27
196
Тип публикации: Критика

1.

 

Актюркоглу взял бинокль.

- Что там? – спросила Валя Лещева.

- Это оно. Облако комаров.

Кусты шатались словно люди на дискотеке. Слово зомби в видео. Деревья в лесу ежей-энтузиастов. Словно мегатонны мыслей-гвоздей. Кусты!

 Но что вы хотите, когда надо идти? А лес – для кого он вырос? Приходил вязкий китаец причесывать его – где прошел он – глушь, тишь, пни, массивы целлюлозной водки в близлежащей деревне, пьяный модифицированный Иван.

А была такая история. Слушайте сюда:

А, нет, потом, потом.

В руках у Вали был арбалет.

- Зажигай.

- Да. Ты только не высовывайся. Если тебя убьет, как мне тебя хоронить?

- Да тут, прикопай, сверху накидай старой листвы.

- Скажешь еще.

Пуск. Еще в доисторическую эпоху бойцы использовали подожжённые стрелы. Никто не знает, насколько это эффективно.

 Гигантские облака комаров – не друзья знаний человека. В неймспейсе хомосапиенса – котангенс еды, тангенс сотика. А ведь космонавт Гречко еще говорил: Тунгусский метеорит – это вовсе не метеорит. Гигантское облако комаров собралось в одном месте и испускало метан. Какой-то незадачливый охотник прикурил. Взрыв был такой силы, что люди приняли его за что-то другое.

Арбалеты надо брать канадские. С китайскими не шути – может что-нибудь оторваться, дать тебе по лицу. Актюркоглу включил камеру. И в этот момент – на! Радостный жар, маленькие солнце, свет. Ведь и жизнь начинается с импульса. И спорт – тоже набор подача. Но также и в спирте существуют моно-акты. Волна, проходя по лесу, причесывало его. Перепуганные птицы неслись в точку. Лисы, зайцы, гнутые волки, офигевший от своей серости медведь, всяческая росомаха – все бежали от взрыва. Это было страшно и величественно.

Валя Лещева лежала на земле, закрыв голову руками. Он толкнул ее.

- Валя. Валюша.

- Ну.

- Нормально мондануло же?

- Да, - Валя скрипела, словно запотевший биоробот, - ты хоть силу взрыва мерил? Дотягивает до атомного?

- Чего?

- Ты русский язык понимаешь?

 

 

2.

 

Туризм – это сокращенный, урезанный, сталкинг. Постиндустриальное общество пытается втянуть человека в экзистенциальный штурм неясного. Ведь есть же и такое выражение как «Невиданная хуйня!». Но что на деле? Опять – телефон, приложения, картиночки, правая часть дифференциала от психомастурбации.

Пришли в деревню. Здесь ловила сеть, и Ататюрку принялся звонить.

- Ататюрк! Ататюрк! Это случилось. Мы сделали это!

- Как там Наташа? – донеслось с другой стороны.

- Не Наташа, а Валя, - поправил Ататюрку.

Он посмотрел по сторонам. Да, простор – сила. Казалось бы, что человеку нужно? Он, может быть, и сам – простор, и там внутри – горы, долины, может быть – свои луны, и – вроде бы и говорилось об этом. А может – и не об этом. А вот местные жители взрывом-то и не озарились. А еще – ехали по улице дети. Сели вчетвером на мотоцикл, кричали. Моцак старый, социалистический.

- Комары взорвались! Комары взорвались!

По этой причине Актюркоглу был в состоянии «половина от белочки». Дождались автобуса. Ехали молча. По пути Валя купила пузырь, пили с горла, но никто не обращал на них внимания – бухло в этих краях было даже менее понтовой вещью, чем вода и молоко. Здесь можно было остановить человека, впиться в его тело, как вампир, хапануть крови и забухать.

- Вот слушай, - сказал Ататюрк, - мы сделали великое. А? Почему так? Почему никто не оценил. А? Наташа? Скажи мне!

- Валя, Валя я, - обиделась Валя.

Осень усилились. Словно бы ручка была на усилителе осени. Вправо – осень, влево – в осень. Если накрутить вправо до конца – будет зима? А фиг вам – ребята – будет максимальное осеннее значение. А для прочего на пульте жизни – туда к краю – галетный переключатель. Актюркоглу сел на самолет с серебристым крылом и улетел. Конечно, Цой напутал: крыла – два. А Валя звонила Лене Мопедовой.

- И что? Как теперь жить будешь? – спросила та.

- А как? Как и все.

- Подашься в подполье?

- Не знаю. Возможно.

Все это было еще в октябре. Теперь часть лесов полысело, и зверям от этого весело. Волки понтуются. Подбираясь к деревням, они ищут потерянные бычки, но курят ночью – так как они прикуривают от висящих на небосводе планет. Умеете так? Закрываете один глаз, так, чтобы верхний свод принимал плоскую форму, подносите край сигареты к небесному телу, тянете в себя, и все дела. Курить, значит – жить. Ремембо.

 

 

 

 

 

 

 

Дата публикации: 15 ноября 2024 в 13:04