возобновились — правда, лишь со стадии плей-офф. Кстати, немцы тогда поставили условие, чтобы комментаторы работали только на нашем языке, что, конечно же, не стало ни для них, ни для зрителей проблемой.
• А что это поменяло? Все равно трансляции телеканалы до плей-офф не купили! Мы с другом, как придурки сидели в прокуренных барах днями, чтобы посмотреть матчи!
• Краб, ради такого можно было и провонять сигаретным дымом! Ни у кого же бронхиальной астмы нет!
• Да уж, конечно! А где мы столько денег нашли, как ты думаешь, надо ведь было по одному бокалу пива заказывать хотя бы на каждый матч группового турнира!
• Краб, так что, ты насвистел нам? И все групповые матчи ты не видел?
• Ну, пару матчей только не видел!
• А точнее?
• Денег хватило, чтобы два раза сходить в бар. 
• Свистун ты наш! Тебя надо было не Крабом назвать, а Пиноккио!
• Ладно, уже поздно, пошли по домам! Ещё надо воды нагреть в чайниках и ведрах, чтобы помыться. Наверное, только у Попугая с Анжелиной все готово: и ужин бабушка приготовила, и воды им нагрела. Все! Погнали, а завтра будем вечером снова в футбол играть и слушать вранье Краба-Пиноккио.

   Веселая компания подростков лениво покидала любимое место в середине парка. Большой песчаный прямоугольник окружали кусты шиповника. Штангами ворот служили березы, а перекладинами были натянутые резиновые бинты Мартенса. «Просто, но со вкусом» - так называли свои футбольные ворота подростки. На стволах берез-ворот красовались выгравированные перочинным ножом никнеймы ребят. Они были достаточно глубокими, чтобы оставить память на десятилетия. Только Ангелина была всегда Ангелиной, никто ей не придумал прозвище. Редко могли назвать Ангелом или Анджелиной, но не более того. Она была всего на пять месяцев младше попугая. Все относились к ней, как к общей младшей сестренке. Старались ей не сильно бить по ногам в порыве футбольной страсти, не ругались матом при ней и всегда оставляли для нее питьевую воду. Она любила играть в футбол, но ещё больше любила компанию в которую ее однажды привел Попугай. Двоюродной сестре мальчика нравилось слушать невероятные истории парней, ей всегда приятно было находиться в их обществе, они вели себя при Ангелине, как истинные джентельмены.

   Она была чуть выше ростом Попугая, очень худая с молочной кожей. Тонкие светло-русые волосы, большие голубые глаза. Летом она носила причёску каре и напоминала прекрасный одуванчик. Ангел очень любила, когда к двоюродному брату прилетала с бабушкой в гости на полтора-два месяца. Хоть квартира была небольшой, но всем хватало места. А главное, все чувствовали себя комфортно, купаясь в волнах радости совместного проживания с дорогими сердцу родственниками. Даже сумасшедший дедушка, декламирующий стихи или распевающий песни, вечно ссорящиеся родители Попугая не казались минусом бытия. Знала бы тогда Ангелина, что спустя много лет они поменяются городами для жизни с двоюродным братом. Знал бы Попугай, что его мечта посетить  соседнюю Воравию разобьется об усатые скалы в форме сотрудников внутренних органов. Спустя десять лет он отправится на заработки на Изумродное море, он будет там работать портовым грузчиком два месяца, обрастет бородой, значительно похудеет и провоняет рыбой с ног до головы. Он заработает на свою первую электрогитару, которая потом будет его кормилицей десятки лет. Возвращаясь с Изумрудного моря на поезде в родную страну, он будет таким уставшим, что сил не хватит даже на то, чтобы расстелить постель. К нему ночью, сидящему с рюкзаком в обнимку на боковом месте, на границе подойдут четверо усатых лысоватых с лоснящимися лицами мужчин в форме и попросят показать паспорт, паспорт иностранного государства у них вызовет кривые ухмылки. Они попросят продемонстрировать билет, по которому Попугай въезжал в Воравию. Конечно же, он не сохранит тот билет. Усатые самоуверенные служители правопорядка пригласят парня выйти в тамбур. Там они ему предложат снова продемонстрировать билет, по которому он въезжал в страну. Не увидев запрашиваемый документ, мужчины в четыре голоса объявят, что юноша нарушил закон и десять лет не сможет приезжать в Воравию. Спустя минуту голосами потише предложат отдать половину заработка, чтобы не фиксировать в документах нарушителя воравийских законов.

                             Глава 6

The Clash допевали « Lost in the supermarket “, когда Попугай вернулся в действительность. На иллюминаторе стали появляться капли дождя, а через пару секунд их сменили тонкие струйки. В салоне было тихо. Изредка проходила стюардесса между рядами, чтобы проверить, все ли в порядке, и ответить на вопросы сонных пассажиров. Идеальная атмосфера, чтобы писать. Только вот крутились мысли странные и неиссякаемые. Ничего не оставалось делать, как телепортировать их на кончик карандаша.

         Крошка Картошка

Захвачены заложники в « Крошке Картошке»,

В мегафон говорят: « Подождите немножко!».

На столах недоедены хлеб и окрошка,

Злодей поскользнулся на мокром порожке.

И падает лицом на стол, где окрошка,

Где недоеденный хлеб, с начинкой картошка.

Случайно в рот попали и капли, и крошки,

Преступник бледнеет, синеет немножко.

И дух испускает он в « Крошке Картошке»,

Заложники замерли пред мокрым порожком,

В недоумении остаётся стоять неотложка,

Ай, да могучие хлеб и окрошка.

   Попугай рассмеялся, когда перечитал то, что написал. Он вспомнил, как дедушка декламировал нечто подобное, вечно сидя в желтом продавленном кресле, укутавшись в клетчатый плед до самых глаз. И это было принято даже в самые жаркие летние дни. Седые волосы были перманентно взъерошенными, этому портрету не хватало бешенных глаз, но отнюдь, в глазах всегда читался высокий интеллект и благоразумие. Попугай вспомнил дословно те сумасшедшие стихи.

   Жил-был маяк

Жил-был моряк,

Жил-был маяк.

Маяк стал моряком.

Моряк стал маяком.

Далеки от нас маяки,

Далеки от нас моряки.

Вопреки моряку-маяк,

Вопреки маяку-моряк.

Жил и трудился никак,

Свет излучал кое-как.

Трудно быть моряком,

Не проще быть маяком.

У страха глаза-маяки,

У страха глаза велики.

Побоялся светить моряк,

Разочаровался в нем маяк.

Был расставания знак,

Но не понял моряк.

Почему не светит маяк?

Новый друг моряка-это мак.

А ведь даже в раннем детстве мальчик не видел, чтобы дедушка занимал другое положение в пространстве. Но когда-то он же должен был ходить в туалет и на кухню, родители его не кормили с ложечки, подгузники ему не надевали, это уж точно. Песни у деда были ещё хлеще, чем стихи. Но, кстати, когда надолго отключали электричество зимними вечерами, вся семья присоединялась к дедушкиным песнопениям. А некоторые песни даже повторяли на бис, когда соседи начинали стучать по батареям. Куплеты и припевы тех хитов навсегда отложились в памяти Попугая:

«Последние новости рождают мысль,

В Догвилль превращается мир.

Домик Тыквы потерял всякий смысл,

На перроне ночует факир.

То ли полдень, то ли полночь

Без конечности в бесконечности.

Раскрепощенные скрепыши

В обеспеченной беспечности.

Истинный враг только внутри,

Все одинаковые в земле.

Эй, машинист стекла протри,

Себе, принцу Лимону, не мне!

То ли полдень, то ли полночь

Без конечности в бесконечности.

Раскрепощенные скрепыши

В обеспеченной беспечности.»

« Новые станции,

Новые цели.

Мир не доехал,

Не все уцелели.

Ветер надежд

Из темных тоннелей

Дует исправно,

Садит на мели.

По эскалатору вверх

По эскалатору вниз.

Сплошь турникеты,

Каприз и сюрприз.

Первым рейсом

Уедем отсюда.

Заложники снов,

Заложники чуда.

Со станции бреда,

Со станции блуда.

Прощайте, Гамлет,

Прощайте, Гертруда!

По эскалатору вверх

По эскалатору вниз.

Сплошь турникеты,

Каприз и сюрприз.»

   Конечно, это не The Clash с Джо Страммером! Но что-то было в голосе дедушки, что заставляло вслушиваться в слова и подпевать. Возможно, это и есть конгениальность. Воспоминания о странном дедушке сменились мыслями о последнем телефонном разговоре с Ангелиной:

   - Я в тот раз у нас в городе, помню, особого даже движа не было. Я понимала, что здесь точно дубасили людей, но чтоб стреляли и бросали гранаты… Такого я себе даже представить не могла, чтоб во дворе влюбленную парочку избивали, которые даже на протестные акции не ходили просто, да и вообще дикость! Год этот - это какая-то историческая петля в средневековье, это агро-инквизиция, пытки и рабство. Одна надежда, что это предсмертные судороги режима. Помнишь, как говорила бабушка раньше? Даже на самой красивой и умной голове долго находящаяся корона может превратиться в Corona mortis. То, что у нас происходит, нигде не освещается, тут реально жопа, бро!

   - Да, уж! А Олимпиаду не смотришь, я так понимаю? Глупый вопрос, конечно.

   - Неа, Олимпиада всем тут побоку. После случая того в октябре, когда у всех украли право голосовать и избили за то, что не согласились признать это. Если кратко, сейчас в стране создают Северную Корею, несогласных в тюрьму всех сажают. И культ так называемого чистого неба и стабильности. Уголовные дела заводятся каждый день, к тому же не менее десяти штук. На улицах массовая депрессия, люди не знают, как справляться. Кто может, уезжает, а кто не может, старается не читать никакие новости, жить жизнью между работай, домом и магазином. Но это сложно когда в каждом дворе стоит серый микроавтобус с черным щитом. Сопротивление все сидит в тюрьмах. И это, честно говоря, трагедия. Страх победил…

   - Порядочные люди хоть какие-то остались в городе?

   - Ну, так… Если порядочный человек, как он мог не попасться? Теперь без статьи или штрафа нельзя себя считать и человеком нормальным, порядочным-то.

   Попугай медленно выводил в блокноте строки маленького стихотворения под « I fought the Law” The Clash, ощущая значительную вибрацию всем телом при наборе высоты самолетом.

Мы слишком вцепились в сохранение границ и единство нации,

Совсем позабыв, что надо инвестировать в дружбы и любви облигации.

                    Глава 7

   Попугай с Ангелиной попрощались с друзьями и медленно пошли к подземному переходу, по которому можно попасть из парка прямо к дому. Ангел шла молча с каменным лицом. Мальчик знал, что если сестра долго молчит, значит, должен состояться серьёзный разговор. Он громко вздохнул и слегка улыбнулся.

   - Ну, ОК. Говори уже, что там в твоей светлой голове вертится? Какие мысли серьёзные?

   - Попугай, вот ты же не дурак и не позер. Я точно знаю, что ты ничего просто так не делал в жизни, начиная с раннего детства. Во всем у тебя заложен какой-то смысл. Ну, скажи мне, вот зачем тебе эта яркая глупая прическа?

   - Видишь ли, когда у родителей начались ссоры и выяснения отношений около полугода назад, они совершенно перестали обращать на меня внимание. Как будто бы, был мальчик, да исчез вдруг резко. В один миг просто испарился. И я надеялся, что это будет решением проблемы.

   - Они сразу снова стали тебя замечать?

   - Да, но… 

   - Что но?

   - Черт, они стали себя вести так со мной, как будто я другой человек. Понимаешь, внимание вернулось, они немного отвлеклись от своих вечных ссор. Но они стали со мной говорить иначе, воспринимать меня по-другому. Знаешь, у меня такая мысль сразу появилась, что дети нужны, пока они дети, с ними родителям интересно, потому что они такие милые, забавные, нежные, глупые. А мы в чем виноваты, мы-подростки? В чем наша вина? Что в какой-то момент мы перестаем интересоваться игрушками и начинаем взрослеть? Это разве наша вина, что мы меняемся? Разве в наших силах оставаться детьми? Это же не мы придумали, мы не в состоянии контролировать такие вещи! А дальше что, они родят второго ребёнка, если смогут? Чтобы радоваться жизни рядом с милым, нежным, забавным, любвеобильным малышом? А если не смогут родить? 

   - А если не смогут, будут ждать, пока ты вырастешь, а потом будут искать тебе пару, чтобы постоянно спрашивать о том, когда уже у них появятся внуки! Чтобы снова радоваться жизни, проводя счастливые минуты с маленькими красивыми детками. Я понимаю, о чем ты, Попугай.

   - А чем мы-подростки их всех не устраиваем, нас не надо любить, мы недостойны любви? Мы преступники какие-то что ли? Или уродцы? Мы же их плоть и кровь! Почему мы должны страдать? Куда исчезает их любовь? Что нам надо сделать, чтобы нас снова любили? Что?

   Последние слова в форме полу крика застревали комом в горле, подступали слезы, мальчику становилось сложно дышать. Он поставил указательный и большой палец на внешние углы глаз, чтобы слезы не хлынули, и покраснел. Ангелина остановилась и заключила брата в объятия. Она не могла сдержать слезы. Они катились крупными каплями по впалым щекам. 

   - Я понимаю, о чем ты говоришь… Я понимаю… Как тебе тяжело… Я тоже ощущаю… Я об этом же… думаю… Перестань, прошу тебя, перестань… Мы должны быть сильными… Ради друг друга… Мы есть у нас… Я у тебя… А ты есть у меня… 

   Попугай не мог ничего сказать, он старался ровно дышать и взять себя в руки. Он впервые за долгое время почувствовал себя снова любимым. 

   - Я хочу, чтобы было, как раньше: субботним утром пораньше проснуться и пойти к родителям в спальню. Забраться под одеяло на их огромной кровати и пару часов так с ними лежать и смотреть дурацкий телевизор. Смотреть все эти тупые шоу, типа для интеллектуалов. А потом вместе завтракать и обсуждать планы на выходные. Может быть, в зоопарк, а может быть, в кино поехать, а может быть, на пляже провести день. Вот этого я хочу, я хочу чувствовать себя нужным и любимым!

   - Я не знаю точно, но мне кажется, так и устроен мир. Сначала ты живешь в раю, а потом потихоньку твоя жизнь превращается в ад. Рушатся прежние устои, а то, что казалось постоянным и устойчивым, просто медленно рассыпается, как горка песка под действием ветра. Ладно, пойдем домой, бро! Посмотрим, чем нас удивит дедушка сегодня! А ты знал, что кошки и собаки не просто так трутся о нас, они знают, что так можно добывать статическое электричество, которое улучшает работу организма и укрепляет его?

   Вчерашние дети спустились по широкой разноцветной лестнице в подземный переход. Он был хорошо освещен, в нем не было неприятных запахов и странных людей. Несколько киосков с журналами, книгами, аудиокассетами и видеокассетами. Парочка пожилых женщин с цветами в белых пластмассовых вазах. В середине перехода обращала на себя внимание надпись:

« Для того, чтобы узнать о жизни все, достаточно прочитать всего одну книгу, осталось только определиться, какую именно.»

                  Глава 8

The Clash кричали « White riot, I wanna riot!”, когда самолет стал снижаться. Попугай вынул наушники из ушей и выключил плеер. В самолете было умеренно прохладно и слегка темно. Женщины, что сидели через ряд от мужчины, вполголоса философствовали.

   - Да, совсем скоро зима. Опять она будет долго тянуться, мы будем ждать очередное лето, а оно пролетит так, что и не заметишь. Вот всегда так, ждешь-ждешь это лето, мечтаешь о нем, а оно пролетает, как пуля, а там, гляди, и снова зима на полгода.

   - И не говори, на даче даже не успеешь наработаться. Только рассаду помидоров высадишь в грунт, а там и урожай можно собирать. А картошка-то! Жуки не успеют появиться, как пора выкапывать прийдет. А там и банки надо закатывать. Зимой-то все любят поесть.

   - Вот я и говорю, зима-то долгая. Попробуй, всю зиму проживи так, чтобы к картошке и патиссонов тоже хватило. 

   - Главное, летом успеть ещё грибов и ягод насобирать. Можно и заморозить, и насушить. Варенье и компот все любят!

   - Точно-точно, все любят!

   Попугай еле сдерживал смех, думая о том, смог бы петь Джо Страммер для таких философствующих женщин. Хотя, какая разница называют они внедорожники джипами и копировальные аппараты ксероксами, они тоже достойны знать правду и жить счастливо. А не так вот, как какие-то белки или хомяки. Он взял огрызок карандаша и записал то, что вспыхнуло в голове.

   «Как плывут облака по небу,

Как только начинается весна.

Замечать хотелось мне бы,

Но вовсю уже цветет сосна.»

   Джо Страммеру вряд ли бы понравилось, но этим женщинам-философам - очень даже. В иллюминаторе показались огни города. Их было не так много, как раньше, как в детстве. А те, что были, казалось, не так ярко светили, как в прошлые времена. Как будто бы за свою долгую жизнь просто устали быть яркими и привлекательными. Микроскопические машинки редко проезжали по широким проспектам и витиеватым улицам, хотя было не так уж и поздно. Возникало чувство, словно город прячется от кого-то. И делает это очень своеобразно, не спрашивая у своих жителей, хотят ли они быть спрятанными. Показались трамваи и автобусы-гормошки на разных улицах. Они напоминали каких-то червячков, а автомобили были подобны муравьям. Попугай понял, что общественный транспорт напоминает даже опарышей на теле города. Мужчина поморщился от своих мыслей. Глаз стал выхватывать яркие пятна осенних скверов, а рука начала быстро писать на чистом листе.

В вечерних окнах постепенно гаснет свет

В вечерних окнах постепенно гаснет свет,

Смотреть сквозь пространство и время,

Забыв про дня уходящего стыдный секрет,

Остаётся, посыпая пеплом неистово темя.

В окне на первом этаже рождается обет,

На верхнем предзакатном раздора садят семя.

Летят у дома призрачные гонщики в кювет,

И крепнет за углом придирчивое племя.

Сонм жаждущих взял под контроль бювет,

И всадник апокалипсиса ищет стремя.

Играют на балконах в ладушки без бед,

В подвалах ставят крестики на шлеме.

Но с крыши дети солнцу передают привет.

С окон панелек и хрущевок спало бремя.

   Попугай вспомнил, как в подростковом возрасте он мечтал о том, что друзья по переписке из Германии пригласят его в гости. Как будет рассматривать Фрауенкирхе с булыжной мостовой в Дрездене, считая старые блоки из темного песчаника, которые сохранились после английской бомбардировки. Конечно, их точно оказалось бы меньше, чем частей из светлого песчаника, с помощью которых Фрауенкирхе обрела привычный довоенный облик не без помощи сына одного из британских летчиков, чьи снаряды стирали с лица земли жемчужину города. Подросток представлял себя, прохаживающегося по залам Цвингера, гуляющим по набережной Эльбы в футболке с надписью « Gegen alle regeln“ со своей яркой прической. И никто бы показывал на него пальцем, не считал бы его ненормальным. Он даже мог вообразить вкус братвурст и брецеля. А ещё временами Попугай чувствовал порывы ветра на Бодензее, когда с немецкими друзьями в воображении плыл из Линдау в Вассербург. Вода была такая прозрачная и нежно-голубая, что казалась сказочной живой водой. Маленькие яхты и парусники раскачивались на волнах, словно танцуя от радости, что им удалось оказаться в божественном месте. Но, к сожалению, мечтам так и не удалось сбыться, страна так и осталась закрытой на замок. Рука автоматически выводила новое стихотворение.

Гремело колесо Сансары

Гремело колесо Сансары,

Катясь по грязной мостовой,

Оставив шумные базары,

Суды и храмы за собой,

Пенсионеров нищих Мары,

Что ели досыта порой.

Оставив ценные товары,

Гремело ангельской трубой.

А вы про стрессы и запары,

Про скидки и про мордобой

Судачите, спеша на пары

И на работу в клетке той,

Что, как тюрьма. Игра Сансары.

Глава 9

   Подростки проходили последние метры подземного перехода, оставляя позади страхи, тревоги, слезы, цветы в высоких пластмассовых вазах и лотки с книгами. Любимый потрепанный мяч был под мышкой, футболки почти полностью высохли от пота. Мысли устремились в ближайшее светлое будущее с вкусным ужином и теплой водой. Внезапно с подростками поравнялся бритоголовый высокорослый подросток лет шестнадцати. Он был одет в черный бомбер, черные джинсы и остроносые черные туфли. Верхнюю губу и левую бровь украшали шрамы, в виде гусиных лапок.

   - Здарова, клоун! Что у тебя на голове? Нафига такую причёску себе сделал?

   - Сделал, потому что мне так нравится.

   - Пошли драться!

   - Я не люблю драться.

   У старшего подростка округлились глаза. Он не ожидал услышать такой ответ. Его с задержкой развивающийся мозг пытался анализировать, но удавалось это с трудом. Какие-то шестеренки не цеплялись друг за друга. Ангелина так перепугалась, что вжалась в своего брата и, вцепившись в правую руку Попугая, почти перестала дышать.

   - Жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на войны, тем более, согласно статистике, большинство войн оказываются многолетними.

   - Ты что несешь, придурок? Я тебя сейчас в один миг ушатаю!

   - Ничто не может быть медленнее, и ничто не может быть быстрее, чем время.

   - Ты - идиот? Ты раньше, случайно, в психушке не лечился?

   - Слова уже через секунду растворяются в воздухе, а память останется жить вечно. Но после того, как мы уйдем, останется только пара-тройка альбомов с фотографиями. Сначала кажется, что прошлое совсем близко, просто руку протяни и ухвати его за хвостик, но хвостик этот легко отрывается.

   - Да, ты-просто псих! Тебя в детстве по голове часто били?

   -  Сегрегация сейчас слишком развита. Но не должно быть конфликтов внутри класса. Только рациональна межклассовая война.

   - Нет, ну ты точно чокнутый! Я вспомнил тебя! Это ты несколько лет назад ходил в фиолетовых джинсах и балахоне « Nirvana” с вставленным кольцом в нос Курта Кобейна. Это же ты со своими дружками собирался по вечерам на школьном дворе и  разводил костер между торчащими из земли бетонными балками. Вы там рассказывали страшные истории, как в сериале « Боишься ли ты темноты?»

   - С позволения членов общества полуночников… Имеешь ввиду тот канадский сериал из девяностых, где в конце третьего сезона снялась Нэв Кэмпбелл?

   - Кто?

   - Канадская юная актриса, которая через пару лет снялась в самом культовом слэшере всех времен и народов « Крик».

   - Не знаю! Плевать! Вали отсюда со своей девкой! Ещё раз увижу-убью! Я устал от тебя, от твоей бредовой болтовни!

   Попугай потянул сестру в сторону лестницы наверх. И, как только, их ноги коснулись первой ступеньки, подростки побежали, смеясь и толкая друг друга. Заветный дом был совсем близко. Метров на сто счастливые Попугай и Ангелина отбежали от подземного перехода.

   - Бро, я просто в шоке! Ты заболтал Гуся! Он даже ни разу не ударил нас. Ты невероятен. Какая межклассовая война? Что ты плел?

   - Наверное, от дедушки заразился. Не бойся, со мной не пропадешь!

   Внезапно что-то просвистело и Ангел схватилась за правое ухо, между пальцев показались алые пятна, которые буквально за пару секунд преобразовались в тонкие струйки. Лицо девочки превратилось в лицо античной статуи из белого мрамора. Нельзя было медлить, Попугай молниеносно снял с себя футболку и прижал ее к кровоточащему уху сестры и сказал, чтобы она крепко прижимала футболку к правому уху. Подросток посмотрел назад в сторону подземного перехода, там стоял Гусь с наглой ухмылкой на лице, засовывающий травматический пистолет во внутренний карман куртки. На таком расстоянии сложно было рассмотреть шрамы бритоголового, а также адское пламя в его глазах, но даже на таком большом расстоянии можно было почувствовать, что хулиган источает невероятную радость от безнаказанности. Он помахал рукой и побежал вниз по ступенькам перехода в глубину мира, что дарит надежды и больно ранит.

   Попугай обнял сестру крепко и поцеловал ее в бледную щеку. Подростки быстро зашагали домой. Ангелина зашептала, пытаясь улыбнуться хотя бы краешком рта:

   - Жасмина запах направляет мысли в небеса,

Вечерний свет какой-то уж особенный.

Играет тёплый дерзкий ветер в волосах,

И не страшна дорога жизни вся в колдобинах.

И дружба только с клятвой настоящая сейчас,

Любовь такая, что сжимает насмерть сердце.

Все песни, что поют, они про нас, они для нас,

Тебе ещё шестнадцать, какие к черту иноверцы?

Глава 10

   Самолет не успел начать снижение, как почти все пассажиры вскочили с мест и стали открывать багажные ячейки над головой. Гудя, словно пчелы, люди стали натягивать куртки и серые пальто, не замечая и не слыша бортпроводников. Попугай с улыбкой наблюдал за этим умеренным хаосом и неповиновением. Пожилая женщина достала пакет с чебуреками и стала с аппетитом уплетать их за обе щеки, запивая томатным соком прямо из коробки. По салону в общий гул стали вплетаться ароматы жареной свинины с луком, масла и зелени, образуя фантастическую многогранную симфонию, поглощающую и завораживающую без права на экстренную эвакуацию. Вид у одной из творцов невероятной симфонии был очень серьезный, как будто в этом действии заключается спасение ее судьбы. Со взглядом, устремленным в даль, женщина тщательно пережевывала чебуреки с единым ритмом пятнадцать к одному: пятнадцать жевательных движений и один глоток томатного сока. Случайный ли это был ритм или отточенный годами? Это неважно для симфонии, главное, что она звучит. Куда-то вдаль неизвестную смотрела жующая пассажирка. В глазах можно было увидеть и танцующие на ветру березы во второй половине лета, и летающие по ветру тонюсенькие паутинки на фоне горящих кленов, и завывание ветра в зимних дымящих печных трубах, и звон капели, разлетающийся по проталинам. Мужчина с красными дредами решил, что для такой уникальной чебуречной леди Джо Страммер точно бы спел. Попугай дотронулся огрызком простого карандаша до кончика языка и стал выводить на бумаге стихи.

В пору непогожую

Снова снег и мороз за крыльцом,

Желания нет заходить в прихожую.

Балом правит опять дадаизм,

Стали шедевром места отхожие.

С новым встречным угрюмым лицом,

С каждой встречной пьяной рожею.

Неустанно растет патриотизм,

Даже в эту пору непогожую.

   Самолет начало потряхивать после контакта шасси со взлетной полосой, люди в салоне утихли. Стюардесса расплылась в улыбке. Как же долго она ждала, чтобы человеческая масса вернулась под ее контроль. В ушах девушки немного гудело, а нос надолго экспроприировал чебуречный запах. С белоснежной улыбкой она посмотрела в лицо каждому пассажиру и встретила ответную улыбку лишь у одного человека, хотя сначала он ей показался странным и неприятным. Стюардесса объявила, что через пару минут уже можно будет покинуть салон, не забыв ручную кладь. А также нужно благодарить пилота за отличное воздушное приключение, прекрасное настроение и новый жизненный опыт. Но не успела она до конца договорить, как огромная гусеница из пассажиров образовалась в проходе между сидениями, нервно перебирая разнообразными ногами. Пришлось приложить массу усилий, чтобы пройти к двери и открыть ее. Попугай спокойно взирал на финал фантастической симфонии, передвигая между пальцами огрызок карандаша: « Нет, Джо Страммер точно бы спел для них!»

   Ночной воздух был колюч и непримирим, он быстро оккупировал носовые ходы и горло. Холодный ветер пробежался по лицу, шее и рукам. Если бы не манжеты куртки, он бы проник внутрь человека, заковал бы душу в ледяные кандалы и превратил бы сердце в твердую глыбу размером с кулак. Попугай погрузился в мысли, ожидая первый автобус от аэропорта.

   Что такое дом? Место, где ты родился? Место, где ты живешь? Место, где ты ночуешь в перерывах между рабочими днями, чтобы пролонгировать возможность спать в этом месте, а также пролонгировать возможность просыпаться снова и снова по утрам, чтобы не останавливать круговорот. Что есть дом? Место, где можно укрыться от стихии и неприятностей? А в каком месте укрываются от неприятных мыслей? Дом-это там, где тебя всегда ждут. А если перестают ждать? Или исчезают те, кто перестает ждать. Такое место теряет право называться домом? А можно ли всегда быть дома? Чтобы никто не мучился в ожидании. Когда кого-то нет дома-это всегда плохо. Не зря же говорят « у него не все дома». А если просто нет дома? Или он обязательно должен быть у каждого? Скучать по дому… А можно и не скучать, если дома нет… Черт, как же пугает будущее! Поэтому мы так любим думать о прошлом, ностальгировать, рефлексировать. Ведь оно нам известно, а вот будущее-это всегда прыжок в неизвестном направлении… Скоро рассвет…

   На остановке несколько неопрятных с заспанным видом рабочих закрашивали коричневой краской граффити:

   «Это все неправда,

Это все напоказ!

Не может быть,

Ведь был указ!

« Улыбка радуги»

На каждом углу.

Но на лицах

Улыбок нет, угу.»

   Порывистый ветер приносил с шевелящихся губ самого старшего из рабочих обрывки песен:

   «Даже ностальгирующим по девяностым,

Скучающим по советским временам,

Сейчас становится совсем непросто,

Мечтать о них не нужно, они пришли к нам…»

   «Борис был счастлив, и от счастья вскоре

В глазах двоилось, троилось, четверилось.

Memento mori на бескрайнем просторе,

Недостаточность стресса от счастья развилась…»

Глава 11

  Подростки подбежали к своему подъезду. Дверь была открыта нараспашку. Быстро поднявшись по семи бетонным ступеням, они окунулись в охлаждающий полумрак. В подъезде пахло подвалом и жареной курицей. Брат и сестра вошли в лифт, благо он ждал на первом этаже. На одной из стен лифта красовалась надпись « Попугай-вонючая селедка!», ее обрамляли засохшие жевательные резинки разных цветов. Часть кнопок была сожжена, к счастью, с цифрой восемь кнопка сохранила изначальный вид. Эту кнопку нажал не совсем чистый палец мальчика. Раздался звонкий щелчок и лифт полетел к спасительному дому. Попугай с Ангелиной влетели в квартиру с призывом о помощи. Но кроме выжившего из ума дедушки никого не оказалось дома. Он традиционно сидел в кресле с натянутым до глаз пледом. Волосы были его взъерошенными, глаза бегали из стороны в сторону. Из-под пледа доносился монотонный голос:

«Метафизика-для шизика,

Лирика-для клирика.

Критика-для паралитика,

Семантика для романтика,

Время, как бремя, уходит сквозь темя.

Автоматопоэтика-это новая эстетика.»

   Квартира представляла собой нечто среднее между антикварной лавкой, музеем и обломками цивилизации. Мебель была из цельного дерева, очень изящная, как минимум начала прошлого века. Бюсты древнеримских богов хаотично были расставлены в гостиной, на полу стояли бронзовые статуи Будды с умиротворенным лицом. На чайных столиках были разбросаны театральные афиши и старинные карты. На стенах криво висели в потертых рамках сюрреалистичные картины и постеры « Human rights!Animal rights!”, “ Animal liberation”, “ Hate to State” и « Enema the capitalism”. Дедушка стал вещать чуть громче:

«Что положено Юпитеру,

Не положено быку.

Будь ты хоть гуру 

Или немного ку-ку.

Люди безумны,

А боги ещё безумнее.

Но благо

Становятся дружелюбнее.

Позволяют ошибкам

И глупостям 

Совершаться шибко,

Да страстям.

Оправдание 

Любой крайности-

Заклинание

Неисправности.

Любовь-

Безумие?

Богов

Слабоумие?

Конец ей к утру,

Как боли в боку?

Не всем по нутру?

Безумие в самом соку.»

   Из-за большого кожаного дивана вынырнули однотонные кошки и стали с интересом разглядывать подростков с тревожными глазами. Одна из кошек положила лапу на спину другой и показала головой в сторону дедушки. Та, в свою очередь, зафырчала и пару раз чихнула. Седая голова тоже дважды чихнула и стала декламировать:

«Разве можно устать от жизни

В поисках утраченных слов?

С задумчивой улыбкой,

Словно проснувшись,

Как после странных, но приятных снов.

И не за чувством достижения

Шлейф из чеснока и мочи,

Или даже пота.

Нужно уметь видеть красивое?

Увы, Афродита молчит.

Вера, Надежда, Любовь-потерянные слова.

Такой рифме-дорога в стол.

Как началась игра, так и закончилась,

Кому-то София - Премудрость Божия,

Для кого-то - тринитротолуол.

Демос разошелся разными 

Путями в поисках Свободы,

Равенства, Братства.

Давно они стали утраченными словами,

Пока золотому тельцу поют оды.»

   На последней фразе кошки разбежались по углам и приняли позы стражей дома. Попугай с Ангелиной поняли, что от дедушки помощи не дождешься, и пошли в ванную. Нажав сразу на все выключатели, мальчик залез под ванну и извлек оттуда аптечку. Из гостиной стало доносится пение дедушки:

«Только ради тебя 

Можно завтра проснуться.

Три ноты любви

К тебе прикоснутся.

« Вино мертвецов» 

Отложено прочь.

Хоть не должна,

Но хочешь помочь.

Как тягостен выбор

Сейчас и тогда.

Но ты ведь женщина,

И в этом вся беда.»

   Ангелина улыбнулась, на бледном лице улыбка казалась странной гостью, больше бы подошла гримаса печали. Попугай улыбнулся в ответ и поставил на борт ванны большой флакон перекиси водорода, пузырек йодной настойки, а также положил бинт и лейкопластырь.

   - Какое, говоришь, ухо тебе надо спасать? Левое?

   - Правое! Левое мне не нужно. В смысле, не вообще, оно нужно мне, конечно, спасать надо правое. Как же болит, у меня уже лицо начинает неметь и голова кружиться. Я уберу твою футболку от уха, а ты смотри, что там с ним.

   - Не переживай, все окей! Только немного мочка раздвоилась. Но совсем немного. Сейчас обработаю рану и заклею. Наутро проснешься, а ухо будет, как новое.

   - Почему-то я тебе не верю, бро. Поверни зеркало на меня. О, черт! Попугай! Что теперь делать-то! Ужас! Кошмар! Зашивать надо же! Разве нет?

   - Не переживай, бабушка вернётся с чаепития с подругами и зашьет, если надо. Она же у нас операционной медсестрой работала раньше, помнишь? Не волнуйся, все будет окей!

   - Давай, быстрей уже перевязывай, не могу смотреть на этот символ человеческой жестокости!

   - Перевязываю-перевязываю!

   А в это время одинаковые кошки снова соединились вместе и слушали дедушкин концерт, свернувшись калачиком на спинке дивана. Атмосфера накалялась.

«Если бы позволили жить в Стране Дураков,

Я был бы счастлив, я был бы рад.

Среди заклинателей змей и воров,

Что проводят ежедневно безумный парад.

Для свободных, не мыслящих себя без оков,

Челобитную проносящих сквозь злато палат.

Среди играющих в семью и любовь,

С одним лишь вопросом: « А сколько карат?»

Одним из обожателей брани и тумаков

Для тех, кого называл сестра или брат.

Я был бы своим на Рождество и Покров,

Да в Прощеное воскресение под набат.

Источником был бы хулы, грубых слов,

Обожающим их, как жевательный мармелад.

Слыл бы королем среди крыс и кротов,

В лицемерии проводил бы Шабат.

Быть, в этой Стране Дураков закон таков,

Можно лишь на одной из двух сторон, брат.

И навешивай на дверь больше подков,

Сестра, чтобы не заканчивался маскарад.

Я морем бы зла выходил из ненависти берегов,

Увеличивая свою значимость во сто крат.

Выслуживался бы непременно у нации отцов,

Вешая на фасад дома популярный плакат.

Я, озираясь по сторонам, видел бы везде врагов,

В тех, что смотрят и просто рядом стоят.

Я бы расценивал подчиненных, как рабов,

Предусмотрительно отводя в сторону взгляд.

Может быть, стал бы одним из купцов,

Продающим без разбора всех подряд.

Лишь бы только жить в Стране Дураков,

Но со свиным рылом в калашный ряд…»

Кошки были очень довольны. Таким красноречием дедушка давно не блистал, как в этот вечер. Попугай закончил перевязку, поцеловал сестру в щеку и пошел на кухню, чтобы узнать, что оставила им бабушка на ужин. Ангелина посмотрела в зеркало и увидела там красивую бледную девочку с румянцем на левой щеке и большой повязкой на том месте, где должно быть правое ухо, повязка выглядела гротескно, но была аккуратной:нитки из бинта нигде не торчали, полоски лейкопластыря были ровно наклеены. Она погасила свет в ванной и подошла к гостиной, Ангел прислонилась здоровой частью головы к наличнику двери и посмотрела на невероятного дедушку. Он в свою очередь ещё больше углубился в плед и запел:

« Рождает странный  вкус безалкогольное вино,

Свободе гимн поет любимая пластинка.

Хотелось сделать вид, что вкус тот-все равно,

Но жизнь важней жевательной резинки.

Но не своя, а тех, кто просто любит вопреки

Невзгодам, непостоянству ветра и волнистой водной глади.

И странный вкус сменяет нежный шепот у реки,

Родится в поцелуях « мне не все равно», в объятиях, отраде.»

Глава 12

   Мужчина с красными дредами вышел из автобуса на остановке возле подземного перехода и вдохнул глубоко. Легкие наполнились смесью маленьких холодных капель, разноцветной листвы и ностальгии. Он спустился в подземный переход медленно, рассматривая каждый квадратный метр пространства. Стены были выкрашены серой краской, местами висели остатки желтой плитки. Пол был бетонным с вкраплениями щебня. Примерно в середине перехода на стенах красовались граффити:

«Ловля майских жуков

Без цепей и оков.

Нет нужды утопать в безвременьи!

Пропаганда из суши слов

Героических снов.

Хорошо без контракта от пяток до темени.»

«Спи, спи, засыпай,

Ждёт Морфей послушных.

Веки опусти и знай,

Лучше дней минувших,

Переполнен через край,

Для в поту уснувших,

Только свой лишь рай,

Рай душой протухших.

Доцветает яркий май,

Звезды любят лучших.

Солнце дремлет, баю-бай,

Время для тщедушных.»

«Нелегко одному в беспилотной тоске

Расцветать под нависшей угрозой.

Мы - пионы на тонюсеньком волоске,

Что привыкли быть вечной занозой.

От рождения свободны лишь те,

Кто всецело проникся Спинозой?

Есть ли счастье у кобры в броске,

Есть ли смысл в замене фруктозой?»

   «Карманная политика…карманная политика…карманная политика» вертелось в голове мужчины. Это когда не просто слушаешь политиков, а постоянно задаешься вопросом почему? А лучше зачем? Джо Страммер любил этот термин. Тусклый свет превращал подземный переход в портал в неизвестность. Выхода еще не было видно. Никаких лотков, никаких белых пластиковых ваз, дверь в туалет была заколочена досками крест-накрест. Несколько потолочных светильников были разбиты. На полу ближе к концу подземного перехода лежали кучки ярких каштановых и кленовых листьев, в них дремали рыжие коты. Вот и лестница наверх показалась. На ее вершине стояла красивая стройная женщина в футболке с надписью « Food! No bombs!” с кружками в обеих руках.

   - Привет, бро! Я тебе заварила травяной чай. Пойдем, прогуляемся перед завтраком. Аппетит сам себя не нагуляет. Как же я рада тебя видеть!

   - Привет, Ангел! Я тоже очень рад тебя видеть! Спасибо тебе большое за травяной чай!

   Попугай взлетел вверх по лестнице и задушил в объятиях сестру. Поцеловал ее в обе щеки. Он обратил внимание, что мочки ушей были полностью нормальными у женщины. Ни единого шрама, даже намека нет. От сестры пахло жасмином и кокосом. Лицо было одухотворенным и сияющим. Ангелина отдала одну из кружек брату, взяла его левую руку и пристально посмотрела в глаза.

   - Бро, они у соседа в квартире при задержании забрали все деньги! А он недавно машину продал как-раз. Правда, это лучше, чем насилие при аресте. 

   - Я помню, когда все началось, шел по главной тусовочной улице в городе. Думал, везде будут только об этом говорить. А знаешь, о чем говорили парни и девушки? О новых моделях кроссовок!  Они же в самом активном возрасте, черт побери! А им уже ничего не надо, кроме потребляд…ва. Понимаешь? И вот почему должна быть вечная дуальность? Почему можно выбрать только между грабежом и насилием? А если я не хочу, чтобы в мире было насилие и грабеж? Да, конечно, я не хочу, чтобы миром правило желание постоянно потреблять или эксплуатировать. Кто-то может прислушаться ко мне на этой планете?

   Редкие заспанные прохожие в серых пальто и теплых куртках со страхом смотрели на громко говорящего чудака. Они старались отходить, как можно дальше от Попугая. Никто из прохожих не останавливался. Они вжимали голову в плечи и ускоряли шаг, как только их ушей касалась городская философия раннего утра. Попугай и Ангелина спустились в подземный переход.

   - Если бы мне в подростковом возрасте сказали, что будет такая жизнь, что все гуманистические идеи и все самое светлое гроша ломаного не будут стоить в будущем, что запрещающие законы на самом деле существуют только для тех, кто не в нужной тусовке, кого надо держать в узде, а не для тех, кто взял нас давно под уздцы, я бы просто начал строить ракету, чтобы улететь на другую планету. Какое высшее образование? Для чего? Чтобы потом фантазировать, чтобы построить мириады замков из песка у себя в голове, а они грязными тяжелыми ботинками их растопчут? Удивительный особенный мир кроется внутри каждого из нас… Ну-ну! Я же думал тогда, что все будет, как на фотографии: куплю себе старый Volkswagen bus и буду разъезжать по миру и улыбаться…

   Подземный переход остался позади. Кружки в руках были наполовину пусты. Парк несколькими яркими цветами горел и приглашал укрыться на своей территории от мрака и проблем. Опавшую листву не убирали даже на пешеходных дорожках. Она разноцветно шуршала под подошвой ботинок двух ранних пташек. Пара шла не спеша, увлеченная беседой, по центральной дорожке. Вокруг не было никого.

   - Постоянно кто-то умирает, кто-то рождается…Это нескончаемая непрерывная история… Все одинаковы в этом круговороте. Это только мы выдумываем, что уникальны, неповторимы, крайне необходимы. Называем себя Джо Страммер, Никола Тесла, Попугай, а круговороту просто плевать. Черт, как же хочется, чтобы этот мир хоть на какой-то час остановился, всего на часок! Чтобы можно было отдышаться хотя бы. А я не хочу носить серое пальто и жить по схеме дом-работа-супермаркет-дом! Какое может быть здесь искусство? Какая любовь? Только автоматическое воспроизведение генетического материала. И что мне теперь делать здесь, просто взять и прекратить существование?

   В процессе беседы брат и сестра дошли до середины парка. Разросшиеся кусты шиповника сформировали свой шиповнический мини-парк. Они утопали в опавших разноцветных листьях. Попугай еле отыскал четыре березы, которые раньше служили футбольными воротами. Но какие-то они были совсем другие, кривые двуствольные. Мужчина с красными дредами стал изучать их стволы, никаких гравировок перочинным ножом не было, ни одного имени из прошлого. Попугай вернулся к Ангелу. Кружки в руках были пусты.

   - Помнишь, сколько здесь футбольных матчей было сыграно раньше?

   - Каких футбольных матчей, ты о чем? Мы никогда не играли здесь в футбол? Да, я вообще в футбол играть не умею…