Живи, пересмешник

Ранним утром четырнадцатого мая тысяча восемьсот шестьдесят четвертого года генерал Конфедерации Джозеф Джонстон, не спавший всю ночь, подумал: “О нас напишут роман. И не один.”

Его армия стояла на холмах севернее Атланты, в местечке называемом Ресака.
В лицо генерала дул пронзительный ветер, неожиданный, редкий в этих местах.
“Унесённые ветром, - подумал он о своих солдатах, - унесённые.”

Холмы здесь лесистые, наполненные жизнью. Солдаты даже охотились на оленей. Генерал не одобрял этого, но провианта не хватало, ему приходилось мириться.

Он поднялся выше, на лысую вершину холма. Под ногами поле грядущего боя. Бой продлится двое суток. Ни одна из армий не сможет продвинуться вперед. Каждая потеряет по две тысячи восемьсот душ. Хотя южане победили на поле битвы, им пришлось отступить. Он узнает это послезавтра.

Поле принадлежало семейству Грин, которое эвакуировалось несколько недель назад. Вернувшись домой после окончания войны, они перезахоронят всех, кто остался лежать в сделанных наспех могилах.

Солдаты звали его “Железный Джо-джо”. Он был строг, но справедлив. Он унаследовал строгость и справедливость от матери. От отца, орнитолога - любовь к птицам. Особенно к пересмешникам.

Сейчас он радовался весне и песням пересмешников, носившихся вокруг.
- Выстрел, сэр, - адъютант показал на дымок из долины. - Нам нужно спуститься в укрытие, сэр.

Генерал был ранен не раз. Выстрелом его не испугать. Но дураком не был. Спокойно направился к тропинке, ведущей вниз.

Неожиданно к нему подлетел пересмешник и что-то прочирикал. Вроде:
- Выстрел, сэр.
Пересмешник вздрогнул, взмахнул крыльями и упал у его ног. Джонстон поднял птицу. Её голова была разбита пулей.
- Похоронить, - генерал отдал тело адъютанту.

Рядом вился другой пересмешник.
- А ты что? - спросил генерал и протянул руку. Пересмешник сел к нему на руку.
- Выстрел, - снова вскрикнул адъютант.
- Большая птица, - сказал генерал и спрятал её у себя на груди, под чугунной плашкой, бронежилете тех лет.
Пуля ударилась о чугун и разбитая упала на землю.
- Теперь, живи, - генерал подбросил пересмешника в небо.