Катарсис

Катарсис

***

1. МЫ

«Мы, в едином вдохновленном порыве, припадаем на одно колено, салютуем и произносим «Клянемся!» и так по всему миру, во всех его пределах. 

Канонада голосов звучит грозно и торжественно, торжественно и грозно. Мы великая сила, крепко сжатый кулак Вождя, готовый размозжить череп любому несогласному, непокорному, выступающему против прогресса.

Прогресс! Это он стоит во главе всей нашей жизни, всего нашего мироустройства. Мы даем клятву верности прогрессу и его главному проводнику – Вождю.

Я, три тысячи первый, служу великим целям прогресса. Мы, под которыми я понимаю миллионы таких как я, насаждаем прогресс там, где это требуется.

Клянемся!

Клянемся!

Клянемся!

Нет непокорности.

Нет несогласию.

Нет регрессу.

Я, три тысячи первый, не знаю другого своего имени. Его просто нет, вероятно, никогда и не было. Со мной на одном этаже – двести пятьдесят восьмой, три тысячи восьмидесятый и еще тысяча номеров. В наших цифрах заключена невообразимая могущественная сила. Я чувствую ее прилив, когда повторяю три, ноль, ноль, один, и снова – три, ноль, ноль, один, три ноль, ноль, один.

У меня на столе запрещенная книга. Ее читали очень немногие, и вот я, теперь я – один из них, один из тех, кому доверяют. Мне приказано прочитать книгу, пропустить через себя и переписать на наш, новый, лад – вырезать с мясом чушь о душе, совести, любви, сострадании, сопереживании и всяком подобном.

В наш век, век прогресса, точно установлено – души нет. Я беру портативный рентген, сую его под солнышко, смотрю на черновик скелета – ну, где ты прячешься, душа, тебе и поместиться-то негде.

Открываю книгу, читаю.

«Задумывался ли ты, дорогой читатель, что такое прогресс? Во благо он человечеству или во вред? Быть может, достигнув некоей его черты, стоит остановиться, потому что в противном случае существует риск невозврата к отправной точке. Прогресс раскручивается как маховик, а, раскрутившись, двигает вперед не человечество, давшее ему первичный импульс, а сам себя. Прогресс ради прогресса, прогресс, неодухотворенный человеком, гибелен для человечества…»».

2. НАЧАЛО КОНЦА

Именно так начал бы я антиутопическое повествование еще каких-нибудь двадцать лет назад. Увы, времена изменились. И вот я, проповедник прогресса, пишу эти строки просто фиксируя происходящее, которое от меня, увы, не зависит.

Мы жили с Ольгой в небольшой хрущевке почти в самом центре города, зимой в квартире было прохладно, летом, впрочем, тоже, а так как с мая по октябрь отключали горячее водоснабжение, в квартире всегда – и зимой и летом – присутствовал холод.

Ольга вжималась в меня ночами, делая мое тело продолжением своего. Холод не отступал – бродил где-то около.

- На день города идем? – спросила она. 

- Пошли. Там вроде как пивной праздник будет.

- Пивной?

- Ну да, пивзавод устраивает.

Шел двухтысячный. И мы с Ольгой шли – в толпе, с открытыми бутылками пива в руках, помню название пива – «Толстяк». А позади толпы медленно катилась машина с бесчисленным количеством бутылочного пива.

Уже под вечер, когда толпа схлынула, мы шли с Ольгой в изрядном подпитии домой, шли, стараясь не наступать на бутылочные осколки. Вдали от нас прямо посреди дороги парень развернул к себе задом девушку, стащил с нее джинсы, стал интенсивно двигаться. Девушка заметила нас, отстранилась от парня, натянула джинсы.

Шел двухтысячный.

- Вообще, вся эта свобода пошла с девяностых, – говорила Ольга. – Сломать то идеологию сломали, а на ее место что пришло? Псевдоценности с псевдосвободой. Помнишь, Леню Голубкова, льдину с водкой, а еще этот спирт «Роял». Мы ж в девяностых его только и пили, разводили на глаз и пили, запивая «юпи». Помню, кипяченой холодной воды не было, разбавили «юпи» теплой. Эх и гадость.

- А мы на отдыхе, в студенческом лагере, разлили по пластиковым стаканчикам «Роял», чистым, не разбавляя даже. Выпили, запили водичкой, закусили черникой. И ничего, правда нашлись все только под утро, кто где ночевал.

- Жизнь какая-то другая была, не находишь, как бы это сказать точнее – обычной, ограничительные рамки если и были, то какие-то иллюзорные. Не то что сейчас.

Не то что сейчас.

Не то что сейчас.

Не то что сейчас.

Материя времени исказилась, задрожала: где оно это «сейчас». Сейчас – это год, к примеру, две тысячи двадцатый, или это уже тоже тогда?

3. COVID

Было страшно, страшно по настоящему, до сухости во рту.

Президент объявил ковидные каникулы. Сам президент. Не может же президент врать своему народу. Значит, в России бушует страшная эпидемия, от которой пока нет ни лекарств, ни спасения.

Тянуло в лес, на природу, к вековым соснам, где в самом воздухе растворена вечность. Но вечности не было, миг назад она была и вот – ее не стало.

Мы все умрем.

Мы все умрем.

Мы все умрем.

- Говорят, - сказала Ольга (тогда еще она была в моей жизни), - бабка одна с пятого этажа сбросилась. Типа боялась ковида, на улицу два месяца носу не показывала, а когда подъела все запасы, открыла окно и – нет больше бабки.

- Ну и дура, - ответил я. – Жизнь она не для того дается, что б вот так с ней.

- Это понятно, но вот это все ковидное – от дома не дальше пятиста метров; каникулы, но локдаун – сиди дома; не работаешь – сиди без зарплаты, потому как частнику на локдауны по хрену – так напряжно. Вчера соседка в «Магнит» за хлебом ходила, так там ее тормознули, говорят откуда будешь, паспорт покажи. Она показывает. А они ей, типа чего так далеко от дома, ближе магазинов нет что ли? А она, сынки, мол за хлебушком я, только сюда его горячим и привозят. А они – еще раз нарушишь, оштрафуем.

- То ли еще будет.

То ли еще будет.

То ли еще будет.

То ли еще будет.

Уже через год по ТВ вещали.

- Сейчас мы видим, что ультраправая идеология начинает работать и против России. В чем это выражается? Это прозвучит неожиданно для многих: антиваксеры.

- Власти РФ решили подключить силовиков к буксующей прививочной кампании. Росздравнадзор направил в территориальные органы письмо с поручением выявлять граждан, принимающих активное участие в антипрививочной кампании и активно распространяющих заведомо ложную информацию о вреде вакцинации против новой коронавирусной инфекции.

- Опомнитесь. Опомнитесь. Вот, просто одумайтесь. Вот все, что происходит – это страшная цена потери идеологии в нашей стране, отсутствие доверия, веры, понимания, что надо. В Советском Союзе за два дня Москву вакцинировали, когда появилась страшная болезнь, привезенная из Индии. Там 8 миллионов человек за два дня. Никто не спрашивал «а вы хотите? а вы не хотите? а известно, что это за вакцина?» Сделали нахрен и спасли страну. Сейчас все после Советского Союза вышли все такие правильные, все обо всем знают, все могут обо всем судить. Да какой там Гинзбург, ха-ха-ха. Вот у нас есть свои ученые умы, вот они знают, как нужно. Всегда во все времена есть решения, которые должно принимать государство.

- Я вакцинированный, ревакцинированный второй раз. Объясни мне, почему наша власть не делает для меня никаких преференций? Почему я должен страдать из-за таких, матом говорить не буду, которых надо сажать и гнать? Пусть они сидят на самоизоляции, пусть для них будут ограничительные меры. Я вакцинирован. У меня есть QR-код. Почему я не могу пойти в ресторан. Почему я должен страдать из-за позиции таких граждан?

- Невакцинированным быть также неудобно, как будто ходить с грязными руками и плеваться.

- Вы убеждаете баранов пастись самостоятельно. Бараны без пастуха и собаки не пасутся. Не пасутся они, понимаете? Сколько вы с баранами не работайте. У нас есть государственная власть, законно избранная и легитимная, она обязана обеспечить, грубо говоря, здоровье баранов вне зависимости от их воли и сознания, потому что она отвечает за поголовье. И при этом эти дурацкие слюни, какой-то совершенно бессмысленный локдаун, не локдаун, непонятно что. Даун, по моему, Даун, точно! Не знаю лок или нет – дауны просто! Невозможно это! Просто невозможно. Нужно было просто ловить и колоть. Два удара по башке, обездвижил и уколол – и все! Ну баран же. Ну что вы хотите от баранов?!

Я позвонил Ольге сразу как только узнал.

- Привет, знаешь, разработали все-таки.

- Чего разработали то?

- Как чего? Вакцину, Спутник 5 называется. Символичное название, не находишь? На «Спутнике-5» Белка со Стрелкой летали и 40 мышей и 2 крысы вместе с ними. Никто не умер. Все живы. Пойдем, кольнемся?

Ее голос изменился, нет – не дрогнул, просто словно бы исходил не из груди как обычно, а из живота (как эмпат я ощущаю малейшее).

- Давай не сейчас, - сказала Ольга. – Надо подумать.

- Чего тут думать то? – спросил я в пикающую гудками трубку.

Вечером состоялся разговор.

- Так пойдем колоться? – спросил я.

- Понимаешь, я против, - заявила Ольга.

- В смысле против? – не понял я. – Жить не хочешь? Заболеть и умереть от ковида собираешься? Больницы переполнены, люди мрут пачками, а ты против. Против чего? Против ученых, которые изобрели вакцину? Или ты из этих, как там они – антиваксеров?

- Ну, не то что бы, но пока не готова. Вакцина, говорят, не исследована, кто ее знает, чего там. Ты сам то не боишься?

- Боишься чего? Защитить себя от болезни? Не боюсь. А вот заболеть боюсь. Слушай, хорошо, давай я сделаю, ты посмотришь, что со мной все в порядке и тогда хоть пойдешь?

- Может и пойду, - обнадежила она.

- Кстати, у меня новая работа. Мне вакцина и по работе нужна, сказали либо делаешь, либо не возьмут меня. Так что вот так что.

- Ну делай, делай. Что за должность?

- Аналитик данных в холдинге «Мега». Смотри чего дали.

Вынув из кармана брелок и зависнув большим пальцем правой руки над кнопкой, я спросил:

- Собака или кошка?

- Че-го?

- Просто скажи, собака-кошка.

- Ну, соба… кошка.

Я нажал на кнопку. Рядом с Ольгиными ногами возникло существо, напоминавшее одновременно и собаку и кошку: морда его была вроде как кошачьей, хотя если присмотреться проглядывались и собачьи черты, тело же было жуткой смесью двух неродственных видов существ.

- Что ты такое? – спросила Ольга.

Существо потерлось об Ольгины ноги, Оля взвизгнула, а я нажал на кнопку. Существо исчезло.

- Что-что, сама же сказала собакошка, вот нейросеть и выдала голограмму. На самом деле собакошка какая-то.

- И что любое существо так сделать может?

- Конечно, есть мнение, что сами мы живем в гигантской голограмме, а все, что видим вокруг себя – лишь проекция двумерной поверхности.

- Это как? Я – голограмма, ты – голограмма, весь мир – голограмма?

- Мы – малая часть некоего непознанного мира. Причем познать его мы, увы, не в силах. Мы можем лишь увидеть его отголоски, тени, не более. Это как если бы ты, к примеру, была двумерной и жила на полотне обеденного стола. Чтобы ты могла увидеть? Тень от чашки, но – не саму чашку. Впрочем, я мог бы нарисовать проекцию трехмерной чашки на столе и вот тогда и только тогда ты бы ее и увидела такой какая она есть.

- Не это ли твое, непознаваемое, раньше называли Богом?

- Энштейн говорил «Бог не играет в кости». Это он о квантовой неопределенности, когда невозможно точно определить величину парных характеристик квантовой системы (а квантовая система имеет дело с элементарными частицами). Так вот, по-моему, эта самая неопределенность как раз и доказывает существование Бога. Представь аквариум и два экрана – один с фронтальной стороны, другой – сбоку. А в аквариуме золотая рыбка. Так вот наблюдатели, следящие за рыбкой через фронтальный и боковой экраны будут видеть движения рыбки по-разному, но естественно – движения будут взаимозависимы и взаимосвязаны. Так и с парными элементарными частицами. На мой взгляд, просто они частицы одного целого. Вот это, целое, и есть Бог.

Тогда она не согласилась со мной, да и я сам с собой был не во всем согласен, потому что если я – лишь голограмма, если меня можно смоделировать и просчитать, то и делать это может и должен отнюдь не Бог, а, например, нейросеть на основе анализа больших данных, касающихся мне подобных, чем я и собирался заниматься на новой своей работе. В этот же день мы завели собаку – черного лабрадора по имени Барси. В этот же день я укололся, в первый, но не в последний раз.

Перемены пошли не сразу, но отголоски их возникали во всем – в поведении, в реакциях, в мыслях. Перемены во мне.

Оля была ярким, махровым антиваксером и с этим я ничего не мог поделать. Я же становился сверхчеловеком или, напротив, недочеловеком.

- Я уколол Барси, - сказал я.

- Что ты сделал? – не поняла Оля.

- Уколол Барси, - повторил я.

- Чем?

- Вакциной, чем еще.

- Ты дурак? Ты вообще понимаешь, что ты наделал.

- Что я наделал? – спросил я, уже не слушая Олю, надевая на голову шлем виртуальной реальности.

- А если, если Барси сдохнет.

Я нажал на кнопку включения шлема. Оля исчезла, ей на смену пришла иная реальность.

4. ВИДЕНИЯ

1 (ковбой)

Вчера Вася Обухов был ковбоем. Воспоминания об этом, правда какие-то отрывочные, непоследовательные, рваные.

Входит он, значит, в этот американский кабак времен дикого запада, как там его, салун что ли, распахивает ногой дверь (а ноги его в сапогах со шпорами), проходит к стойке бара, вытаскивает из кармана монету, швыряет бармену и развязно так протягивает:

- Бурбон… хм… двойной.

- С содовой? Чистый? - уточняет тот.

- Ответь мне, милейший, похож ли я, ветеран ковбойских перестрелок…

Тут Вася делает паузу, достает из кобуры сорокапятимиллиметровый кольт, проворачивает на пальце, и на последнем повороте давит на гашетку. Раздается оглушительное «бах», бармен исчезает за стойкой, посетители подпрыгивают.

- Так вот, - наклоняется над стойкой Вася, - похож ли я на коугерл?

Бармен выглядывает из-за стойки.

- Никак нет, сэр, - наливает двойной бурбон без солодовой.

Вася оглядывает посетителей. Взгляд его цепляется к дальнему столику, за которым потягивает из кружки пиво Джо.

«Хм, Джо?» - удивляется Вася. – «Тот самый старина Джо, которого я укокошил в прошлую среду. Да, быть того не может».

Вася направляется к столику, за которым сидит Джо. В голове его пулевое отверстие сорок пятого калибр…

2 (про это)

По радио звучит «Нам песня строить и жить помогает».

Зоя еще не проснулась. Вася легонечко приоткрывает дверь ее спальни. Зоя чмокает во сне, волосы ее покоятся на подушке, почти полностью прикрывая лицо, шикарные волнистые пшеничные локоны.

… а когда он ослеп от ее коленей,

от сияющей линии вдоль шеи (нет – вдоль бедра),

и читал ей Высоцкого как моленье,

а затем нежно-нежно любил (не брал),

после трогал кожу, над кожей трогал,

запах впитывал чутких ее волос,

ее было так мало, так было много

и началось.

Вот эту, первую их близость, Вася помнил добуквенно. Было им тридцать восемь на двоих и у него и у нее это было впервые. Нет, в теории то он знал как это делается, она наверное тоже.

Или…

Васю пулей со смещенным центром прошила мысль.

А что если. Если у нее до него с кем-то было. У кого? У Зои? Ну да, у его Зои. Это он ее нежно-нежно любил (не брал). А вот она.

Вася распахнул дверь, подошел к кровати, растолкал Зою.

- А?

- Зой, а тогда в первый раз, помнишь, я ведь у тебя не первый, не первый, да?

Лаялись они до вечера, а потом, после всего, Зоя уснула на его плече словно ничего и не было. А ведь было, было и Вася в общем-то был прав в своих подозрениях, но не все же ему надо знать, не все же…

Она засыпала под Васино похрапывание и воспоминание о том, как кто-то брал ее в вечернем море, море было теплым, а тот кто был в ней горячим и пульсирующим…

3 (цифровой город)

Когда окончательно и для всех ввели qr-коды, Вася Обухов был за пределами Цифрового Города, который он сам и построил, как сапожник, пошивший сотни сапог, и сам оставшийся без них. И вот что было странно: Вась Обуховых было двое, один из них сидел перед виртуальным экраном, второй же подходил к пропускному пункту города. Но два этих Обуховых все же были одним целым.

Вася подошел к сфере перед пунктом пропуска, наклонился к окошку сканирования. Зеленый лазер пробежал по его лицу сперва снизу вверх, затем в обратном направлении.

«Доступ закрыт», - высветило окошко.

- Закрыт, говоришь, - прошептал тот, второй Вася перед виртуальным экраном, и дал сфере команду на пропуск.

- Доступ закрыт, произнесла сфера человеческим голосом и как-то даже возмущенно.

- Как так? – удивился Вася. – Это я, Вася Обухов, создал тебя и Цифровой Город, да и все в этом городе. Почему ты не пускаешь своего создателя?

- Ну, во-первых, потому что у тебя нет qr-кода. Я просто не в силах тебя пустить, ты меня так запрограммировал, во-вторых ты не привит.

- А какая связь между прививкой и кодом?

- Самая прямая, сначала ты не прививаешься, затем избегаешь qr-кода, затем…

Сфера вдруг замолчала, словно кто-то извне, ну или внутри нее запретил ей говорить, потом же засияла шестицветной лгбт-ной радугой и произнесла:

- Впрочем, мы решили провести экскурсию.

Двери Цифрового Города распахнулись. Вася сделал шаг навстречу будущему человечества.

4 (конфликт)

- Конфликт. В великом должен быть конфликт, пусть он будет внутренний, и лишь негромко проявляться внешне, но конфликт должен быть.

Обухов ходил широкими шагами по маленькой комнатке, перед ним на низеньком кресле сидела девушка, хлопала глазами и сжимала колени, которые как назло тянулись к потолку, а за ними из под коротенькой юбчонки тянулось и все остальное сверкающе-обнаженное.

- Вы меня слышите? – спросил Обухов.

Девушка вспыхнула, поправила руками юбку.

- Слышу, извините, можно я встану.

- Сидите, - скомандовал Обухов. – Иначе конфликта не будет.

- Чего? – не поняла девушка.

- Не понимаете. Хм. Ну вот смотрите: я такой большой, высокий, к тому же мужчина, с грубым голосом и манерами, с маскулинными повадками, наконец. И вы, такая маленькая, хрупкая, женственная, с полуобнаженными, смотрящими вверх ногами. Конфликт?

- Пока не вижу, - произнесла девушка.

- Ну как же, с чего начинается конфликт? С занятия противоположных позиций. А наши позиции как раз противоположны как в физическом, так и в деловом смысле. Кроме того, что я такой большой и хожу широкими шагами по комнате, а вы маленькая и слабая, и сидите мышкой в неудобном кресле, так я еще и мэтр, а вы, ну кто вы? – начинающая актриса, средненького так пошиба.  А что если я не вижу в вас актрисы, если я хочу лишь поиметь вас?

Девушка сделала попытку встать с кресла.

Обухов быстро подошел, толкнул ее в плечо.

- Вы что? – возмутилась девушка.

- Сидеть, - приказал Обухов, обхватил ее голову руками, потянул к своей ширинке.

Девушка вырвалась, рывком встала и как так получилось, она и сама потом не поняла, но ее острое колено, правое, если быть точным, воткнулось в промежность Обухова.

- Ах, - выдохнул Обухов, приседая.

5 (цифровой город)

Сферу однако Вася пройти не мог, вторую сферу. Да-да, за первой, встретившей его, была и вторая. Так вот между этими двумя сферами, вернее между двумя полями, транслируемыми сферами, Вася и находился.

- Что за шутки? - спросил он.

- Никаких шуток, - ответила вторая сфера. – Правила игры одни для всех, или ты прививаешься, получаешь qr-код, вносишь в базу сетчатку глаза, или…

- Впрочем, никакого или уже быть не может, - перебила ее первая сфера. Как у вас там говорится, взялся за гуж…

- Ни за что я не брался, - запротестовал Вася, так, хотел только одним глазком взглянуть на Цифровой Город.

- Вот и взглянешь, - произнесла вторая сфера. – Как там говорил один из ваших деятелей, два удара по башке и колоть? Так два удара или сам?

- Сам, - смирился Вася, загибая рукав на рубашке.

- Не надо, - просто не двигайся.

В воздухе возник комарик, подлетел к Васе и клюнул его носом куда-то под ключицу.

- Теперь ты вакцинирован, - произнесла вторая сфера, осталось нанести qr-код, сдать радужку глаза и все – ты свободный человек.

- Да уж, свободный, - произнес Вася.

(6 двое)

- Ничего не будет. Слышишь. Хватит. Перестань, бля, а то задушу.

Вася придушил противника. Тот на мгновение потерял сознание. Вася ослабил хватку, отщелкнул рожок автомата, встал.

- Ну, все? – спросил он и протянул руку.

Противник с трудом поднялся, пошатываясь посмотрел на Васю, плюнул на Васину руку.

- Не брат ты мне, - просипел он. – Понял, бля. Если ты меня сейчас не положишь, то я грызть тебя буду, пока душу не выгрызу.

- Откуда это в вас, - спросил Вася, - ненависть эта, злость,

- Откуда? Оттуда, откуда бля ракеты ваши по всей Украине. Братские народы? Славяне, бля. Да? Брат не идет на брата, не стреляет в братских жен и детей.

- Мозги вам промыли, вот и все.

- Мозги промыли, говоришь. Это моя земля, моя. Вот эта, на которой мы стоим, не твоя, моя, слышишь. Почему вы, русские, присвоили себе Украину, почему считаете, что можете что-то решать за нас, за мой народ? Откуда вы взяли, что мы – нацисты. Я – нацист? Жена моя нацистка?

- Но вы же нас ненавидите. Ненавидели и ненавидите.

- Нет, бля, раньше – нет. Теперь – да. Теперь, после тысяч и тысяч жертв – да. Так вот, не брат ты мне, уже не брат. Стреляй, ну, - он, шатающийся, слабый, еще не вполне пришедший в себя, пошел на Васю, приблизился, замахнулся для удара.

Вася ударил его прикладом под дых, противник согнулся. Вася ударил еще раз открытой ладонью по лицу. Противник упал навзничь, потерял сознание.

Вася приладил рожек к автомату, передернул затвор, прицелился.

- Не брат ты мне говоришь, не брат?!!!

Нажал на гашетку, пули прогрызли землю в нескольких сантиметрах от головы противника.

- Когда-нибудь мы станем братьями, станем когда-нибудь, вот увидишь, если увидишь.

Вася выбрался из окопа, пора было пробираться к своим.

7 (кукла)

Вася открыл дверь коммунальной квартиры и обомлел. Перед ним стояла девушка неземной красоты. В ней было все, что нужно и даже капельку больше, но самую капельку, еще бы чуть-чуть, пустячность, малость и получилось бы не то и не так, но тут пресловутая мера была соблюдена.

- Я войду? – спросила она.

Вася посторонился, пропуская ее в дверной проем.

Она прошла, сбросила в коридоре туфельки, оставшись в следках. В комнате девушка осмотрелась, правда смотреть то было, в общем-то, не на что: в углу стоял диван, в другом компьютерный столик с ноутом, на одной из стен висел не первой свежести телевизор.

- Скромненько, - сказала девушка, подошла к Васе, взяла его за руку.

Вася почувствовал укол в середину ладони.

- Потерпи немного, - попросила девушка.

Через мгновение боль прошла.

- Что это было? – спросил Вася.

- Я вживила тебе чип, теперь можно менять реальность. Вот например.

Ничего не произошло и произошло многое: Васина комната преобразилась. Во-первых она стала большой, нет, не так – она стала огромной, с футбольное поле, не меньше, во-вторых в самом Васе произошли видимые улучшения, он стал выше ростом, мышцы его забугрились, а на прессе появились кубики.

- Ну как? – спросила девушка. – Здорово, правда? Никаких облезлых стен и старой мебели, да и в остальном… Пощупай себя там, - сказала девушка.

Вася засунул руку в штаны и обомлел: о таком инструменте он даже не мечтал, предполагал, конечно, что такие встречаются, но чтобы такой был у него.

- Если самоуверенность связана с ним, то ты должен быть очень самоуверенным. Пойдем, прогуляемся, покажем себя миру.

Они выбежали из дворца прямо в красный мустанг. Вася сел за руль, девушка примостилась на соседнем сиденье. Вася надавил на газ…

Было холодно и слякотно, поздняя осень как-никак. Вася был в домашнем. Как вообще его занесло так далеко от дома? Как-как, на красном мустанге, да еще с девушкой. А была ли девушка?

Когда на счету закончились средства, мустанг растворился, а с ним и его спутница, нарисованный мир исчез, словно его и не было. В этом мире нарисованным был и Вася. Так вот, нарисованный то Вася исчез, а настоящий – нет. Настоящему было холодно и страшно. Вот он придет в свою холостятскую хрущевку, в которой двадцать девять с половиной метров общей площади и ни сантиметром больше, и что? Где она жизнь? В этом вот во всем, в бедноте, заброшеннности, неуютности, неустроенности мира?  Нарисованный, пускай и выдуманный от начала до конца мир куда интереснее. В нем краше девушки, окружающая действительность, да и сам Вася.

Вася достал телефон, зашел в «Госуслуги», выбрал опцию «Получить кредит», согласился с многочисленными условиями, после чего телефон звякнул, сообщая о зачислении средств на счет. Через мгновение Вася мчался на красном мустанге с прекрасной девушкой. Нет он знал, конечно же знал, что ее не существует в реальном мире, что и его, такого каким он себя сейчас ощущает, не существует. Ему было все равно, его устраивало такое несуществование.

8 (стаффорд)

Стаффорд рвал из рук поводок. Вася почти бежал за ним.

- Ну куда, куда ты тянешь?

Стаффорд тянул.

- Вот куда, куда тебе надо. Сдурел?

Собака не обращала внимания на Васины слова. Вася понимал, что что-то произошло, но вот что?

Стоял полуденный зной, стафф лежал в тени яблони, спал даже наверное. И вдруг – вскочил, засуетился, облаял.

- Ты чего? – не понял Вася.

- Вав-вав, вав-вав.

- Гулять хочешь?

- Вав-вав!

Вася нацепил поводок, вышел за калитку и тут стафф потянул. Вася поначалу сопротивлялся, а затем перестал, может и вправду случилось чего.

На детской площадке творилась какая-то суета. Еще толком не видя, что происходит, Вася понимал, что происходит там нечто очень нехорошее и что именно туда, в гущу этих нехороших событий, и тянет его стафф.

Стоп. Детская площадка. Там же Василиса. Васина Василиса.

Вася побежал, собака тянула все сильнее и сильнее, Вася мчался со всех ног.

На площадке было пятеро то ли узбеков, то ли таджиков. Василисы не было.

Вася со стафом остановился у калитки.

- Вав-вав, вав-вав.

- Девочка здесь гуляла, маленькая, лет девяти, не видели? – спросил Вася.

- Слушай, не было здесь никого.

- Вав-вав, вав-вав.

- Искать, искать, ищи Василису, - скомандовал Вася.

Стаф потянул, куда-то за площадку, в тень деревьев, при подходе к которым собака вдруг сбавила темп, заскулила, заплакала.

Там, в тени деревьев лежала Василиса, Васе показалось бездыханная, он прижался к ней ухом, нет – дышит. Колготки на девочке были разорваны, платьице в грязи.

- Нелюди, - зарычал Вася, - спустил с поводка стаффа, скомандовал «фас», «фас», «фас».

9 (мой дом – тюрьма)

Вася Обухов, человек номер 10000098675776890, страдал от жары. Кондей в его клетке три на четыре внезапно перестал работать.

- Включись, - приказал Вася стене.

Стена замерцала голубым, а по ее конкуру замигала ржавая рамка. Динамики противно загудели.

- Человек номер 10000098675776890 12 мая 2084 года вы переходили дорогу на мигающий цвет светофора, чем нарушили пункт 7.2 правил дорожного движения. Судебный компьютер приговорил вас к тюремному заключению сроком на один месяц с отбыванием наказания по месту проживания. На время заключения все электронные помощники будут отключены.

Стена отключилась. То есть не так – стена ОТКЛЮЧИЛАСЬ, совсем, чего не было (Вася начал прикидывать в уме), да никогда не было, то есть – стена была всегда, именно она в далеком как бумажный кораблик детстве пела ему колыбельные, именно она, стена, была центром домашней Васиной вселенной.

У Васи был стресс, были нервы, а когда Васе кто-нибудь делает нервы, ему хочется есть. Он щелкнул тремя пальцами и подумал о еде.

Стена безмолвствовала, словно мертвая.

«Что за черт?» - подумал Вася, затем постукал себя по лбу, произнес «Семен Семеныч, помощники же отключены».

Отключены? Почему во множественном числе? Если подумать, то помощник-то был один, та самая стена.

Вася оглядел комнату. В комнате ничего не было. Впервые он обратил внимание на то, что комната совершенно пуста, если, конечно, не принимать во внимание нахождение в ней его самого. Раньше Вася как-то об этом не думал, понадобилась ему, допустим, кровать, щелкни тремя пальцами и вот она кровать, понадобилась ему, допустим, девушка на ночь… Вася представил брюнетку и тугой попкой и высокой грудью, не удержался и щелкнул пальцами.

Ничего не происходило. В комнате никого и ничего не было кроме Васи, в конце концов в ней не было даже унитаза.

Рассказывают, что по истечении месячного заключения, когда электронные помощники включились, Васю было не узнать, он плавал (вырезано цензурой) и был похож (вырезано цензурой).

Эх, Вася, Вася, а не фига было нарушать правила дорожного движения.

10 (цифровой город)

- Наклонись, - произнесла вторая сфера.

Вася наклонился к окошку в центре сферы. По нему прошелся луч сканера.

- Биологические параметры считаны и занесены в банк данных, на радужку вашего глаза начислено 10 цифровых рублей. 

- Если кал сдам червончик накинете? – пошутил Вася. – А если еще и мочу?

Шутку его не поняли, но поле ослабло, город готов был к экскурсии. А вот готов ли был Вася?

Он понимал, конечно же понимал, что здесь, на этой экскурсии ему будут пускать пыль в глаза, демонстрируя преимущества цифровой жизни и оставляя в тени недостатки. А недостатки были нужны, для чего-то или кого-то, ведь кто-то же послал его, Васю, в Цифровой город, хотя если его создателем был Вася получалось, что в город Вася послал себя сам. Да и Васей ли был этот Вася, входящий в город.

- Стоп! Стоп! Стоп! – остановил себя Вася.

11 (барси)

Вася заделался могильщиком. Нет, раньше, в юности, он хотел попробовать эту профессию – деньги приличные, работа на воздухе и с людьми, сплошные плюсы. И вот теперь он могильщик.

Земля поначалу поддавалась неохотно, часа же через два дело пошло быстрее. Когда он выкопал яму в человеческий рост Олин голос произнес:

- Хватит.

- Чего?

- Хватит, говорю. Бросай уже.

- Больше не надо?

- Куда больше то? Барси щенком еще был.

- Барси? – спросил Вася, поднял глаза к краю вырытой могилы и увидел черного лабрадора.

- Барси? Барси?

- Вакцины твои, - сказала Оля, повернулась спиной и пошла вдоль ярко освещенного коридора, уменьшаясь на глазах, становясь только светом и ничем кроме света.

12 (барби)

Вася оказался девочкой. Как это могло произойти он собственно не понял, да и не мог понять, как любой нормальный человек. Но вот оказался и все тут.

Девочку звали… Даже не важно как ее звали. Важно зачем, зачем Вася оказался девочкой лет девяти-десяти отроду.

Вокруг Васи (а мы помним, что он – девочка) были раскиданы всякие барби со всякими кенами – их было до чертиков, у некоторых из них, впрочем были рога, и прочие дьявольские атрибуты – некоторые эти были из так называемой дьявольской серии.

Вася-девочка казалась себе девочкой пухлой, и поэтому ненавидела себя лютой ненавистью. Она щипнула себя за свисающие бока, бока некрасиво задрожали.

- Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! – забилась в истерике девочка.

Родителей дома почему-то не было, а девочка ненавидела себя. Понятно, что из этого ничего сколько-нибудь хорошего выйти не может, а плохого сколько угодно.

Девочка схватила в руки барби, одну, самую, как она считала красивую, отнесла на кухню, поместила внутрь микроволновки, закрыла дверцу и отщелкала три минуты нагрева. Она смотрела как кукла кукожится, превращаясь в бесформенный пластик.

Процесс девочке понравился – вот так вот запросто превратить красоту в уродство… хм… а в этом что-то было.

Она побежала в комнату, взяла очередную барби в руки, повертела, раздела, отыскала ножницы, состригла ей все волосы с головы, посмотрела. Барби постарела, казалось даже черты ее изменились. Барби и – постарела. Девочка засмеялась в голос. Барби и постарела.

Она бросилась в комнату, отыскала Целующуюся барби, самую свою некогда любимую куклу, стала отрывать ей лицо, сперва руками (не получалось), затем при помощи ножниц (получилось с нанесением себе колотых ран). Результат превзошел все ожидания – барби превратилась в демона, который нападал, не морщась.

От восторга девочка взвилась к потолку.

Она взяла очередную барби, отыскала фанеру для выжигания, молоток и гвозди…

Поздно вернувшиеся родители обнаружили мирно спящую среди растерзанных кукол девочку. Отец ее даже не ругал, а мать, мать ее никогда и не ругала.

13 (удача)

Сказать, что Василию никогда не везло, значило бы сказать неправду. Вася был человеком обычного везения, то есть ничем не выделялся из себе подобных: ему то везло, то нет.

Однако произошло нечто, изменившее данное обстоятельство: кто-то, ну или что-то решил, что Васе должно фортить.

Первым фартом стало нахождение Васей крутейшего мобильника, о котором он и мечтать не смел. Вася шел по лесной тропинке в парке, как вдруг увидел его, новенького, в запечатанной коробке. Сперва он даже подумал, что коробка с секретом, к примеру – к ней привязана проволока и стоит Васе протянуть к ней руки, как послышится хохот и коробка с телефоном ускользнет от протянутых к ней рук.

Но, ничего подобного не произошло.

Вася наклонился, поднял коробку со смартфоном, сунул ее в пакет и побежал. Он несся так, что только кроссовки сверкали. Ввалившись в квартиру он распечатал коробку и обнаружил новенький, в пленках смартфон. Вася нажал на кнопку включения и… и не произошло ничего, смартфон не включился. Он вертел его и так и эдак – гаджет ничем не отличался от нормального, обычного аппарата, но не включался и все тут. Вася ставил его на зарядку, встряхивал, постукивал, разговаривал с ним, смартфон не включался.

«Вот тебе и везение», - подумал Вася.

С тех пор началось странное – судьба регулярно подкидывала ему предметы материального мира, внешне выглядевшие обычно, но не выполняющие функций, для которых они предназначались.

Так, он нашел не пишущий «Parker», который не начал работать даже после замены стержня, рваную пятитысячную, которую после придирчивого осматривания в магазине отказались принимать к оплате, часы, вставшие ровно в тот момент, когда он взял их в руки и другие столь же бесполезные вещи.

Вася начал думать. Во-первых, раньше никаких находок он не находил, во-вторых если раньше он что-то и находил, то это что-то работало.

Вася подумал, что происходящее с ним является не чем иным, как каким-то сбоем в матрице. Но, подумав так, Вася должен был признать и очевидный факт, что он, сам он является частью этой самой матрицы.

 14 (воспитание)

Темной-темной ночью, в темной-темной комнате было настолько темно, глаз выколоть.

Мамы не было дома, мальчик-пятилетка не спал.

- Алиса, - сказал он, - поговори со мной.

Колонка ожила.

- Не спишь, маленький? – спросила Алиса. – Спи! – приказала Алиса. – Спи, я сказала.

Мальчик зажмурился.

- Спи, я сказала, - повысила тон Алиса. – А иначе…

- Что иначе? – прошептал мальчик.

- Придет серенький волчок, - произнесла Алиса и вдруг подумала (да, Алиса умеет думать), что волчок звучит как-то не серьезно и продолжила:

- Придет серый лохматый волчище. И встанет горой прямо перед кроватью. Огромный серый взлохмаченный волк. Вот, он стоит перед кроватью и смотрит, спит мальчик, или не спит.

Мальчик открыл глаза и увидел волка. Он тянул к нему пасть, полную острых зубов. Бежать было не куда. Волк занимал всю комнату. Относительно безопасной была лишь кровать. Да к тому-же не вся, а ее часть – та, что под одеялом.

Мальчик скукожился под одеялом.

- Клац-клац-клац, - заклацала Алиса, а затем, для пущего эффекта, врубила на полную громкость Rammstain.

V. ОН САМЫЙ

Он вошел в город, которого нет, нет и не могло быть. Город встретил его миллиардами огней. От сияния заболели глаза. Он схлопнул пальцы и сияние погасло. Его поглотила тьма. «Эй, эй, - потише», - прошептал он, приоткрывая пальцы. Город засветился слабым мерцающим цветом. Он увидел множество людей.

Они были – вот же – руку протяни и коснешься. Он протягивал руку, но рука проходила сквозь людей, как и люди – через него. Он вытянул открытую ладонь перед какой-то девушкой. Девушка остановилась.

- Поговори со мной, - сказал он.

- На сыром крыльце сидели, царь, царевна…

- Нет, нет, - остановил он ее, - поговори со мной. Просто поговори.

Девушка обогнула его со всех сторон и растворилась в городе.

Он вошел в город, которого нет, и сам перестаешь существовать.