|
Здесь опубликованы все рассказы авторов ЛитКульта.
Для удобства пользования разделом доступны рубрики. Работы расположены в обратном хронологическом порядке.
111 |
Месяц – это такой вид транспорта. Я не про то, что болтается на небе. Да, посадить туда блондинку, пусть катается, вправо-влево, вправо-влево, ее бы оценил Килгор Траут, в ходе поездки в Нью-Йорк (как мы помним, он опубликовал один роман, в порножурнале). Вообще, я – про временной кусок.
А октябрь еще давно пролетел – как фанера. Тж-ж-ж-ь. Мне хочется узнать, у всех ли с памятью одинаково? Прошел набор из дней, а ты словно и не жил. А еще – раньше были перо и бумага. Ништяк же. А что вспомнить? Это я сказал Маше С:
- А ты слышала песню «Мы поедем по Машкам и Глашкам»?
А она показала на экран:
- Амаяк Акопян стал петь?
- Нет, это Placebo.
Так вот, уже в начале ноября целая толпа моновских, бесчеловеческих, стайных велосипедов побежало по улицам, и я их не видел – но в эфире был шорох, и в колбах отдельных умов что-то отображалось (возможно – во сне).
А вот теперь выпал снег, и жизнь стала немного светлей, и они вновь вышли на улицу, обращаясь к миру с помощью своего алюминиево-скелетного жеста. Их первым заметил Вася. Он и раньше знал, что существуют гигантские металлические миграции, и людей при тех велосипедах нет, и страх тут имеет свойства постороннее. Потому что мы материальны так, что думает, что и другие таким же образом живут, пока есть жизнь, но это не так.
А Вася в ту ночь вышел к калитке, осознавая, что сигареты старше него. И тогда он заметил приближение.
- Здравствуйте, - был голос, - дорогой человек, меня зовут Вася Васьевич. Я – велосипед. Можно постоять у вас?
Тогда Вася достал из кармана телефон и включил фонарик – действительно, с ним разговаривал велосипед. Это был худой алюминиевый субъект с механической коробкой передач и ручкой на руле. Велосипед был сам по себе. Откуда исходил голос, было непонятно.
- А здрасти, - отвечал Вася, - холодно?
- Нет, не холодно, - ответил Вася Васьевич, - хотя в морозы я тоже мерзну. Да мне бы тут места хватило, возле забора.
- Тогда заезжай.
Наверное, так было в писании – мастера говорят, но не всегда слова находят себя в строках. Мысль – вода. Без этой воды, ты – куст. С котом сравнивать нельзя. С собакой – тоже. Об этом могли говорить такие гиганты движения вне оси, как Б. Кольцо, Святой Адидасий, Сергей Го, да и вообще – кто-угодно. Ноябрь – это другой вид птицы. Человек, который не приручил свое эго, в сосуде головы живет жарче. Глупость сама по себе вкуснее. Сахар тут не имеет экзистенциальных форм. Поэзия напоминает гель – гель этот срастается, образуя кластеры, ложные вещи, множество Пустейших.
Вася, конечно же, знал и о Пустейших, хотя, знать все невозможно. Велосипед стоял, и алюминиевое молчание несло на себе тень хохота звезд. Этот случай был лишь одним в череде случаев прочих, и некогда, описывая свое путешествие, Сергей Го уже говорил об общении человека и колесного существа.
Тогда велосипед спросил:
- По пути у нас будет велозаправка. Как ты думаешь, что едят велосипеды? Они думают, и это придает им силы.
- О чем же они думают?
- Велосипедная мысль отличается от мысли обычной. Разве ты думаешь о чем-то важном? Как тебя зовут?
- Сергей.
- Едем?
Итак, они ехали в обратную сторону и вскоре достигли заправки – и правда, все было как на обычной заправке – на кассе сидела тетенька и ожидала клиентов. У колонок имелись шланги. Круглые циферблаты показывали значение в «вело». У некоторых колонок стояли велосипеды. Тут же было и кафе, в котором сидели разнообразные существа, каких Сергей никогда не видел ранее.
Итак, к колонке подъехал очередной велосипед без человека, к нему подошла тетенька, подключила шланг к раме, и значение «вело» на дисплее колонки побежали. Сергей Го встал со своего места, чтобы посмотреть ближе – итак, один велосипед принял 30 вело. Но что же это за значения? Сергей решил спросить об этом у МВЗ.
- Вело – это вело, - отвечал МВЗ.
- Но разве нельзя ехать без вело?
- Видите ли, Сергей, вы, видимо, привыкли, что велосипедом управляет человек. Да, он крутит педали, и так происходит движение, но ведь велосипед без человека не может крутить педали сам по себе. Ему нужна сила. Вело – горючее самостоятельного велосипеда.
Но в чем же выражается вело?
- Зачем выражать? Едем?
- Едем.
Бесконечность безгонорарна. Солнце – гигантская копейка. Кто-то говорил Сергею, что у солнца есть сезоны – летом оно носит солнцезащитные очки, но это не влияет на погоду, хотя, оно должно было бы носить их зимой – тогда бы было прохладнее.
А повезло ли Васе? Слова – это же собранные из букв наборы. Буквы – палочки, кружки. Конечно, если мы начнем теоретизировать, то тут надо упоминать такие работы, как «Теория Бублика» (Мордок Александрийский), «Баранки и звезды» (Перцев), (Эйнштейн, кстати, никаким боком не канает) что только запутает наш текст, хотя, человек должен признать: узость бытия коррелирует и с низким горизонтом вещей. Вот представим себе холст: человек. Часть его здесь, а глаз, например, висит на люстре? Втыкаемо ли?
Вася Васьевич простоял во дворе всю ночь, а ближе к утру он зазвонил в звонок, Вася вышел, и велосипед сказал вежливым тоном:
- Простите. Я бы уже поехал. Я могу дать вам 4 хорошо.
- Хорошо.
- Хорошо-хорошо-хорошо-хорошо, - сказал Вася Васьевич.
- Спасибо, - ответил Вася.
Он открыл калитку, Вася Васьевич выехал – утро было ранним, темным, с розовой водой сонного горизонта – велосипед двинулся по пустынным улицам и вскоре пропал из поля зрения.