Персонажи собирательные, все совпадения случайные.
И вот последний день октября. Будильник отодвигать дальше уже нельзя. Инга, конечно, слышала о людях, которым хватает сорок минут на сборы, но не понимала, как такое вообще возможно. Бесплатное лето давно и бесповоротно кончилось. Как там с нарядами? Не с теми, о которых папа говорит на работе, а с теми, которые надо обновлять каждый сезон. Лето кончилось давно, как и ранняя осень. Придётся надевать то, что вышло из моды. Ведь родители сказали, что настоящим философам, которые ищут себя больше года, мода не нужна. И что странно противостоять обществу в виде старших и при этом слепо вестись на мнение блогеров.
Сегодня первый учебный день. Первое сентября с мокрым снегом. Диплом маркетолога лежал в коробке с документами. Красный, 5,0. Полностью оплаченный. Полученный год назад. Профессия, выбранная стихийно на исходе гэпа – паузы после школы, которая ничем и не запомнилась. Все ещё удивлялись, как сериальчики помогут выбрать профессию, а потом на исходе приёмной комиссии запихнули туда, куда получилось. В школу когда-то пошла тоже в восемь лет, хотели продлить детство. И сейчас на дальнейшие отсрочки не соглашались.
Всё, баста самовыражениям. Раньше надо было думать и выбирать. А не тогда, когда обросла кредитами, ладно бы на что-то нужное, но на современную моду – это что-то. Просрочки по платежам – не просрочка сессии в вузе, где бьются за контингент. Звонки и письма родителей не обрадовали. Был семейный совет с тяжёлыми лицами, на котором выяснили, что Инга сама по себе не глупая, просто сильно избалованная с детства. И для привитой с детства картины мира ведёт себя соответственно. Но эта модель потерпела крах, да и кредиты втайне от тех, кто содержит, сильно не порадовали. Поэтому Инга отправляется учиться на дежурную по станции метро.
Лёшу вообще отправили в армию. Прямо из платной магистратуры, отказавшись платить. Сказали, что надоели выкрутасы, пусть в четырехмерном пространстве играет в храброго воина в компании таких же. Инга ещё над ним смеялась. А теперь что, смеяться над собой? И тоже, как и Лёша, в частных клиниках она оказывалась насквозь больная, а в государственных – удивительно здоровая. Да и вылечивали на самом деле почему-то быстрее.
Утро неумолимо наступало. Такси – это для богатых, поэтому выйти попозже не получится. Автобус ждать не будет. Хотя это только первый раз, потом денег не хватит и можно будет идти на электричку быстрее рассчитанного по Яндексу времени. Хотя это вариант не для каблуков. Поэтому в любом случае выходить раньше надо. Чем пожертвовать в сегодняшних сборах? Всё жалко. И маску, и стрелки. Колготки порвались ещё. И вторые. Ноготь сломался. Может, это знак?
У общественного транспорта есть неоспоримый плюс: вызывать не надо. Не нужен телефон с приложениями, достаточно одной лишь карты. Встанешь на остановку – сам появится. Вообще, почему теперь нет свободных денег? Только на проезд и на еду. Инга что, ребёнок? Мама сказала, что у взрослых и обязанности. А права как у взрослого и обязанностей никаких – это инфантильность. Свободен тот, кто свои запросы оплачивает. Да и учиться надо, а не ерундой заниматься. Сессию уже не купишь, да и программа серьёзнее, ведь цель – не продлить детство на годы, а дать работу людям.
Актовый зал напоминал театр. Ну точно первое сентября! Только административные моменты не для родителей, а для самих. Завтра на час раньше явиться на практику, а послезавтра вечером. Чтобы посмотреть, подойдёт ли. Инга заранее была уверена, что не подойдёт, и думать тут нечего. Зачем ей быть с людьми вокруг, которые выглядят явно старше? Тут одни мамины ровесницы. Мама хотела – вот и устроилась бы на вторую работу. А Инга молодая. Что с ними общего? Включить интроверта, что ли?
Денег на автобус нет. Вика Клочкова хотя бы могла доехать. На допотопную маршрутку ей хватало. А Инге на комфортабельный автобус – нет. Идти вроде прямо, дорогу по привычке невозможно запомнить. Один столб, другой, бесконечный серый забор.… Сколько там, три километра? Время по стрелочным часам Инга определять не умела, поэтому казалось, что шла где-то час. Да и как вообще, если обувь для ходьбы не предназначена? Вот дефилировать – другое дело.
Вот и станция. Наверху ничего нет, сразу ныряешь. Это Инга или кто-то другой? Если Ира или Наташа едут в метро, никто на это не обратит внимания. Никому это не интересно. А вот если Инга... Да это как отличник, получивший единицу! Кошмар, падение, плохие прогнозы! Теперь-то понятно, почему отличница Оля так уливалась слезами над четвёркой. Потому, что для неё это было так же страшно важно, как и для Инги гламур. Голова завертелась в разные стороны: не видит ли кто? Хотя нет, их всё равно здесь нет. Поэтому Инга осталась наедине со своими чувствами.
Странно как-то всё это. Может, сон? И то, что за границу не ездили уже давно, послушав историю застрявших там знакомых – тоже? Инга думала, что застрять за границей – это романтично, богатые условия и возможность получить гражданство. А оказалось, что это миграционный изолятор, где условия так себе и про демократию почему-то забыли. Прожили там все деньги и больше ни ногой. Инга шла домой пешком с электрички и не переставала думать.
Можно ли считать обновкой то, что дала мама? Ведь на практику в неустойчивой обуви просто не пустят. Опасно. А устойчивой у Инги не было уже давно. Что ж, придётся привыкать. Наступать, как дома. Хоть и говорят, что каблуки вышли из моды, видимо, мода существует не одна-единственная. Как же непривычно всё это! До этого Инга была пассажиркой в метро в далёком детстве, один раз, когда не было возможности доехать на машине из-за великой пробки, коих, впрочем, в нулевые было как отличников в платной школе.
Так-то героически в них стояли, закладывая по два-три часа. А ещё один раз, уже позже, Инга так опоздала на самолёт. Мама велела ехать на электричке, потом в метро и на автобусе, что самовольно было заменено на дорогущее такси. Конечно, осенняя погода, конечно, час пик, таяли минуты, к регистрации успевалось всё более впритык. Мама звонила:
- Не слышу, какую станцию проезжаешь?
- Никакую. Я на такси.
- Прощайся с билетами!
Почему-то именно сейчас это вспоминалось.
Инге не было интересно. Милой руководительнице пришлось уговаривать, что без практики просто не получится понять дальнейшую программу. Три маминых ровесницы с чистым лицом и свободными короткими ногтями говорили, что лучше бы тысяча глупых вопросов, чем такое безразличие. Предполагали даже какую-то жизненную драму, связанную с этой профессией. Ночь прошла так же. Ничего не удивляло, ничего не хотелось рассмотреть подробнее. Но ноги после смен почему-то не уставали и не болели.
На следующий день надо ехать на занятия в другое место. Замоскворецкая линия, раньше Горьковско-Замоскворецкая. И как только запомнилось? Что ж, и не такое придётся запоминать. Хотя где-то читала, что при жизни человека его память не может закончиться. Двери вагона жёстко закрываются. И гул, рёв, ощущение полёта и невероятной скорости. Что-то из прошлого, из детства. Хотя номерные перестали выпускать в 2010 году.
Мама была всё-таки права. Профессия за четыре месяца – не то же самое, что за четыре года. И цель стоит именно научить. Сложно! Голова кипит просто. Всё это обязательно пригодится, здесь нет общеобразовательных предметов. И вообще, официальных заведений гармонического развития кроме школы не существует. Стрелки, сигналы. Не тот склад ума. А для гуманитарного Инга слишком не любит читать. Что вообще её? Только развлекаться? Условно освоенная профессия не в счёт.
Здесь в начале занятия спрашивают всех. Сознание Инги колыхалось: с одной стороны, ты как все, в массе, с другой – надо куда-то деть стеснение на пять – десять минут ответа. В институте никого не спрашивали, кто вообще хотел отвечать, хотели учиться и уходили в государственные вузы.
- Что говоришь так тихо и медленно? – в первый же раз спросила преподавательница.
- Я интроверт.
- Ты будешь на станции, рядом поезда. Тебя не будет слышно, а люди должны слышать.
На новой неделе старый корпус. И много-много будущих коллег вокруг. Что они такие весёлые? Не траур, что ли, в такую унылую погоду тащиться каждый день к девяти, чтобы в перспективе была нелюбимая работа? И даже никакого выпускного. Инга стала вспоминать свои выпускные. И не могла. Ни школу гармонического развития, заменившую детский сад, ни началку. Вручение того, что давно выбросили при расхламлении, ведь это не документы. На аттестатных выпускных были пьяные родители. Запомнилось лучше всего только то, как мама билась за дорогие варианты. Мама, жалевшая о свадьбе в кредит.
В столовой Инга уселась рядом с работниками, пришедшими на периодическое дополнительное обучение. Почему они не грустные? Ладно новенькие ещё не вполне знают, что их ждёт, но эти-то должны всё понимать. Как-никак не первый десяток лет, как говорят. Вот сидят эти дежурные у эскалатора, и что-то им всё весело. Как так? Настолько смирились? Или за жалобы накажут? Ныть здесь запрещено? Иначе как ещё объяснить сам факт такого большого количества довольных людей? Да их здесь больше, чем когда-либо вообще видела Инга.
Одни женщины в группе. Как в монастыре. И следующей по возрасту после Инги тридцать четыре года. Ну вот как быть? Хотя, похоже, они не замечают, что у Инги устаревшая одежда. Или делают вид? Может, шепчутся? Над чем сейчас смеются? А куда сейчас смотрят сидящие сзади, неужели на доску или схему? Это, видимо, выдуманная причина. Инга вертелась по сторонам и получала замечания. Да, быть немодным поколением икс намного дешевле и проще. А если бы Инга была такая?
Это взрослые из детства Инги. Тогдашние тридцатилетние. Родители, взрослые из сериалов нулевых. Тогда это был бальзаковский возраст, сейчас – постбальзаковский. Тогда они были гламурные, что ли. А сейчас – нет. Может, устарело, поняли, что это плохо, вот и запрещают своим детям? Одна вот бывший учитель танцев, раскаивается, что портила здоровье ученицам, а потом оно испортилось у неё самой. Другая «героически» ходила на каблуках и в тонких колготках, а теперь жалуется на боли. Кредиты, растраченные годы - если бы молодость знала.
Ну, это явно ровесница в коридоре. Точно.
- А где здесь аудитория номер **?
- Новенькая?
- Да.
- Тебе не понравится. Там одни мамины ровесницы в одинаковой одежде. Никакого самовыражения.
- Да? А я только поступила на дежурную по станции…
- Тоже? Это невесело, я тебе по опыту скажу. Каблуки нельзя, яркие волосы нельзя. И никто не парится, главное, никому не надо за это бороться.
- И всё?
- Нет, конечно. Полно запретов, много начальства. Ты очень сильно пожалеешь. Юность? Забудь.
- Я, пожалуй, в другой кабинет пойду прямо сейчас.
На стенах одни схемы линий и механизмов. По коридорам висят разные плакаты с историческими фактами. Смотрят коллеги из прошлого. Инга что, тоже будет такой же? Учёба длится так мало, привыкнуть никак не получается. Хотя по сути всё время продлевалась стадия отрицания. Что всё это как-нибудь ненадолго, временно, чтобы мама не ругалась прямо сейчас. Хотя говорят, что нет ничего более постоянного, чем временное. Может ли это быть чем-то неосновным? Одна цель таки достигнута, дома тишина, больше не кричит никто. А дальше?
В середине ноября к новеньким добавились действующие работники. Опять такие же. Кроме одной ровесницы. Ура! Она-то должна понять. А где она? Что-то не видно. Ведь должна отличаться от тёток. Опрос проводить, что ли? Сегодня все присутствуют, как всегда, здесь не частный вуз, не прогуляешь, а как на работе. Все занятия важные. Когда собрались было отменить пару, все неподдельно расстроились. Учат здесь по-настоящему. Никакого детства.
Единственную в форме звали Алла. Алла разговаривает, кажется, со всеми. Даже с теми, кого знает первые минуты. Как будто не знает слов «интроверт» и «внутреннее пространство». Хотя говорит, что здесь таких нет, а погружение в себя ведёт к аутичности. Что? Окончила школу в 2017 году? Она же совсем не отличается от остальных в этой группе! Где её запросы?! Почему она не обижается на родителей, не мечтает о чём-то крутом и дорогом? И вообще считает, что с находящимися здесь в группе можно дружить, а не считать чужими. Предательница!
Инга снова недоумевала и злилась. И корни этой злости где-то начинали проступать, но она старалась отмахнуться. Опять весёлые работники! Ну как может нравиться работа кроме элитного офиса за двести тысяч? Они всё врут. И почему в перерыв, стоя в очереди в столовой, продолжают обсуждать свою работу? Почему им интересно? Алла кого-то видит впервые, а уже начинают о чём-то таком трепаться. В этом определённо какая-то загадка. И чтобы разгадать её, придётся, видимо, доучиться до конца. Хотя в вузе тоже обещали, что потом в голове всё сложится. Не сложилось почему-то, нечему оказалось.
На улице лил дождь. Инга впервые за много лет стала его как следует замечать. Раньше прогулок не было, были перебежки. Удобные каблуки – маркетинговая сказка. Да и в формально зимних нарядах трясёшься, как чихуахуа. Дрожать начинаешь раньше, ещё в помещении, от мысли, что надо выходить. Так на первом курсе родители дали Леське выбрать удобные туфли, предупреждая, что придётся много ходить пешком. Она отмахнулась. И на первую же просьбу забрать услышала, что родители по работе в другом городе, а шпильки же всё равно не чувствуются, как Леся сама сказала.
Опять сверкнула в голове картина из прошлого. Мама устала от долгих утренних сборов в школу.
- Я встаю в шесть часов, чтобы ты собралась. И всё равно на работу опаздываю, потому что Инга у нас любит поспать! Всё, завтра пешком пойдёшь.
- Но я последний раз…
- Можно моё сегодняшнее опоздание будет последним?
Капризничать утром почему-то не хотелось, проснулась по первому будильнику. Вскочила, вспомнила всё и была готова раньше, чем мама выходила.
- Иди к машине.
- Как?
- Ну, ты готова, поэтому успею подвезти.
Покупочная ломка, конечно, заглушалась учёбой, но это было именно вынужденное воздержание. Без осознания. Программа потребления в голове скорчилась в три погибели, но готовилась к реваншу. Дома появились деньги. Ноги понесли по знакомому пути. Платить уже наличкой. Всё! Утром все будут сражены наповал. Такого у них точно нет. А уровень жизни восстановится. Обязательно. Как-нибудь. Сейчас всё это не должно волновать. Эмоции бесценны, надо всё в жизни тратить на впечатления.
Климатическая зима в этом году пришла раньше календарной. В начале второй пары снег стал засыпать всё, и было понятно, что это до весны. Все повернулись туда. А на Ингу даже не посмотрели.
- А смотрите, что я купила вчера, - она показала всем, даже подняла.
- Нормально.
- Тебе нравится – это главное.
И дальше в этом стиле: одна фраза – и каждая повернулась обратно. Всё. Нет больше зрителей. Другие группы после пары тоже ничего не выдали.
Ну почему им снег интереснее? И Алла туда же. Как скоро родители хватятся? Можно ли вернуть в магазин? От отчаяния Инга зарыдала. Алла подумала, что это с непривычки. И сказала Инге: «Не бойся. Я ведь тоже пришла от безысходности. А понравилось уже в процессе. Как увидела сталинский ампир в ночи, всю эту красоту, так сразу поняла, что это не только расчёт, но и любовь. Было «выхода нет», стало «посадки нет»». Но Ингу не волновал сталинский ампир. И не мог. О чём можно думать, когда буквально жжёт дорогая шмотка, которую не факт, что вернёшь?
На начальника сразу учиться нельзя. Им можно стать только после работы дежурной. Только тогда отправят. А вот на менеджеров учат сразу после школы, без разбора будущего места управления. Командуй чем хочешь, хоть школами, хоть заводами. Так, а кем работают менеджеры, выпускники соседнего факультета вуза Инги? Один вообще медкомиссию в военкомате пересдал полностью, чтобы в армию пойти, а то мама нагородила болезней. Из менеджеров получились ещё няня в детском саду, таксист, кладовщик, курьер и, конечно, дворник.
Оказалось, до возврата один день остался. Больше так не надо. Никто так и не обратил внимания. Не сказали, что Инна крутая и богатая. Никто ей не завидует. Ни одного вопроса про материальное положение, ни одного ехидного замечания! И на странице лайков нет вообще. А какие фото делать? С чем? Снизилась активность. Рекомендации не просмотрены, уведомления от подписок надоели. Маркетплейсы вообще пришлось отключить. Раз платная подписка, два.… Двумя из трёх онлайн-кинотеатров пришлось пожертвовать.
Снилась прошлая жизнь. Луки, лайки, стены родного универа, где так далеко до выпуска и обещали оплатить магистратуру. Дефиле на красной дорожке в актовом зале: запрет на конкурсы красоты в учебных заведениях как-то смогли обойти. Фото, фото, видео… Может, всё могло пойти по-другому? Хотя нет. Инга поняла, что всё шло только в одну сторону. Конечно, вероятность разорвать сценарий была не равна нулю, но с чего будет меняться заложенное с детства, просто так, без потрясений? Инге перестали нравиться эти сны, она не хотела снова и снова повторять падение. И падать глубже в магистратуре.
А утром начиналась жизнь настоящая. На другой планете. Среди тех, от кого хочется отгородиться. Нет, Ингу никто не обижал. Никто не отказывался с ней сесть, заговорить, помочь в учёбе. Она сама не хотела. Хотя преподаватели говорили, что надо изначально приучаться помогать друг другу, иначе качество труда будет падать. Коллеги в раздоре – это не смена, а кошмар. А в вузе говорили, что конкуренция – движущая сила и надо ненавидеть того, кто дышит в спину и наступает на пятки. Даже в школе был рейтинг оценок.
Однажды, в пятницу, Инга сидела на обеде, начавшемся попозже. За соседним столом уже убирали со стола и разговаривали. Одна уволенная из Москвы-Сити рассказывала:
- Да, говорят, что красивый вид из окна. Но я его не видела.
- Как? Не было окна?
- Было. Но я не поднимала голову. Некогда было. Я догоняла и перегоняла. Времена года мелькали за окном, а я ездила домой спать. Сейчас хоть жизнь появилась.
Вот это номер! То есть, в офисе правда устают?
Было одиноко. Родители теперь работали допоздна, чтобы оплатить Ингины кредиты. Сосед сказал, что она ещё очень легко отделалась, что не пошла сама шабашить. Друзей нет. Все исчезли. Сразу же, как новые вещи стали старыми, а поступления закончились. Жизнь разделилась на до и после, когда в квартиру позвонил пристав. Чем чаще и больнее вспоминаешь прошлое, тем хуже настоящее. Конечно, долги эти не навсегда, но как жить прямо сейчас? Будут ли замечать как прежде? Так, стоп. А не было ли это в прошлом чересчур одинаковое, что ли? Однообразие реакций и воспоминаний.
На следующий день рефлексию прервала гостья из прошлого. Нечаянно нагрянула, как сопливая влюблённость, по пути до метро:
- Что, тоже решила здесь поучиться?
- Ну…
- Давай-давай. Я тоже попробовала. Хоть в метро ездить научилась, вдруг пригодится. Отчислилась на пятой неделе. Что ж, родные восприняли как очередную мою причуду и оплатили Дубай. Бай!
Инге не было интересно, что именно оплатили в Дубае: отдых, учёбу или переезд. Хорошо, что она так быстро ушла. Инга получила первую стипендию. Это, конечно, ещё не зарплата, но всё же. Всё пойдёт на погашение. Так, а сколько длилась радость тогда? Кто оборачивался, делал комплименты? Записи в Сети. На улице всем было всё равно. Инга уже несколько месяцев отмечала взгляды. Вывод напрашивался уже очень давно, но Инга усиленно отталкивала. Всё было зря. Дорогие образы вообще не привлекали внимание. Хотя нет, однажды слишком дорогая сумочка заинтересовала желающего её украсть.
Приближался Новый год. Корпоратива не будет, пьянки рядом с поездами устраивать нельзя. Просто домой после занятий. Наряды никому не интересны. Клубная вечеринка у Инги отменяется. Родители сказали, что Нового года никто не лишает, просто праздновать как все. Инга впервые пожаловалась Алле.
- А зачем мне ночные клубы? Платить за грохот, вибрацию и бессонные ночи? У меня этого на работе хватает. И отпуск длиннее потому, что это всё-таки вредно.
- Ну…, - замялась Инга, не в силах возразить.
А как праздновать? Что делать кроме сидения над конспектами? Раз своих идей нет, придётся спрашивать у одногруппниц. Они, кстати, как раз обсуждают. Родственники отпадают, родители, как и бабушка, единственные дети в семье. Зовут на тусу. Да не на одну. Классный чат до сих пор жив. Встреча выпускников. Так рано? А как же достижения? Инга пролистала страницы классных звёзд с югами, платными вечеринками и дорогими машинами. Эх! На каждую тусовку прайс как месячный платёж по кредитам. Надо было дружить с теми, кто меньше тратит.
Время замедлилось. До этого одновременно оно было очень длинным и сжатым. День посадки группы терялся где-то очень далеко, лето казалось более не существующим. Почему-то сейчас хотелось вернуть осень, серый ноябрь, когда на улице как будто ничего не было. Пройти ещё раз. Этот Новый год какой-то незаслуженный, проснулась только к его концу. Пожалуй, этот год короче 1699, о котором вспомнили на паре, у Инги 2023 начался с ноября. Помнится только время, которое Инга считала потерянным, а предыдущие десять месяцев «свободы» схлопнулись, как изломанные атомы нейтронной звезды, бесполезные и затягивающие.
С занятий Инга шла одна, как всегда. В темноте, как и на них. Классная сказала: «Не жаловаться, всё равно будете сидеть в подземелье». Наташа сказала, что день уже прибывает и заканчивать учёбу мы будем в светлое время. Алла вспомнила, как на предыдущую должность начинала учиться в самые длинные дни, когда выходишь со смены – ещё светло. Вообще, зима начинается, когда свет начинает отключать дневная смена, лето начинается – когда включает уже ночная. Так лучше измерять времена года, чем модными коллекциями.
Хотелось вернуться назад. Во время окончания института, когда ещё не взяла кредиты? Да нет, она бы всё равно их взяла. И всё равно осталась бы безработной. На время окончания школы, чтобы не тратиться на очередной дорогой дурацкий выпускной и поступить вовремя туда, где учат на самом деле? Нет, вся школа подталкивала к безвариантному итогу, все эти годы. До школы, до частного центра для неординарной личности? Родиться в другой семье? Но это была бы не она. Нет, любой плохой поступок можно не совершать, всегда можно остановиться. А после совершения не всё можно отменить и исправить.
Привычный путь домой почему-то казался длинным, хотя домой не особо хотелось. Что там? Обычный вечер. Мама говорила, что если бы Инга не взялась за ум, праздник дома бы отменили. Ну, подарки Инга раньше себе взяла, из будущего, которое наступило сейчас. Повтора не будет.
- Мама, купи мне одежду последний раз. Нормальную.
- В смысле?
- По-настоящему зимнюю, чтобы не мёрзнуть и удобно было. Третий насморк уже надоел. И от моды не зависеть. Чтобы в любой снегодождь ходить туда, куда хочу.
- Ладно, только я сама. Тебе деньги не доверю.
Прогнозировали очень резкое похолодание в ночь на первое января. Это как в 2021 в полночь на сентябрь лето как будто выключили, из одной реальности в другую. Инга на улице не мёрзнет! Новое, необычное чувство. Дождь в лицо, чистое, без ненужных веществ. Такая прогулка стала очередным открытием. Ничто не раздражает. Вот почему люди любят прогулки. За те два часа, что Инга ходила, снег затвердел, а солнце село за плотными тучами. Завтра будет солнечный день. Следующий год будет уже не такой, как все бывшие. Инга станет взрослой бесповоротно.
Соседки. Такие же, как одногруппницы. Оказывается, заговорить с людьми куда эффективнее, чем пытаться привлечь внешностью. Как говорит Алла, «нет сигнала – нет реакции, не сказал – этого нет». Интересно бывает не только с ровесниками. А Инга проучилась уже два месяца и до сих пор как следует не познакомилась с группой, сначала презирала, потом не интересовалась. Детских возрастных барьеров, расселяющих на разные планеты дошкольника-подготовишку и первоклассника, нет уже давно. Инга перешла в большую группу взрослых людей.
Если нет разницы, зачем платить больше? Почему праздники запомнились сильнее, чем обычно? Ожидаемого кошмара унылых дней просто не было. Только вот учить надо, на работе этого уже не будет. Но всё равно это первые настоящие выходные, а не «выходные» безделья, когда не всегда можешь найти, кто бы тебя развлёк. Первая учёба для дела, когда есть настоящий смысл, а не только «порадовать маму». Инга будет применять знания и навыки, а не ронять модные фразы для понтов. За два месяца так и не привыкла к этому.
Первый учебный день после праздников не был тяжёлым, хотя готовились к зачёту. Как-то это перестало смущать и пугать. Лиду отчитывали за спортивный костюм:
- Ты уже работаешь. Ну нет одежды делового стиля – бери, что ли, пример со своей хитрой одногруппницы, - и показала на Аллу. Алла засмеялась.
- Что смешного?
- Слышали бы это мои школьные учителя! В школе меня ругали, я ненавижу деловой стиль. Ну почему для школьников не шьют как для дежурных по станции? Я не хочу заморачиваться с одеждой. Форма удобная, хоть спи в ней. Бывает, что стараешься – и не хвалят, а бывает, как сейчас, что и не собиралась стараться – а ставят в пример всем.
Инга смотрела на Аллу. А ведь она права. Сколько старалась Инга и где был отклик? Всё, на что она потратила столько денег, что ввергла в долги по сути всю семью, было для себя или других? Если для себя, то почему расстраивается, что никому больше не интересно? Вот Аллу похвалили всего один раз, и ей, когда она одевается, вряд ли интересно, что и кто об этом думает. А если для себя, то почему это так похоже на жертву? Для себя не влезешь в кредиты, кредиты по-настоящему для себя есть, конечно, но их очень мало. Стала бы покупать великое множество того, что девать некуда, терпеть неудобство?
Слева сидит Настя. Справа – Наташа. Перед занятиями все, как всегда, говорят про учёбу. Такое Инга видит только здесь, предыдущие учебные заведения были местом тусовок. О работе в лучшем случае говорилось как о тёплых местечках или же невероятных журавлях в небе вроде бизнеса или подцепления богатого. Группа будущих дежурных по станции жила в реальном мире, их мечты были достижимые и не конфликтовали с чужими надеждами.
Алла однажды нашла неисправность в поезде и сообщила дежурной, Вера застала временный оборот на станции, Лида вообще поймала женщину, которой стало плохо. Инга же ничего такого не могла рассказать. Не могла же сказать, что изначально чуть ли не боялась ездить в метро и вообще не планировала в этом всём разбираться. Слушала изо всех сил. Даже про ознакомительную практику нечего было рассказать, ничего особо не запомнила.
И тут вспомнилась та незнакомка в коридоре, новенькая. Та, которую Инга отговорила. Ведь она больше ни разу не попалась на глаза. Значит, отчислилась. Можно, конечно, пойти снова, но вряд ли уже она снова придёт. Это Инга сидит здесь, солнце светит, смысл и радость есть. А та до сих пор ищет работу. Как рассказывала Алла, это период, когда утро приносит тоску. Зачем, зачем тогда отговорила?! Может, это прекрасная дежурная по станции была бы? Но её уже не будет. Могла появиться новая мечта, новый смысл. Но Инга всё испортила. Взяла и зачеркнула целую сферу в жизни человека. Опыт, опыт… Что поняла избалованная гламурная дура за неполный месяц?
И вот теперь человек живёт с её старым мнением. Впервые Инга подумала об ответственности за слова. Так это не только ко всяким начальникам относится. Инга решила словами судьбу человека. «Казнить» пишется короче, чем «помиловать», а вывалить на чужую голову свои капризы оказалось привычнее, чем задуматься хоть немного. Всем продавать воздух? Всем в соцсети и офисы к успешному успеху? У блогеров нет перед глазами их результатов. Знают ли они, что вот так обнадёжить человека, а потом обрушить на дно неуспешного неуспеха и добивать обвинениями «сам виноват» куда страшнее, чем любая тяжесть трудового процесса?
Конечно, как возвратные заморозки и майский снег, догоняли старые мысли. Дохлая лошадь претендовала на оживление. Всего-то три года отработать, а потом свобода, пирсинг, цветные волосы, спать до обеда. Вспомнить давно знакомое. Тратить, не считая. Оживить страницы в соцсетях, созданных для того, чтобы хвастаться, именно в тех, где не статьи и фильмы, а фото, фото и ещё раз фото с геолокацией. Может, эта вся история – просто затянувшийся сон? Во сне ведь время идёт как-то странно, уснёшь в электричке на двадцать минут – и как будто целый день прошёл или целое путешествие. А вдруг сейчас проснётся часов в двенадцать, и окажется, что мама всё оплатила, и идти не на станцию, а в офис, новые наряды показывать?
Нет, жить прошлым уже не получится. Оно было полностью высосано, до нуля села батарейка. Поезд дальше не идёт, как «Яуза» 11 октября 2023 года. Та идеология потерпела крах в отдельно взятой личности из-за системных ошибок. Всё-таки жизненные тупики не только отстойные, но и оборотные. У одногруппниц есть что-то гораздо лучше, чем у Инги. И это лучшее можно и себе как-то взять, стать такой же. И никто от этого не расстроится, разве что гламурный бизнес, который не нравился Инге всё больше. Она вспомнила какую-то передачу по телевизору, там две очень гламурные подруги, удивительные дуры и белоручки, постоянно сталкиваются с проблемами. Того ли хотела она в будущем? Или ампутация денег на самом деле помогла сохранить личность?
На одном из занятий показали фильм про метро в советское время. Инга задумалась не на шутку, первый раз так именно так. Конечно, не сама, Алла подсказала. Алла, у которой не было советского детства. Словно поработал крутой репетитор. Из тех, к кому записываются строго в начале года. Как мама рассказывала, когда ещё ЕГЭ обсуждали на собрании, где ученики были с родителями. Такой сделает так, чтобы всё, чему учили по предмету, сложилось в голове. Так у Инги в памяти начали оживать школьные мероприятия, тогда казавшиеся скучными, старые книги. Хотелось этого ещё.
После занятий Инга поехала не в обход центра, как обычно, а через центр. Вот он, военный сталинский ампир. Хотелось поцеловать. Ведь Инге рассказывала бабушка, как укрывались на Маяковской в начале войны. Может, попала в тот кадр? Да даже если и нет. Инга не маленькая, чтобы расстраиваться. Реальность такова и без славы, она лучше славы без оснований. Причастность - она внутри. Дни стояли очень морозные, за зиму не было масштабной оттепели с проталинами, словно и не было 2010-х с европейскими зимами и западным курсом.
Бабушка была маленькой девочкой, которая укрывалась в подземке от бомбёжек и холода с мамой, братьями и сёстрами. А сейчас Инга ходит по земле. Родилась, живёт. Впервые о дне рождения подумалось не как о празднике, когда куча удовольствий, а о самой сути. Выходит, жизнь важнее, чем её пресловутое качество, о котором постоянно говорят. Инга вспомнила, как в восьмом классе билась в истерике, что не купили Айфон. Спрашивала, зачем вообще родили. А сейчас такого не будет. Вот как? Немыслимо просто! Так стыдно за те капризы.
Ну почему завтра суббота? На перерыве Вика сказала, что понедельник начинается в субботу, точнее, в пятницу. Как же хочется всё обсудить! Инга обходила другие станции. И сталинские, и сороконожки, подземные, наземные. И в каждой была какая-то тайна, атмосфера, тишина. Смеялась над Аллой - а теперь сама готова устраивать свидание в метро. Сама почувствовала, как переносится из большого давящего города в другой мир. Надо обязательно это рассказать. А с кем ещё разделить? Бывшие приятели не поймут. Скучать по группе уже в пятницу вечером – это что-то новенькое.
Дни опять тянулись и летели. Казалось, что Инга всегда здесь была и вообще у этой группы древнее начало и скорый конец. Даже не так: в её конец не верилось. День действительно ощутимо вырос, вроде всего лишь на час, но света сильно прибавилось. К светлым утрам и вечерам здесь Инга ещё не привыкла. Январь стремительно таял. Когда Инга ныла, что хочет отчислиться, Алла говорила: «Подожди. После окончания всё равно отчислят всех». Так не хочется, чтобы это время кончалось! Уже на практику все разойдутся, а там время пойдёт ещё быстрее.
Последний раз один предмет, другой.… Много зачётов. Можно, конечно, пойти учиться дальше, на следующую специальность, выше, но для Инги это будут прятки от жизни. Лишь желание растянуть знакомое, после той учёбы снова не захочется выходить, а дальше, на диспетчера или начальника, не дадут пойти без стажа, чтобы такие вот вечные студенты, робкие и не знающие себя в работе, не добирались туда. Нет, надо проявить себя, не оставаться безликим ребёнком. Такой шанс выпадает!
Первая смена практики началась со знакомства. Станция не самая сложная, нет высадок, нет оператора. Но и самые простые на практику не дают. Дежурная по станции, рыжая на самом деле, под шестьдесят лет, сказала:
- Ну, считай, что ты пришла в армию. Что смеёшься?
- Всех гонят на высшее образование, пугая армией. Я окончила универ, чтобы работать в организации, похожей на армию!
Инга познакомилась со всеми четырьмя сменами. Четыре женщины 50 – 58 лет, в одинаковой одежде, одного роста, все живут в Московской области, все русские и замужем. Почему они создают впечатление разных людей? Где уравниловка? И у всех стаж за десять лет. И опять весёлые и довольные, просто дежавю, словно опять там, в столовой. Спектакль для новенькой? Что-то не похоже. Наоборот, все как у себя дома. Одна вообще только из отпуска. Такое ощущение, что начальники станции исключительно женщины, высокие и крепкие, других видеть не приходилось.
Инга не удержалась:
- Ну почему здесь ни одной с модельной фигурой? Никому не интересно.
- Почему у тебя глаза карие?
- Родилась такая.
- А почему не поддерживаешь голубой цвет?
- Ну как? И зачем?
- А зачем другим генетическим признаком себя мучить? Телосложение так же кодируется. Тебе попалась выборка из таких. А вот на соседней станции у всех глаза карие. Вообще у всех.
Она выглядела не обиженной, а просто грустной. Было ясно, что она ни во что не ставит все эти стандарты, а ей грустно за Ингу. Такое Инга встречала всего один раз, у одной учительницы в школе.
Скучная смена – это прекрасно. Изучать, читать и просто разговаривать. Всё-таки здорово сидеть с руководительницей вдвоём и говорить о разном.
- Ты не замужем ещё?
- Да рано ещё.
- Что так?
- Ну, погулять, мир посмотреть, магистратуру хотела..., - и осеклась. Какие-то не те это были слова. По инерции.
- Ты ровесница моих детей. Моя дочь как раз одногодка. Ничего, поможем, познакомим. Здесь своих не бросают.
Своих? Хотя пора бы уже привыкнуть. Здесь интровертов нет. Зато есть те, кому не всё равно. И можно говорить не только о погоде и прочей ерунде.
Новые мечты загорались в голове. Хотелось быть такой, как они. Взрослой, серьёзной. Матерью. Опять вспомнилась бабушка, выросшая и передавшая жизнь. Зря, что ли, Инга тут учится, развивается, чтобы никому это не передать? Чтобы никто не слышал её историю, не начинал речь с её слов? Как внучка одной из дежурных играет в дежурную, а другая – в диспетчера. Если тебе пятьдесят или шестьдесят лет – это не страшно. Что все эти модели, моды? Все эти «ценности» здесь становятся бесполезными, как деньги в раю.
Шла четвёртая смена практики, вторая ночная. Не привыкшие к труду руки вдруг стали удивительно ловкие. Тут уже не сфилонишь. Эх, видели бы на первой станции! А то поди думают, что ушла совсем. Разве где-то ещё, когда-то на учёбе ставились конкретные цели вроде «научиться делить десятичные дроби» или «понять принципы менеджмента»? Нет, одни баллы, цифры, оценки, показатели. А тут как в раннем детстве, когда навыки ценны сами по себе. Смены опять летели и тянулись.
Оказывается, это первый экзамен в жизни Инги сейчас. Сессии сдавались деньгами, ЕГЭ давно не помнится, в очень далёком прошлом, школьные знания вообще не интересовали. А здесь был какой-то азарт: как получится? Проверить себя, испытать. Как это Алла не боится идти в первой очереди? Кто-то опоздал, поэтому поменяли. Алле разрешили идти не в белой рубашке, а в голубой, потому что она была в форме всегда. Инга шла в середине, пятнадцатой. Вроде и немного страшно, и немного хочется открутить время назад, чтобы лучше подготовиться… Но вот уже и на свои вопросы ответила, и других дождалась, и свободна уже в двенадцать.
23 февраля начиналось двадцать второго. После консультации всех поздравили и пожелали успехов в понедельник. Лёша что-то такое рассказывал, когда домой ненадолго отпускали. Что прижился и о доме думает как-то издалека, что не так всё и страшно, как пугали. И когда поздравляют, как-то очень приятно. Как говорили Алла с Наташей: «Мы подземные стражницы. Нам нельзя напиваться, курить, носить каблуки, портить лицо и руки гламуром». Короче, нельзя всё вредное и ненужное.
За второй экзамен все, кроме отличников, получили оценку на балл выше. Троек было мало, а чтобы получить двойку, надо было специально постараться, ведь по сути каждый день повторяли, в том числе и на практике. Не было такого пафоса, как на выпускном, когда вручали свидетельства об окончании. Никто не скидывался, родители вообще не фигурировали никак. Но радость была. Она светилась вместе с солнцем, останавливала время на часах и не давала успокоиться. Точнее, спокойствие вместе с подъёмом. И «Москва-2020» с Варшавской была круче лимузина. Не приходилось натягивать улыбку.
В предпоследний день зимы оформлялись на станции. Всё равно не верилось никак. Может, это всё-таки приснилось, а утром просыпаться 31 октября и всё это только будет, так же или по-другому? Уже не хотелось. Оформив документы, Инга сразу поехала на свою новую станцию. Неужели? Да.
На охране труда Инга окончательно поняла, что запретный плод не сладок, а просто не нужен. Если на работе нужна эффективность и избегание травм, то почему бы не быть этому в жизни? Да здравствует ветер, который в лицо, и не да здравствует ветер, который в голове. Аэродинамика жизни. Если бы год назад кто-то сказал, что Инга научится собираться на выход полностью за сорок минут, а не два часа, она бы подняла его на смех. Рассказал бы кто-нибудь раньше, что без каблуков жизнь вообще лучше! Хотя нет, были попытки, но она не верила тогда. Все эти сюжеты «сказать себе в прошлом» в жизни не работают.
В первый день электробезопасности в коридоре мелькнуло смутно знакомое лицо. Только волосы не розовые уже. Неужели?
- Подскажи, а экзамены раньше начинают? А то я приеду в восемь, чтобы не ждать долго.
- Что, после отчисления в ту же группу взяли? Так уже не нагонишь.
- Я не стала уходить. Так уйдёшь в порыве, а потом жалеть. Думай, что говоришь.
Может, подружиться?
Всё. Последний день. Нет! Не может быть. Инга окончила кружки, школу, вуз, но только теперь чувствовала, что училась по-настоящему. Почему-то вдруг захотелось воссоздать ту атмосферу дома. Конечно, плакаты вешать не стоит, но убрать что-то гламурно-принцессно-мультяшное – определённо. Хотелось гулять, подпевать птицам во всё горло и поделиться радостью со всеми. Вся группа ехала в метро домой, всё больше разделяясь. Даже те, кто в начале учёбы говорил, что ездит на автобусе. Хотелось ещё побыть вместе. Завтра начнётся новая жизнь.
Стажировка началась со знакомства. Третья станция в жизни. Опять не такая, как предыдущие. На этот раз вообще без путевого развития. Почему Алла ходила в форме всегда и везде, где связано с работой, теперь понятно. Удобно же. Это ничего общего с унылой школьной серой клеткой, что пытались ввести в школе, но скоро забросили дружно. Там была одежда на один год, пачкалась часто фатально. Так вот почему ругались даже самые строгие родители. Это в форме подземной стражницы удобно и можно ходить годами.
Пассажиры проходили через станцию. Учёба, работа, экскурсии, в гости, в магазин.… Доехать по расчётному времени на вокзал и в аэропорт. Обращались за помощью, радовались. Инга успокаивала, старалась дать хороший совет. Ни одна смена не проходила зря. Инге стали нравиться дети. Уже не соперников видела, как в школьные годы, а таких, какие будут у неё. И старики перестали быть надоедливыми, она смотрела на них как на поживших и опытных, но иногда что-то не знающих.
Совсем новенькая по другой смене, на ознакомительную практику. С накладными ногтями и волосами, которые было нечем собрать, поэтому пришлось заправить. Какие всё-таки прекрасные термины: вандальная надпись, вандальная надпись, вандальный рисунок. Изрисованный человек выглядит как изрисованная станция. Какая служба сотрёт с людей вандальные рисунки? Да даже на заборе писать «здесь был…» нельзя. Стену на улице жалко! А не жалко настоящих людей под ярко-розовым, наклеенным и прочими фантазиями? На дорогие машины, кстати, никакие наклейки не лепят, это ещё в универе рассказывали.
Инга рассказала ей всё, с самого начала. Помочь, подарить свой опыт. И про кредиты не постеснялась. Что скрывать? Может, та в таком же отчаянии? Если уж сама вляпалась, надо других остановить. А то получится, как в одной известной истории: на пляже за деньги показывали суперзрелище, которое оказывалось обычной дыркой в двери. И всех удалось обмануть только потому, что все боялись признать себя обманутыми. Может, Инга сейчас решит судьбу. Они решили общаться дальше.
Прошло равноденствие. Теперь возвращаться домой вечером не в глухой тьме, а звёзд всё меньше и жёлтая полоса зари всё ближе. В конце апреля удалось после смены увидеть солнце. Инга прочитала, что самая северная станция – Физтех, а самая южная – Коммунарка, и разница в длине светового дня между ними доходит до пяти минут, а солнце всходит с разницей с две-три. Впервые за много лет Инга заметила ручьи и новые листья на деревьях. Дома тоже перемены. Мама уже не жалуется, что устаёт. И даже оставила больше денег, чем на проезд. Только куда тратить, пока непонятно. Раньше не хватало, теперь остаётся. Решила побольше заплатить по кредитам.
Казалось, что солнца два. Копия была отражением от крыши соседнего дома, а само солнце светило выше окна. Майский день был на пике. Завтра пятнадцатое мая. Поздравлений с профессиональным праздником Инга ещё никогда не получала. Это будет первый раз. Сегодня смена. Люди ждут. Труд, дальше ещё семья, дети. Новые друзья. Всё это захватывало, волновало, как никогда в жизни.
Дата публикации: 23 ноября 2024 в 00:50