Хороший мальчик

Вполне сносно отремонтированные хрущёвки городской окраины остались позади, и теперь в боковом зеркале отражалась лишь пыльная обочина. Злата начисто проигнорировала «кирпич» и свернула во двор старого обшарпанного дома, таившегося в глубине заросшего пустыря. Проехав по разбитому тротуарчику мимо треснувшей каменной клумбы, из чаши которой свисали дохлые цветочки, Злата остановилась прямо на газоне. Ну, если эту серую больную щетину ещё можно так назвать.

– Видишь, в каком шикарном районе мне предки хату подогнали? – хихикнула Злата, глядя в зеркало заднего вида и шикарным ноготком поправляя наращённые реснички.

– Элитное жильё для элиты, – вяло поддержал злобную иронию Виталик. Пригнулся, чтобы ещё раз глянуть на дом, испещрённый широкими ломаными трещинами. – Сколько лет-то этой халупе?

– Фиг его знает, – равнодушно произнесла Злата, надувая перед зеркалом пухлые губки. – Сто?

– Больше, наверное. – Виталик всё же решился предпринять ещё одну попытку увильнуть от Златиной странной затеи. – Слушай, ну что я там буду делать?

– Блин, сколько раз объяснять! – резко произнесла Злата. – Ты – типа оценщик, пришёл осмотреть их старьё. Посмотришь, сделаешь умные глаза и такой скажешь: типа, у вас тут всё и так старое-престарое, нефиг вам в суд тащиться. Берите компенсацию, какую дают, и заткнитесь. Пусть вообще спасибо скажут, что я им хоть какой-то кэш кину. Нищеброды.

– А если они не поверят?

– Что – не поверят? – повернулась к Виталику Злата.

– Что я оценщик, – вздохнул Виталик.

– Так ты же и есть оценщик.

– Да ведь я только в ломбарде твоей мамы брюлики оцениваю, а для работы по ущербу, да по любой недвижке, специальный сертификат нужен.

– Они тупые, понимаешь? Тупые! Ну как тебе объяснить? – Злата недовольно цыкнула и манерно закатила глаза. – Для них что такой оценщик, что не такой – всё равно. Они вообще не вдуплят. А я тебе потом кое-что приятное сделаю. Если будешь хорошо себя вести.

Злата ткнулась в щёку Виталику носом и «пощекотала» кожу деревянными ресницами. Фу, как будто он в пятом классе – это раз, ресницы как щётка для обуви – это два. Зато красотка Злата рядом мурлычет, хозяйкина дочка. Упрашивает, что-то обещает. Да, этот аргумент, пожалуй, перевешивает остальные. Для такой девушки хочется что-то хорошее сделать. Побыть хорошим мальчиком.

– Зачем ты тогда вообще им какую-то компенсацию хочешь предложить? Послала бы их, и всё, – вздохнул Виталик, всё-таки отчаянно не желая никуда идти. Зависнуть бы прямо в машине со Златкой. Вот здесь, на пустыре. Никто же не видит.

– Так они говорят, что в суд пойдут, – фыркнула Злата. – Вот ты им и скажи, что нефиг туда ходить – типа всё равно нифига не отсудят. А я им мелочь кину – и всё в шоколаде.

– Почему сама не скажешь?

– Ну, ты типа оценщик – значит, всё серьёзно. Очки взял?

– Взял, – вздохнул Виталик, доставая из внутреннего кармана очки без диоптрий, невесть как завалявшиеся в ломбарде. Надел, глянул на себя в зеркало – ну чисто дебил.

– О-ой, ты так умно выглядишь, – похвалила Злата.

Главное, непонятно, врёт или правда так думает. Но её дифирамбы всё равно приятны. Повезло же – и красивая, и мама состоятельная. Если постараться, может, у них чего и сладится.

– Ладно, идём. – Виталик вышел из машины.

 Сразу чуть не закашлялся от вонючей пыли, столбом достающей почти до неба. Как они здесь живут-то, всего в паре метров от промзоны. Да уж, элитная недвижимость, ничего не скажешь.

– Зачем тебе квартира в этой дыре? – спросил Виталик, топая по разбитому асфальту.

– Так эту халупу скоро снесут. Всем новые квартиры выдадут. Типа реновация.

Виталик одобрительно помычал. Вообще-то не такая уж плохая идея – купить раздолбанную квартиру в доме-развалюшке, а потом получить добротную жилплощадь в новостройке. Инвестиция, да какая выгодная. Явно Злата это не сама придумала, наверняка, её мама подсуетилась. Умная женщина, бесспорно.

– Подожди, а на кой ты тогда тут ремонт затеяла? – Виталик покосился на крошащуюся клумбу. Кажется, с другой стороны из-за сорняков выглядывала чья-то пятая точка.

– Ой, ну чего непонятно? – картинно вздохнула Злата. – Это вообще не ремонт. Наоборот – рабочие, которых я наняла, стены раздробили, они там дорожными отбойниками долбили. Чтобы дом ещё больше треснул и скорее развалился. Лучше, если вообще рухнет. Так его быстрее расселят, ясно?

– Ясно, – ответил Виталик, оборачиваясь на шорох за спиной.

Точно – в высоких сорняках стояла старая деревянная тачка и побитая жестяная лейка, а у клумбы копошилась женщина в старой косынке, линялой рубашке и растянутых трениках. На миг она подняла голову и как-то недобро глянула на Виталика и Злату.

– А потоп зачем? – спросил Виталик, отворачиваясь.

– Да это случайно получилось, – отмахнулась Злата. – Они же трубы сняли, а там потом какая-то промывка, что ли, была. Вот и пролило первый этаж и подвал. Да ещё вода ржавая, красная какая-то. В общем, теперь эти уроды с первого компенсацию требуют. У них хата-то напрочь убитая, а им бабла от меня надо. Терпеть не могу халявщиков. Только хрен им – я тут квартиру купила, чтобы потом навар был, а не чтобы самой бабосики тратить.

Виталик промолчал. Злата временами становилась жутко похожа на свою маман, особенно когда употребляла её словечки. Да и схема-то явно мамина, как и деньги на квартиру, которую Злата гордо именует своей.

Вот хорошо бы иметь такую тёщу – деловую, умную, да ещё со средствами. Виталик потом у неё бизнес бы принял по наследству, Злате-то до ломбарда дела нет. Она туда наведывается, только когда кто-то стоящие украшения не выкупает, и их можно забрать себе. А вот сам Виталик всё там знает, вполне может стать преемником. Наверняка и Златина мама хотела бы себе именно такого зятя, которому потом со спокойной душой можно будет всё доверить – и дочку, и внуков, и имущество, и бизнес.

– Смотри, какая дрянь. – Голос Златы, сочившийся отвращением, прервал размышления о прекрасном будущем.

Виталик, правда, не сразу понял, куда показывала Злата. Кустовые заросли, убогие клумбочки местных цветоводов, покосившийся штакетник, сломанные скамейки, гнутые ржавые трубы, торчащие прямо из земли. Из которых ещё и бордовая жижа капает.

Чуть подальше, прямо между двумя подъездами дряхлого дома торчало какое-то чудное дерево. Вроде бы яблоня, раскидистая, старая. Только явно больная – чёрные переплетённые стволы облезают, кора гниёт и отваливается, листья скручиваются и чернеют.

– Я эту мерзость хочу вырубить, – вдруг резко произнесла Злата, причём говорила как-то озлобленно, будто у неё к дереву личные счёты.

– Зачем? – не понял Виталик.

– Эта коряга меня прям бесит! – выплюнула Злата. – И вообще, нафига во дворах нужны эти уродские клумбы, лучше бы парковки нормальные сделали.

Потом Злата скорчила дереву уродливую гримасу, отчего стала похожа на гоблина из тёмного фэнтези. Виталик не понимал, почему старая больная яблоня вызывала у Златы такую ярость. Хотя насчёт парковок был полностью согласен.

Злата обошла дерево и направилась к левому подъезду, где и находилась её «инвестиционная» квартира. Виталик поправил съезжающие на кончик носа очки и почему-то подумал, что не такая уж и выгодная идея покупать здесь жилплощадь. Это место вызывало отторжение. Может, своей унылой безнадёгой, а может, промзоной за поворотом. Наверное, на этом месте потом какой-нибудь цех построят. Или автосервис. Ну не жилой же дом. Кто вообще ещё отваживается здесь обитать.

А вот ответ на этот вопрос не заставил себя ждать: им навстречу из подъезда вывалилась блёклая пара – мужик в вязаной шапке и старой спецовке и неопрятная женщина с мешками под глазами.

– Привет, соседи, – жизнерадостно поздоровался мужик, и его тут же пополам согнул надрывный кашель.

Злата на них даже не посмотрела, просто прошла мимо. Виталик бросил пустое «здрасьте» и побыстрее пробежал мимо задыхающегося мужика и хлопочущей вокруг него женщины.

– Видал? – презрительно спросила Злата, когда они оказались в тёмном затхлом подъезде, где с потолка свисали шматки паутины, а со стен облезала зелёная краска.

– Что? – не понял Виталик.

– Не что, а кого. Этих. – Злата дёрнула головой, указывая назад. Видимо, она имела в виду мужика с его подругой. – Разносят тут всякую заразу. А подо мной, эта, с первого, ещё хуже. Сейчас сам увидишь.

Злата доцокала каблучками до простой деревянной двери на первом этаже и надавила на прожжённую кнопку звонка. На треньканье никто не вышел. Тогда Злата стала колотить по двери кулаком, так что та крупно вздрагивала.

Наконец в квартире раздалось глухое шарканье, потом в замке что-то проскрежетало. Скрипучая дверь медленно отворилась, и на пороге в пыльном полумраке возникла древняя старушка, наверное, ровесница самого дома. Маленькая, вся сморщенная, завёрнутая в какие-то линялые тряпки, бабка таращилась на Виталика из тёмной прихожей и пусто жевала губами.

– Это оценщик, – резко проговорила Злата, пихнув Виталика в спину. – Он вашу квартиру осмотрит и посчитает ущерб. Я вам потом компенсацию заплачу. Ясно?

– Кого? – сильно окая, произнесла бабка.

– Я говорю – оценщик! – проорала ей в лицо Злата. – А, хрен с вами. Я пошла.

И Злата уцокала на второй этаж, где сразу хлопнула её дверь.

– Здрасьте, – кое-как выдавил Виталик. – Ну, показывайте, где там вас пролили.

Бабка посторонилась, пропуская оценщика в квартиру. Тёмная прихожая, потолка даже не видать. Облезлые деревянные косяки, перекошенные двери с давно отвалившимися ручками. Выцветшие обои в коричневых разводах, того и гляди свалятся на пол, как скорченные кожурки мандаринов. Вдруг явно запахло цитрусами.

Виталик нерешительно прошёл на кухню, за спиной глухо шаркали бабкины шаги. На самом деле пахло кошачьим туалетом и чем-то пригоревшим.

– Так, – протянул Виталик, осматривая старый белёный потолок, с которого свисали клочья паутины. Вокруг причудливых трещин расползлись ржаво-багровые пятна. – Это у вас от пролива, да? Ну, ржавчина – это от старых труб, тут к владельцам верхней квартиры претензии предъявлять бесполезно. И побелка у вас давнишняя, так что ущерб здесь минимальный.

Виталик важно поправил очки и повернулся к пыльному деревянному буфету, заполненному старой разномастной посудой.

– Мебель пострадала? Нет? Ну, она же у вас не антикварная, правда? – Тут Виталик попытался выдать вежливую улыбку, но натолкнулся на выпученные синие глаза старухи. Она стояла всего в метре и таращилась на него, как умалишённая в криминальном сериале.

Виталик хмыкнул и отступил на пару шагов. Задом упёрся во что-то. Обернулся. Мойка – ржавая раковина, щербатые тарелки на сушилке. На полу – вытертый линолеум. По которому ещё и что-то размазано. Господи, да это, наверное, какие-нибудь кошкины «дела». Не вляпаться бы, а то потом вонь не отмоешь.

Бабка будто поймала взгляд Виталика – подошла ближе, тонко улыбаясь и глядя то на него, то на размазанную по полу пакость.

– Что, ботиночки боишься запачкать? – весело спросила бабка. И говорила уже нормально, а не как беззубая.

Виталик хотел ответить хоть что-нибудь, но звуки застряли в глотке, и получилось тупое блеяние.

– А ручки запачкать не боишься? – наклонила голову бабка, наступая на Виталика, который пятился в прихожую, задевая по пути углы мебели и отваливающиеся косяки.

Надо бы ретироваться, да старуха умудрилась перекрыть выход.

– Так, бабуля, – произнёс Виталик, пытаясь придать голосу жёсткости. – Ведите себя прилично. Я всё-таки оценщик, официальное лицо.

– И чего оцениваешь? – с притворным любопытством спросила бабка. – Брюлики, что её мамаше сдают? Чай, дорогие? А какие дороже – краденые и пропитые?

– Что вы себе позволяете! – возмутился Виталик, пытаясь наступать на бабку. – Кто вам дал право меня оскорблять?!

От звонкой пощёчины голова Виталика дёрнулась, и очки полетели на пол. В глазах на миг потемнело, пришлось пятиться наугад. Бабка наступила на очки старой поношенной тапкой, раздался хруст пластмассы и стёкол. Виталик схватился за обожжённую болью щёку.

Бабка топала прямо на него, сверля сапфировым взглядом и сжимая морщинистые пальцы, будто резиновую грушу разминала. Опасаясь нового удара, Виталик развернулся, запрыгнул в первую попавшуюся комнату и резко захлопнул дверь. Прижался к ней спиной и стал шарить по карманам в поисках телефона. Да ну их – и Злату, и её мамашу, и их мутные схемы.

От мощного удара в спину Виталик полетел вперёд, упал на пол, стукнувшись локтями и коленями. Телефон улетел под ободранный диван.

– Ну что, щенок, добегался? – спросил зычный голос.

Виталика припечатало к полу. На спину и затылок сильно давило, голову лбом вжимало в пол. Даже дышать нормально не получалось – грудную клетку будто промышленным прессом стиснуло.

В этот момент затрещал звонок, а Виталик только беззвучно стонал, выпуская остатки воздуха из лёгких.

– Расплющить тебя всмятку, а? – спросил свистящий шёпот над ухом. – Слизняк пронырливый. Любишь с чужих рук жрать, а? Объедки с барского стола таскать? Как тебе прикажут, так и пишешь? Золото по цене меди проводишь?

В голове стало совсем темно и пусто, лишь в ушах всё трещал дверной звонок.

– Ну так что? – вклинился в затухающее сознание чей-то голос. – Отбивную на косточках из тебя сделать, или отработаешь?

Косточки-то у Виталика, похоже, начали трещать – всё внутри скрипело и стонало, грозя взорваться. Звонок продолжал тенькать.

– Отработаю, – скорее подумал, чем проговорил Виталик.

– Ладно, – после небольшой паузы произнёс голос. – Мы сегодня добрые, да и не один ты здесь. Так что живи. Пока.

Виталика резко отпустило, но вдохнуть он не мог, только вяло трепыхался, лёжа на полу.

– Ну, давай, вставай. Хороший мальчик.

Виталика потрепало по голове. Он наконец сумел разлепить веки. В тумане проступил противный узор коричневого линолеума, обгрызенные ножки стола, разодранная обивка дивана. В лёгкие пошёл воздух, и Виталик даже сумел чуть-чуть приподняться. Только вот нормально сесть не вышло – руки и ноги слушались как-то неправильно, сгибались не так, как раньше. И вообще как будто стали одной длины.

– Кто у нас тут хороший мальчик? – К нему наклонилась бабка с сапфировыми глазами и потрепала под подбородком.

Виталик хотел было дать ей по руке, но промахнулся и завалился на бок, потеряв равновесие. И его тут же за холку снова прижало к полу.

– Будешь на меня гавкать, кастрирую и на цепь посажу, – произнёс прямо в ухо глубокий голос.

Когда Виталика отпустило, он некоторое время продолжал лежать на животе. Потом кое-как подтянулся, поджал ноги. Выпрямил руки. Наконец сел и проморгался. И вдруг понял, что, кроме ног и рук, у него появилось за спиной ещё что-то. Повернулся – оно мелькнуло и исчезло. Повернулся в другую сторону – то же самое. А спина-то стала длиньше. Да что там торчит? Виталик так и крутился на полу, силясь ухватить убегающее косматое нечто.

Бабка, что возвышалась над ним, покатывалась со меху.

– Хороший мальчик! – похвалила бабка и снова потрепала Виталика по голове.

Виталик хотел было послать её куда подальше, да язык не слушался. И во рту стало как-то тесно. А из глотки вырывался лишь хриплый… лай? Серьёзно?

Виталик попытался встать на ноги, но не смог – его перевесило. Пришлось скакать на четвереньках в прихожую, где вроде бы было зеркало. Поставил бывшие руки на старую поцарапанную тумбу, приподнялся. Точно – из мутного, заляпанного пятнами стекла на него смотрела собачья морда. Блестящий влажный нос, лохматые уши. Эй, да они шевелятся!

Бред. Полный бред.

Где-то зазвонил телефон. Виталик рванул в комнату, попытался забраться под диван, где в комьях пыли светился экран его мобильника.

– Фу! Фу, я сказала! – скомандовала бабка. – Фу!

Последнее «фу» прозвучало угрожающе, отчего Виталик инстинктивно прижался к полу, поджав хвост и уши. Бабка куда-то ушаркала. Виталик из любопытства пошёл следом, всё ещё опасливо припадая к полу. Бабка швырялась в кладовке, откуда доносились любопытные незнакомые запахи.

Виталик заглянул за открытую створку и увидел что-то вроде встроенного шкафа, доверху набитого всяким хламом. Внизу стояли резиновые сапоги, рядом – скрученный шланг, корзина со скомканными газетами, в которые, судя по запаху, была завёрнута обувь. Ещё нашлись хозяйственная сумка на колёсиках, калоши, обоюдоострая секира на длинной палке, цветочные ящики, робот-пылесос, сломанная робособака, метла, огромная деревянная ступа, фарфоровый череп с живыми глазами.

Бабка тем временем достала из кучи хлама швабру, отвернула морду Виталика от кладовки, захлопнула дверцы и ушла в комнату, где длинным черенком выкатила из-под дивана телефон. Осмотрела, выключила и вместе со шваброй закинула в кладовку.

Снова затрещал дверной звонок и бабка, недовольно вздохнув, отправилась открывать. На пороге появилась Злата.

– Где оценщик? – резко спросила Злата.

– Я тут! – прокричал Виталик, бросаясь к двери. – Я здесь! Ты не представляешь, что тут творится! Эта старуха – ведьма!

– Фу! – с отвращением крикнула Злата, отшатнувшись. – Уберите вашу шавку!

– Нельзя! Нельзя, сказала! – Бабка даже топнула ногой, да так звучно, что Виталик от страха в который раз припал к полу.

– Уберите псину! – приказным тоном произнесла Злата из коридора.

– Иди, – напевно, и совсем не грубо сказала бабка, мягко убирая Виталика за дверь.

– Так где оценщик? – требовательно спросила Злата.

– Кто? – опять окая, протянула бабка.

– Оценщик, – громко, по слогам произнесла Злата. – Который к вам пришёл ущерб описывать!

– А-а?! – Бабка сделала вид, что не слышит. Или не понимает. – Кто-о?!

– Я говорю – оценщик! – прокричала Злата.

– Чего шумишь? – спросил кто-то из подъезда.

– Не ваше дело! – рявкнула Злата за спину. Дальше она послала не в меру любопытных соседей по известному короткому адресу.

В подъезде захихикали:

– Вместе туда пойдём, крошка.

– Злата, беги! – высунулся из-за двери Виталик, за что получил от бабки по морде.

– Вашу псину надо отравить! Или пристрелить, – брезгливо произнесла Злата. – Да пошли вы все!

Дальше раздался резкий стук её каблуков, который скоро затих. Громыхнула сломанная подъездная дверь.

– Это кто там у тебя? – насмешливо спросил мужской голос.

Виталик боязливо выглянул из-за двери. В подъезде стоял тот самый мужик в спецовке, что недавно надрывно кашлял. Выглядел он сейчас посвежее, стоял ровно, говорил нормально.

– Ишь ты, – растянулся в щербатой улыбке мужик. – Никак новую компанию себе завела, а?

– Угу. А то скучно. – Бабка задумчиво смотрела вслед Злате.

– Ну-ка, иди сюда, – позвал мужик, приседая на корточки.

Пахло от него так интересно – чем-то масляным, металлическим, а ещё вкусным. Вроде жареных пирожков с мясом, сочным таким, с лучком и чесночком. Пока Виталик интересовался, не принёс ли мужик пару пирожков с собой, тот трепал его по загривку и называл хорошим мальчиком. Наконец он поднялся на ноги и спокойно сказал бабке:

– Да вернётся она, никуда не денется.

– Это-то понятно, – совершенно нормальным голосом проговорила бабка. – Только до чёрной луны ещё долго. Наворотит дел, разгребай потом.

– Ничего, разгребём, – потёр руки мужик. – В первый раз, что ли.

– Скорее бы уже, а то всё здесь на ладан дышит. – Бабка печально осмотрела убогую обстановку свой квартирки.

Сосед ушёл, а бабка отправилась на кухню, где скоро загремели кастрюли и что-то зашипело. Виталик же лёг на пол, положив голову между лапами. Ну почему он такой никчёмный неудачник? Всё у него всегда наперекосяк. Аж выть хочется.

Из-под дивана на него таращились два больших жёлтых глаза. Теперь ясно, почему на всю квартиру воняет кошатиной.

О том же самом брезгливо заявила девица, что пришла сюда полгода назад «проверить газовый счётчик», который, разумеется, оказался жутко неисправным.

– Вам надо ставить новый, – морщась, разглагольствовала девица. – Иначе вам выпишут большой штраф, и платить вы его будете каждый месяц. Оно вам надо? По десять тыщ в месяц отдавать.

– Чего? – привычно окая, спросила бабка.

– Я говорю – штраф! – проорала ей в морщинистое лицо аферистка. Ну прямо как Златка недавно. – Вам надо счётчик заменить и шланг! Прям щас! И ещё дымоуловитель поставить, потому что если его нет, тоже штрафовать будут! Тридцать тыщ щас заплатите, и всё!

– Нет у меня тридцать тыщ, – проговорила бабка, становясь у кухонной двери.

– У меня, что ли, есть? – снова поморщилась девица, осматриваясь. – У вас кошатиной несёт, аж блевать тянет. Так чё, я вам за свой счёт, что ли, всё это ставить буду? Может, вам ещё диван купить?

– Было бы неплохо, – прошептала бабуля, натягивая жёлтые резиновые перчатки.

– Короче, так, – упёрла руки в бока деваха. – Давайте двадцать пять штук, и я звоню инженеру. Он придёт и всё вам установит. Скидка как пенсионерке.

– У меня и двадцать пять нету, – пробубнила бабуля, семеня прочь из кухни.

– Ну, из гробовых возьмите! – прокричала ей вслед деваха. Тут у неё зазвонил телефон, и она зашипела в трубку: – Нет, не могу пока. Мне ещё троих на сегодня надо окучить. Что за народ пошёл, ага. Вообще достали. Врут, типа у них бабла нет, а сами потом всяким аферистам миллионы переводят.

Тут девица обернулась и так и застыла с открытым ртом. Потому что в кухню вползла бабка с огромным обоюдоострым топором в руках.

– Опять двадцать пять, – улыбнулась бабка, легко замахнулась топором и обрушила его прямо на голову девице. Та даже ойкнуть не успела. Раздался влажный хруст, и глухое падение, на старые заляпанные обои веером брызнула вязкая багровая кровь.

Пятна, что попали на обои мелкими брызгами, мигом впитались и разошлись по стенам. Кровь, попавшая на пол, быстро стекала в щели между листами линолеума. Бабка поставила топор у буфета и открыла подпол, куда пинками скинула тело. На миг в тёмном подполе проступили косые линии и подпорки – всё будто сделано из человеческих костей и жил, только очень старых.

– А ты теперь не отсвечивай, Вонючка, – хихикнула бабка, закрывая люк. На неё из-под плиты таращились два огромных жёлтых кошачьих глаза. – Могла бы её шугануть, я бы тебе срок скостила.

Те самые два кошачьих глаза, что теперь смотрели на Виталика. Ну вот и зачем ему всё это показали? Лучше бы Вонючка про себя рассказала. Хотя что там рассказывать, всего-то открыла бизнес в промзоне (ну, как открыла – папа подарил). Только отходы вместо очистных сооружений шли прямо в городской коллектор, отчего по близлежащим районам распространялась жуткая вонь, похожая на смесь тухлых яиц, гнилой капусты и мертвечины. А какой дом ближе всего к промзоне? Правильно, тот в котором купили квартиру Златке. Здесь сильнее всего и воняло. Вот местные и пришли познакомиться с молодой бизнесменшей. Теперь она живёт у бабки и носит гордое имя Вонючка. Видимо, ей и Виталику ещё повезло, что их в подпол не упаковали.

Вонючка ближе знакомиться не пожелала, и сколько Виталик ни бегал за ней по раздолбанной квартире, просто чтобы поговорить и решить, как быть дальше, кошка запрыгивала на верхотуру, а то и била его лапами по морде.

Ну и дура, решил про себя Виталик после очередной бесполезной попытки наладить контакт. Кошка забилась под диван, а Виталик устроился у кресла, в котором бабка по вечерам читала какие-то здоровенные книги в старинных кожаных переплётах.

Как-то Виталик набрался смелости, и пока бабка шуровала на кухне, скинул книжку на пол и открыл, поддев носом. Старые мятые жёлтые листы оказались испещрены непонятными символами. А Вонючка взяла и позвала бабку, и та лишила Виталика ужина. Виталик, правда, в долгу не остался и чуть не откусил тупой кошатине голову.

Теперь Виталик дрых у кресла. Пол под ним странно вибрировал, будто по дому шла пульсация. Стены слегка потрескивали, перекрытия тихо скрипели. В щелях между рамами со свистом гулял ветер. Весь дом будто бы дышал, ну прямо как живой.

С утра все обитатели дома проснулись от резкого визжащего звука бензопилы. Оказалось, Златка привела рабочих, и теперь они вовсю примерялись к почерневшей больной яблоне во дворе. Пока сама Злата курила тонкую сигаретку в сторонке, мужики в синих комбинезонах выламывали плиточное ограждение клумбы и разогревали пилы.

– Вы что творите! – заголосила выбежавшая на улицу неопрятная соседка, жена мужика с кашлем. – Кто вам разрешил здесь дерево пилить!

– Слышь, отвали! – гаркнул один из рабочих.

– Разрешение покажите! – потребовал бабкин сосед, но его тут же скрутило приступом кашля.

В ответ рабочие послали его куда подальше. На шум сбегались и остальные жители старого разрушающегося дома: бабка, тащившая на верёвочном поводке Виталика, тётка в старых трениках, какая-то бледная тощая девица-моль, древняя супружеская пара мумий. И ещё другие жители городской окраины: все бледные, больные и бедные.

– Хватит орать! – надрывал глотку командир рабочих. – Мы всё равно эту корягу спилим!

Местные опасливо пытались возражать, но никто не решался приблизиться к здоровенным мужикам в комбинезонах. Да ещё с жуткими пилами. Бабка же стояла чуть позади и щурилась на небо, что-то беззвучно бормоча. Будто ждала чего-то.

Скандал разрастался, и никто не заметил, как ветер полностью пропал, и двор погрузился в ватную пыльную тишину. Небо темнело, на нём откуда-то взялась луна. Правда, светила она недолго – бледный круг быстро накрыла рыжая, полупрозрачная тень.

– Чёрная луна взошла! – зычно произнесла бабка. К ней мигом повернулось множество лиц.

Местные синхронно глянули на небо и стали потихоньку расходиться, образуя круг у старого дерева. Златка, которой всё-таки передалась способность мамаши чуять опасность, бросила сигарету и рванула к машине.

– Взять! – грозно скомандовала бабка Виталику, отпуская поводок.

А ведь старуха-то права, натравливая его на Златку. Ведь это из-за неё он влип во всю эту историю и уже сколько дней спит на полу и ест из миски перловку с противной тушёнкой. Да ещё Вонючка у него куски таскает.

Не успел Виталик об этом подумать, как его лапы толкнули Златку в спину, а челюсти сошлись на шее, и во рту стало приятно-солёно. Мягкое мясцо орущей брыкающейся Златки оказалось вкусным настолько, что хотелось сожрать её полностью и прямо сейчас.

– Обожди, – твёрдо произнесла бабка, отпихивая Виталика.

Ещё чего, это же его добыча!

– Обожди! – Бабка наклонилась к нему, сверкая сапфировыми глазищами. – Ещё раз рыкнешь на меня, уши оторву.

Виталик и её бы цапнул, да запасных ушей у него нигде не завалялось. Пришлось обиженно припасть к земле.

Бабка схватила Златку за волосы и легко поволокла к яблоне, где кашляющий сосед уже допиливал ошмётки комбинезонов. Нет, только одного. Другие двое рабочих топтались в стороне, слепо размахивая руками и натыкаясь друг на друга.

Бабка швырнула Златку к яблоне, где её тут же приняли бледная девица, бабуля-мумия и ещё одна тётка в безвкусной шляпе. Они проворно прижали Златку к дереву, заломили ей руки и вышли из круга плиток.

Все жильцы дома образовали хоровод, сцепившись пальцами, и запрокинули головы. Только вот их оказалось слишком мало, чтобы круг сомкнулся. Тогда бабка свистнула Виталику. Пришлось идти, а то эта старуха на всё способна.

Бабка схватила его за ухо, отчего Виталик обиженно взвизгнул. Обещала же не трогать! Но его за другое ухо уже дёрнула тётка в трениках. Орать дальше оказалась бесполезно, потому что круг стал полным.

– Полный круг, чёрная луна, – гулко вибрировали жители дома. – И земля водами полна, по реке катится волна, наша кровь выпита сполна!

Виталика будто током ударило. Он взвыл от пронизывающей боли и кульком плюхнулся на землю. Всё вокруг дрогнуло, и тут протяжно завопила Златка. Дерево вдруг пришло в движение – стволы и ветви переплетались, будто верёвки, сжимая Златкино тело. Её голова запрокинулась, руки вытянулись, торс перекрутился в спираль. Златка ревела, закручиваясь всё туже и обрастая корой. Её кожу протыкали ростки, они вытягивались, на них быстро появлялись почки, тут же разворачиваясь в листья.

Яблоня зацветала. Только не белыми лепестками, а ярко-красными. Корни дерева крепли и уходили вглубь рыхлой земли, они разрастались, разнося жизнь по самым отдалённым уголкам двора. Дом подпитывался силой, трещины слипались, стены становились ровными, будто недавно выкрашенными. Окна выровнялись, стёкла стали чистыми и прозрачными, крыша оказалась целой, двери вернулись на свои места. Дворовые сорняки хирели и превращались в пыль, на их месте вырастала сильная сочная трава. Старый раскрошившийся асфальт ушёл вглубь, оставив после себя аккуратные грунтовые тропинки. Рабочие в комбинезонах превратились в белые статуи античных богов. А их распиленный командир просто истлел, как навоз в компосте.

Яблоня облетела, алые лепестки вихрем пронеслись по двору и опали, тут же превратившись в капли крови. И в миг впитались в жирную чёрную землю.

Златка полностью исчезла, миллиардами частичек уносясь прочь по жилам дома и двора. Только её чёрное сердце продолжало мерно биться в переплетении яблоневых стволов. Оно запускало движение сока, наполненного жизнью.

На месте цветов завязались плоды, и скоро яблоня покрылась глянцевыми бордовыми яблоками. Местные наперебой срывали их с ветвей и сразу вгрызались зубами в мякоть, которая оказалось ярко-алой. Кругом стоял смачный хруст, по щекам и пальцам стекал красный сок.

Виталик попятился и попытался забиться хоть куда-нибудь, но никаких зарослей больше не существовало, так что пришлось припасть к земле у новенькой каменной клумбы, заполненной яркими сильными цветами.

Чем сильнее и быстрее жители дома работали мощными челюстями, пережёвывая алую мякоть, тем моложе они становились. Кашляющий мужик – уже не доходяга, а высокий импозантный джентльмен. Его жена – статная дама с прекрасной осанкой, густыми волосами и великолепной кожей. Девица-моль превратилась в изысканную аристократку, а супруги-мумии – в молодую энергичную пару.

Бабка же помолодела лет на сто: спина разогнулась, волосы стали глянцево-чёрными, кожа разгладилась.

Тень понемногу сходила с луны. И тут хозяйка Виталика обернулась. Точно, она про него не забыла. Виляя бёдрами, как заправская модель на подиуме, она подошла к Виталику и грациозно опустилась на корточки.

– Хороший мальчик, – мягким голосом произнесла хозяйка, погладив его по морде. Как же она прекрасна! Как добра и умна! Да это же лучшая женщина в мире! Даже руки ей хочется облизать.

Руки у неё оказались измазаны тем самым алым соком. Который на вкус оказался прямо как Златкино мясцо. Сколько ни съешь, хочется ещё и ещё.

– Правильно, правильно. – Хозяйка изогнула брови, пальчиком поглаживая Виталика по щеке. Её рука скользнула по его спине, и она легко подняла его на ноги. Наконец она снова стоял на двух ногах. 

Виталик теперь мечтал лишь о том, чтобы слизывать алый сок с хозяйкиных рук. Поэтому когда она развернулась и двинулась к остальным жителям дышащего дома, Виталик зашагал следом. Стараясь не упустить ни малейшего её движения, ни частички её запаха.

– У нас пополнение, – улыбаясь, объявила хозяйка, поглаживая Виталика по плечу.

По телу будто снова ток пробежал, только теперь приятный. Хотелось ткнуться носом в её волосы. Местные с косыми улыбочками расходились по двору.

– Успеется, – тихо произнесла хозяйка, слегка отталкивая Виталика, когда он обнюхивал её платье. – Если будешь хорошо себя вести.

Визуализация - нейросеть Kandinsky.