Все имена и события в тексте являются вымышленными. Автор не несет никакой ответственности за возможные случайные совпадения имен, портретов, названий учреждений и населенных пунктов, а также какие-либо иные случаи непредсказуемого проникновения чистого вымысла в реальность.
1.
Неоновые огни онлайн-казино заманчиво мерцали на экране ноутбука молодого питерского шахматиста Кирилла Дубленкина, бросая загадочный отблеск на его бледное, напряженное лицо. Его пальцы танцевали по клавиатуре, нажимая кнопки с неистовой настойчивостью, которая несколько контрастировала с его хладнокровным, расчетливым поведением, которое он обычно демонстрировал за шахматной доской. Гул японского портативного компьютера в углу его тесной спальни заглушался какофонией вращения виртуальных игровых автоматов и виртуальных игральных костей в его сознании.
Комната Кирилла была святилищем его двойной страсти: шахмат и азартных игр. Шахматные книги были разбросаны по полу, каждая из них была отпечатанным полем битвы, где белые и черные фигуры вели молчаливое стратегическое сражение. Плакаты известных шахматистов украшали стены, их напряженные взгляды, казалось, осуждали безрассудное поведение Кирилла. Стопки букмекерских квитанций и мятых лотерейных билетов шатко колыхались на его столе физическим проявлением его растущих долгов.
Его глаза, налитые кровью от многих часов беспрестанной игры, просматривали баланс на его счете в онлайн-казино. 800 000 рублей. Исчезли. Исчезли в цифровом эфире, как дым от сигареты. Кирилл почувствовал тошнотворный спазм в животе, смесь паники и недоверия. Как он позволил всему выйти из-под контроля так быстро?
Он откинулся на спинку стула, проведя дрожащей рукой по своим растрепанным длинным темным волосам. Его мысли лихорадочно метались, пытаясь найти решение, выход из этой неразберихи. Он подумал о Ярославе, своем лучшем друге с детства. Ярославе Чемезове, который всегда был рядом, чтобы выручить его, выслушать сочувствие или высказать строгую лекцию, когда безрассудство Кирилла заходило слишком далеко.
Кирилл взял мобильный телефон, его большой палец завис над контактом Ярослава. Он сделал глубокий вдох, готовясь к разговору, который, как он знал, ему нужно было провести. Набирая номер, он увидел свое отражение на темном экране ноутбука. Его глаза, обычно яркие и нетерпеливые, теперь были тусклыми и затравленными. Его щеки, когда-то полные и румяные, теперь были впалыми и бледными. Он выглядел как отчаянный лудоман, которым он действительно стал.
Телефон дважды зазвонил, прежде чем Ярослав ответил сонным голосом.
– Кирилл? Сейчас три часа ночи. Что случилось?
Кирилл заколебался, внезапно не в силах сформулировать слова, которые он репетировал в уме.
– Яр... Я... Я попал в неловкую ситуацию, — наконец выдавил он тихо и неуверенно.
Ярослав вздохнул, полностью проснувшись, его голос был пронизан смирением.
– Сколько на этот раз, Кирилл?
Кирилл с трудом сглотнул, его рот внезапно пересох.
– Восемьсот тысяч, — признался он скрипучим голосом.
На линии повисла пауза, заполненная только помехами звонка и далеким гудением компьютера. Кирилл почти видел, как Ярослав сжал переносицу, что было явным признаком его раздражения.
- Как ты умудрился проиграть так много, Кирилл? — спросил Ярослав, едва сдерживая возмущение. – Я дал тебе четыреста тысяч рублей, чтобы ты играл в онлайн-казино, чтобы продержаться хотя бы пару месяцев. А не спустить все за одну чертову сессию!
Кирилл съёжился, слова Ярослава пронзили его, словно физический удар.
- Я... прости, Яр. Я не хотел...
– Прости? — перебил его Ярослав, повысив голос. – Извини, Кирилл. Ты хоть представляешь, что это значит? Теперь я не смогу ежемесячно выплачивать ипотеку за квартиру. Я могу ее потерять, Кирилл. И все потому, что ты не смог себя контролировать!
Кирилл почувствовал укол вины, резкий и внезапный, словно нож в животе. Он знал, как много для него значила квартира Ярослава. Это было больше, чем просто место для жизни; это был символ его независимости, его трудолюбия и решимости. И теперь из-за безрассудства Кирилла все это было под угрозой.
– Я... я не подумал, Яр. Мне так жаль, — запинаясь, пробормотал Кирилл, его слова вырывались из него в спешке. – Я найду способ загладить свою вину. Точно.
Ярослав горько рассмеялся, без всякого юмора.
- Как, Кирилл? Как ты собираешься мне это компенсировать? У тебя ничего нет. Ты тонешь в долгах и даже не можешь контролировать свою зависимость от азартных игр достаточно долго, чтобы помочь себе, не говоря уже о ком-то еще.
Кирилл почувствовал боль от слов Ярослава, каждое из которых было пощечиной. Он знал, что его друг прав. Он позволил своей зависимости управлять собой, и теперь он платил за это цену. И Ярослав тоже.
– Я... я не знаю, Яр. Я что-нибудь придумаю. Обещаю, — нервно сказал Кирилл. – я...
- Ярослав прервал его, его голос был твердым и решительным.
- Послушай меня, Кирилл. Тебе нужно прямо с утра связаться с редакцией «Шахматного Сатирикона». Их главный редактор Пьер Собаккин известен своими связями в Санкт-Петербурге и за рубежом. Если кто-то и может тебе помочь, так это он.
Кирилл моргнул, ошеломленный внезапной переменой в тоне Ярослава.
– «Шахматный Сатирикон»? Но, Яр, это сатирический журнал. Чем они могут мне помочь?
Ярослав нетерпеливо вздохнул.
– Я не знаю, Кирилл. Но я знаю, что Пьер Собаккин — проницательный бизнесмен с большим влиянием. Если он не может помочь тебе деньгами, может быть, он сможет хотя бы подкинуть тебе какую-нибудь оплачиваемую работу. Что-то, что поможет тебе расплатиться с долгами и встать на ноги.
Кирилл колебался, обдумывая слова Ярослава. Он знал, что «Шахматный Сатирикон» был эксцентричным изданием, известным своим неординарным юмором и необычными взглядами на мир шахмат. Он не мог себе представить, какую работу они могли бы для него найти, но он был достаточно отчаянным, чтобы попробовать что угодно.
- Хорошо, Яр. Я им позвоню, — смиренно согласился Кирилл, – Но я ничего не могу обещать.
Ярослав издал короткий, удовлетворенный вздох.
– Хорошо. Будь честен с ними. Во всем. Надеюсь, они помогут тебе найти выход из этой ситуации.
Кирилл кивнул, хотя Ярослав его не видел.
- Я сделаю это, Яр. Я зайду к ним.
Когда он повесил трубку, Кирилл почувствовал обновленную решимость. Он знал, что должен действовать решительно. И если это означало проглотить свою гордость и просить о помощи эксцентричного редактора сатирического шахматного журнала, то так тому и быть.
Он взял свой ноутбук, его пальцы зависли над клавиатурой, когда он зашел на сайт «Шахматного Сатирикона». Просматривая домашнюю страницу, заполненную броскими заголовками и вызывающими статьями, он почувствовал укол сомнения. Чем эти люди могли ему помочь? Конечно, у них были дела поважнее, чем утопающий в долгах шахматист, пристрастившийся к азартным играм.
Но Кирилл отбросил сомнения, его решимость окрепла. Он должен был попробовать. Испробовать этот шанс. Он завел будильник, чтобы с самого утра навестить Пьера Собаккина, загадочного главного редактора «Шахматного Сатирикона».
2.
Кирилл стоял у офиса «Шахматного Сатирикона», его сердце колотилось в груди, как барабан. Здание было скромным, выцветшим зданием из желтого кирпича, спрятанным в тихом уголке Санкт-Петербурга.
Когда он распахнул скрипучую металлическую дверь, его встретила какофония звуков: гул старых компьютеров, стук пишущей машинки и какофония голосов, споривших и смеявшихся в равной степени. Офис представлял собой хаотичную композицию из столов и стульев, заваленных бумагами, стен, украшенных странными произведениями искусства, объемных шкафов, создававших определенный путь для посетителя.
Кирилл подошел к стойке регистрации, где девушка с ярко-розовыми волосами, кольцом в носу и бэйджиком «Дина» вела жаркий спор с мужчиной в поношенном костюме. Они едва взглянули на него, пока он нервно прочистил горло.
– Я... я здесь, чтобы увидеть Пьера Собаккина, — пробормотал Кирилл, внезапно почувствовав себя не в своей тарелке в этом странном, хаотичном мире.
Девушка пренебрежительно махнула рукой, не отрывая взгляда от мужчины в костюме.
– Он ждет вас. Третья дверь слева. Но будьте осторожны, он сегодня не в настроении.
Кирилл кивнул, поворачиваясь к двери, на которую указала девушка. Приближаясь, он услышал приглушенный звук голосов, спорящих в перерывах, прерываемый редкими взрывами смеха. Он сделал глубокий вдох, собираясь с духом для того, что лежало за дверью, и толкнул ее.
Офис был отражением хаоса снаружи, но в большем масштабе. Столы были завалены бумагами и пустыми чашками из-под кофе, а стены были покрыты лоскутным одеялом из плакатов, карт и увеличенных фотографий на самую разную тему. В центре всего этого сидел Пьер Собаккин, главный редактор «Шахматного Сатирикона», а по совместительству президент ассоциации литераторов Вирджинских островов и почетный гражданин Шарлотт-Амалии, его пальцы нетерпеливо барабанили по столу.
Собаккин был высоким, худым человеком с острым, ястребиным носом и пронзительными карими глазами, которые, казалось, ничего не упускали. Его волосы были коротким серебристым ежиком, а его костюм был несколько помятым и поношенным, как будто он в нем иногда спал. Несмотря на его слегка потрепанную внешность, в нем чувствовалась властность, харизма, которая требовала внимания и уважения.
По бокам от Собаккина сидели двое мужчин, которых Кирилл узнал по журналу: Салаженкин, помощник редактора, среднего роста, сутулый человек в очках и вечно хмурым выражением лица; и Ебашин, телохранитель, гора с квадратной головой и лицом, похожим на гранитную плиту. Они смотрели на Кирилла весело и изучающе, их глаза скользили по нему, словно физически касаясь его.
В углу, погруженный в шахматный журнал, сидел человек, которого Кирилл не узнал. Он был невысоким и толстым, с загорелой кожей и копной немытых волос, которые скрывались под мятой кепкой. Его взгляд был устремлен на страницы, его пальцы скользили по бумаге, пока он бормотал себе под нос какие-то варианты. Он мог только предположить, что это был Афромеевич, загадочный внештатный корреспондент журнала.
– А, Кирилл Дубленкин, - сказал Собаккин, его глаза сузились, когда он увидел растрепанную внешность Кирилла. – пришествие блудного шахматиста. Чему мы обязаны удовольствием?
Кирилл неловко поерзал под взглядом Собаккина, чувствуя себя как образец под микроскопом.
– Мне... мне нужна ваша помощь, господин Собаккин. Я попал в неловкую ситуацию, и я надеялся, что вы сможете дать мне совет.
Собаккин откинулся на спинку стула, сцепив пальцы под подбородком.
– Наставление, говорите? А с чего вы взяли, что мы занимаемся предоставлением советов, молодой человек?
Кирилл почувствовал укол неуверенности, но он продолжал, полный решимости довести дело до конца.
– Ярослав Чемезов, мой друг, он посоветовал мне обратиться к вам. Он сказал, что у вас есть... связи. Что вы можете помочь мне найти работу. Чтобы расплатиться с долгами.
Глаза Собаккина сверкнули весельем, и он взглянул на Салаженкина и Ебашина, которые оба усмехнулись в ответ.
– Долги, говорите? И за что, скажите на милость, эти долги?
Кирилл почувствовал, как его щеки вспыхнули от смущения, но он заставил себя встретиться взглядом с Собаккиным.
– Азартные игры. У меня... проблема. С азартными играми. Я проиграл кучу денег. И теперь мне нужно найти способ вернуть долг.
На мгновение в комнате воцарилась тишина, и Кирилл почувствовал тяжесть взглядов присутствующих. Затем, внезапно, Собаккин громко рассмеялся.
– Азартные игры, говоришь? — воскликнул Собаккин, вытирая слезу с глаза. – Не та вещь, на которую можно тратить свои таланты, Кирилл. А я-то думал, что ты человек с более изысканными вкусами.
Салаженкин и Ебашин присоединились к смеху, их голоса наполнили комнату, наполняя ее весельем. Даже Афромеевич поднял глаза от журнала, легкая улыбка играла в уголках его рта.
Кирилл почувствовал прилив гнева, но сдержал его, напомнив себе, что ему нужна их помощь.
– Я знаю, что это было глупо, господин Собаккин. Но я здесь и прошу вашей помощи. И я обещаю, если вы мне поможете, я вас не подведу.
Смех Собаккина стих, и он задумчиво посмотрел на Кирилла.
– Помощь, говоришь? А с чего ты взял, что мы занимаемся помощью заблудшим шахматистам, Кирилл Дубленкин?
Кирилл глубоко вздохнул, готовясь к тому, что будет дальше.
– Потому что, господин Собаккин, у меня такое чувство, что вы человек, который ценит молодых игроков. И прямо сейчас я полностью в деле.
Смех в комнате стих, и в кабинете «Шахматного Сатирикона» повисла интргующая тишина. Кирилл стоял на своем, решительно встречая пронзительный взгляд Пьера Собаккина. Он знал, что хватается за соломинку, но он был в отчаянии и был готов сделать все, чтобы выплатить свои долги.
Собаккин долго смотрел на него, ритмично постукивая пальцами по столу. Затем, внезапно, на его лице появилась медленная, хитрая улыбка, словно у гроссмейстера, придумавшего неочевидную комбинацию.
– Очень хорошо, Кирилл Дубленкин, - сказал он тихим и заговорщическим голосом. – Я ценю хорошую ставку. И я думаю, у меня есть то, что тебе нужно.
Кирилл почувствовал проблеск надежды, но он напрягся от заговорщицкого блеска в глазах Собаккина.
– Что вы имеете в виду, господин Собаккин? - тихо спросил он.
Собаккин наклонился вперед, его глаза озорно сверкали.
– Я имею в виду, Кирилл, что у меня есть для тебя предложение. Способ быстро и... скажем так, креативно выплатить твои долги.
Кирилл почувствовал, как его охватывает некоторое беспокойство, но он отогнал его, напомнив себе, что он в финансовой яме.
– Я вас слушаю.
Улыбка Собаккина стала шире, и он сделал знак Салаженкину, который достал из ящика бутылку и поставил ее на стол. Это была темная, пыльная бутылка, наполненная густой, кремообразной жидкостью, которая мерцала на свету. Этикетка была украшена грубым рисунком быка, рога которого были украшены терновым венцом.
– Это, — сказал Собаккин, указывая на бутылку, — так называемое «Молоко горного быка». Мощный афродизиак, прямо с высокогорий Грузии. Говорят, что оно повышает потенцию, усиливает удовольствие и... ну, скажем так, это не для слабонервных.
Кирилл настороженно посмотрел на бутылку, его беспокойство росло.
Собаккин плотоядно улыбнулся, как кошка, настигшая свою добычу.
– Все просто, Кирилл. Видишь ли, у меня есть друг, который занимается бизнесом. Платформой, где люди могут делиться своими... уникальными талантами за определенную плату. И я думаю, с твоими... активами и с помощью этой маленькой бутылочки ты мог бы заработать очень приличную сумму денег.
- Я не уверен, что понимаю, господин Собаккин... – пожал плечами Дубленкин.
Пьер тихонько усмехнулся и откинулся на спинку стула, сцепив пальцы под подбородком.
- Я думаю, ты понимаешь, Кирилл. Я думаю, ты прекрасно понимаешь. Видишь ли, этот мой друг управляет аккаунтом OnlyFans. И я думаю, с твоими... чарами и с помощью этой маленькой бутылочки ты мог бы стать настоящей сенсацией.
Щеки Кирилла вспыхнули от гнева и смущения, и он отступил назад, сжав кулаки по бокам.
– Вы, должно быть, шутите. Вы хотите, чтобы я... выступил перед камерой? С каким-то... каким-то наркотиком из бычьего молока? Это лучшее, что у вас есть?
Собаккин усмехнулся, не смутившись взрывом Кирилла.
- Это не просто бычье молоко, Кирилл. Это молоко горного быка. Есть разница, знаешь ли.
Салаженкин и Ебашин фыркнули от смеха, а Афромеевич поднял глаза от журнала с насмешливым выражением лица.
– Молоко из-под горного быка. Неясно, что-ли? – обратился он к парню.
Собаккин пренебрежительно махнул рукой.
– Это тщательно охраняемый секрет в горных районах Грузии. Говорят, что он пропитан самой сущностью гор, силой самой земли.
Кирилл закатил глаза, пытаясь сдержать смех.
– Сущность гор? Сила земли? Это смешно.
Собакин развел руками в великодушном жесте.
- Возможно, Кирилл. Но кто еще даст тебе денег? И мы предлагаем тебе работу. Все, что тебе нужно сделать, это... выступать.
Кирилл истерически рассмеялся.
– Выступить? Вы хотите, чтобы я выступил? Перед камерой? С каким-то... каким-то волшебным бычьим молоком?
Собаккин ухмыльнулся, его глаза весело сверкнули.
- Ну да. Но думай об этом как об... искусстве, Кирилл. Ты будешь развлекать массы, давая им возможность заглянуть в дикий, необузданный мир горного быка. Это общественная услуга, на самом деле.
Кирилл рассмеялся, не в силах больше сдерживаться.
- Общественная услуга? Вы бредите, Собаккин. Абсолютно бредите.
Собаккин пожал плечами, не смутившись взрывом Кирилла.
- Как хочешь, Кирилл. Но помни, дорога в ад вымощена благими намерениями. А в твоем случае она также вымощена неоплаченными долгами и гневом твоего друга Ярослава.
Дубленкин почувствовал укол вины и заколебался, обдумывая предложение Собаккина. Это было безумно, нелепо и совершенно унизительно. Но это также было решением, выходом из его финансового затруднительного положения. И у него заканчивались варианты.
- Хорошо, — пробормотал он. – Я сделаю это. Но я хочу зафиксировать, что я считаю это самой нелепой, глупой, идиотской идеей, которую я когда-либо слышал.
Собаккин хлопнул в ладоши, торжествующая улыбка расплылась по его лицу.
- Превосходно! Я знал, что ты поймешь, Кирилл. Добро пожаловать в мир большого бизнеса.
Когда Кирилл вышел из кабинета, он не мог избавиться от ощущения, что приключения только начинаются. Но он был в слишком сложном финансовом положении, чтобы возвращаться назад.
3.
Черный «Ford Explorer» команды «Шахматный Сатирикон» петлял по зеленым переулкам Репино, заходящее солнце отбрасывало на асфальт пятнистые тени. Кирилл сидел сзади, зажатый между Собаккиным и Ебашиным, развлекаемый анекдотами главреда «Шахматного Сатирикона». Салаженкин за рулем напевал немелодичную песенку, его глаза блестели от тревожного энтузиазма.
Кирилл, сидевший сзади, наблюдал за живописным пейзажем, разворачивавшимся за окном — яркую осеннюю листву, проблески Балтийского моря и причудливые деревянные дома, усеивавшие сельскую местность. Его желудок скручивался от смеси предвкушения и беспокойства. Он был не совсем уверен, чего ожидать от этого предприятия, но он знал, что его ждет дикая поездка.
Автомобиль повернул на длинную извилистую подъездную дорогу, и в поле зрения появился загородный дом в Репино. Кирилл оживился, когда он увидел добротный деревянный особняк, его крутую крышу и широкие пластиковые окна. Дом стоял высокий и гордый, окруженный пышной зеленью и раскинувшимся садом, словно бросая вызов миру.
«Ford Explorer» остановился перед домом, и Салаженкин повернулся к Кириллу. — Вот мы и приехали, парень. Вот где все и происходит, — сказал он, преувеличенно подмигивая.
Кирилл выдавил нервный смешок, пытаясь скрыть волнение.
Когда Дубленкин вышел из автомобиля, его встретил свежий осенний ветерок, несший с собой слабый запах дыма из соседнего леса. Он сделал глубокий вдох, вдыхая прохладный воздух, и проследовал за Салаженкиным к дому. Но прежде чем они достигли входа, из-за угла появилась женщина, сестра-хозяйка Ирина Чудакова.
Подошедший Собаккин повел их двоих вниз по широкой лестнице, подошвы их ботинок стучали по полированному камню.
Наконец они достигли подножия лестницы, и Собаккин отодвинул металлическую дверь, открывая узкую, извилистую лестницу, ведущую вниз в темноту.
Собаккин повернулся, его глаза сверкнули в тусклом свете.
- Пошли, Кирилл, — сказал он вкрадчиво. - Студия там. И твоя будущая партнерша Алина тоже.
Кирилл глубоко вздохнул, готовясь к тому, что должно было произойти. Он спустился по лестнице, его шаги эхом отдавались в узком, клаустрофобном пространстве.
Внизу лестницы они вошли в длинную комнату с низким потолком, стены которой были увешаны камерами и лампами, а также множеством странного, загадочного оборудования. В центре комнаты на возвышении стояла массивная кровать размера «king-size», окруженная лесом штативов и микрофонов. И там, у кровати, стояла Алина Буйвол, шахматистка из Дмитрова.
Алина была хорошей моделью: она была довольно стройной блондинкой с карими глазами и пухлыми губами.
«Рабочий рот», подумал Дубленкин.
Она уже была в халате глубокого, насыщенного красного цвета. Одеяние было слегка распахнуто, открывая соблазнительные проблески бледной, гладкой кожи под ним. Она была босиком, ее ногти на ногах были также выкрашены в яркий, огненно-красный цвет.
Когда Кирилл приблизился, Алина окинула его холодным, оценивающим взглядом, сложив руки на груди.
- Так это ты собираешься трахнуть меня на камеру, а? — спросила она тихо. - Ты не выглядишь как следует, но я полагаю, что ты справишься.
Кирилл почувствовал прилив смущения и с трудом нашел слова для ответа.
- Я... я полагаю, что да, — пробормотал он тем же тоном.
Алина негромко рассмеялась.
- Ну, не смотри так нервно, милый. Обещаю, я не укушу. Во всяком случае, сильно.
Кирилл сглотнул, его сердце забилось в груди, как барабан. Но было слишком поздно поворачивать назад. Он был настроен решительно, к лучшему или к худшему. И стоя там, под резким, беспощадным светом студийных прожекторов, он не мог не задаться вопросом, во что он ввязался.
4.
Стерильная студия без окон в Репино была залита неестественным, резким светом, отбрасывавшим длинные тени, пляшущие на голых стенах. В воздухе витало напряжение и слабый, тягучий запах вчерашней еды. Одинокая камера стояла в углу, холодный немигающий глаз смотрел на импровизированную декорацию: кровать немалых размеров, задрапированная малиновыми шелковыми простынями, шахматная доска и маленький столик с графином молока «Горный бык» и стаканом.
Кирилл, чьи обычно всклокоченные волосы сейчас были тщательно уложены назад, расхаживал по комнате, как загнанный зверь. Его глаза нервно перебегали с камеры на кровать, на Алину, которая сидела на краю матраса с холодным выражением лица. Теперь она была в шелковой черной комбинашке, и она следила за каждым движением Кирилла, в ее взгляде плескалось презрение и неверие.
Пьер, вдохновитель этой идеи, наблюдал за происходящим со стороны, на его губах играла самодовольная улыбка. Он был в помятом костюме, галстук на нем был неаккуратно завязан, блокнот зажат в руке, как спасательный круг.
- Хорошо, вы двое, - произнес он, и его голос эхом отдавался в пустой комнате, - давайте посмотрим, на что вы способны. Помните, главное, чтобы это было... возбуждающе. И не забудь про молоко, Кирилл!
Кирилл перестал вышагивать и сделал глубокий вдох, готовясь к тому, что его ждет. Никогда еще он не чувствовал себя настолько не в своей тарелке, настолько незащищенным. Он играл в шахматы перед десятками зрителей, но это... это совсем другое. Это очень интимно. Он посмотрел на Алину, пытаясь уловить ее мысли, но выражение ее лица ничего не выдавало.
Наконец Дубленкин тяжело сглотнул, его взгляд скользнул по обнаженным ногам Буйвол, а затем вернулся к лицу Алины. Он прочистил горло, пытаясь растопить лед.
- Итак, с чего вы хотите, чтобы мы начали?
Пьер заглянул в блокнот, нахмурив брови.
- Как насчет... вы играете в шахматы, ситуация накаляется, одно ведет к другому… - Он делает неопределенный, намекающий жест руками.
Кирилл кивнул, пытаясь обдумать сценарий. Он сел на кровать, оставляя пока между ним и Алиной приличное расстояние. Буйвол последовала его примеру, ее движения были несколько скованными и неловкими. Они дружно посмотрели на шахматную доску, тишина между ними растянулась, как резинка, которая вот-вот порвется.
Алина сделала первый ход, ее рука уверенно взяла пешку и переместила ее по доске на два поля вперед. Кирилл повторил ее действия дрожащей рукой. Они продолжили играть, напряжение между ними ощущалось. Шахматная доска превратилась в поле боя, каждый ход - вызов, дерзость.
Их лица теперь находились в нескольких сантиметрах друг от друга, дыхание смешивалось. Сердце Кирилла колотилось в груди, мысли метались. Он не думал ни о включенной камере, ни о молоке, ни о Пьере. Он думал об Алине, об огне в ее глазах, о силе в ее голосе.
И тогда, не задумываясь, он поцеловал ее. Это был не отрепетированный, постановочный поцелуй. Он был спонтанный, настоящий, и это застало их обоих врасплох. Алина на мгновение замерла, ее глаза расширились. Затем она медленно поцеловала его в ответ.
В комнате воцарилась тишина, лишь было слышно их неровное дыхание. Пьер, наблюдавший за происходящим с затаенным дыханием, издал тихий свист.
- Так-так, - сказал он с довольной ухмылкой на лице, - похоже, у нас есть первый дубль.
5.
Роскошный загородный дом в Репино купался в мягком сиянии позднего полуденного солнца, проникавшего сквозь высокие пластиковые окна. В воздухе витал аромат свежей сосны и далекий гул природы. Алина, обычно безупречная внешность которой теперь была омрачена темными кругами под глазами и напряженно сжатыми челюстями, расхаживала взад-вперед по полированному деревянному полу. Ее шелковая блузка была помята, а волосы, обычно уложенные в идеальную прическу, беспорядочно были стянуты в пучок. Она изредка бросала взгляд на стопку свежей прессы, лежавшей на журнальном столике, а в голове у нее крутился вихрь разочарований и сомнений.
В комнату вошел Пьер Собаккин, его начищенные кожаные туфли щелкали по полу. Его сшитый на заказ костюм выглядел безупречно, а седеющие волосы аккуратно были зачесаны назад, подчеркивая резкие, расчетливые черты лица. Он бросил взгляд на Алину и приподнял бровь, чувствуя, как в девушке зарождается буря.
- Алина, дорогая, ты выглядишь... обеспокоенной. Наш Кирилл не оправдывает ожиданий?
Буйвол перестала вышагивать и повернулась лицом к Пьеру, в ее глазах вспыхнуло раздражение.
- Не оправдывает моих ожиданий? — выдохнула она, - Пьер, он просто катастрофа. Он неуклюж, неуверен в себе и потом... - Она заколебалась, ее щеки слегка покраснели. — эти грязные длинные волосы, этот слишком тщательно надетый презерватив, это плохо помытое тело, сбрызнутое дешевым лосьоном, бр-р...
Пьер усмехнулся, отложив газету и прислоняясь к величественному мраморному камину. Его глаза сверкали весельем и нотками снисходительности.
- Госпожа Буйвол, - деловым тоном начал он, - вы должны быть благодарны за то, что имеете. Мы пошли вам навстречу, когда ваш муж сбежал в Казахстан, чтобы избежать мобилизации на СВО, и вы оказались в сложном материальном положении. Я вмешался и нашел вам подходящих партнеров, чтобы вы держались на плаву, как в финансовом, да и в интимном, так сказать, плане. А теперь я привел к вам Кирилла, чтобы снять у молодой дамы, - он взглянул на Алину, - эмоциональное напряжение.
При упоминании о муже выражение лица Алины помрачнело. Она обхватила себя руками - защитный жест, выдававший ее уязвимость.
- Благодарна? Ты хочешь, чтобы я была благодарна за человека, который даже не может... А как же это нелепое «молоко горного быка»? Это не помогает. Если и помогает, то только усугубляет ситуацию.
- А что такое?
- Он от него пукает. Представляешь, пукает в постели! Позорище! — вспыхнула Буйвол.
Пьер оттолкнулся от камина и сделал шаг к Алине, его голос стал низким и заговорщицким.
- Ах, но тут ты ошибаешься, моя дорогая. «Молоко горного быка» - это особый напиток, на основе дистиллята, смешанного с афродизиаками, изготовленный на даче моего хорошего друга, журналиста Сергея Сорокина. Он создан для того, чтобы... стимулировать чувства.
Собаккин ухмыльнулся, явно довольный собственной сообразительностью.
Глаза Алины расширились в недоумении, когда она осмыслила откровение Пьера. Она оглядела комнату и остановила взгляд на полупустой бутылке «молока горного быка», стоявшей на серванте. Жидкость внутри имела необычный кремовый оттенок с легким мерцанием, можно сказать, намекавшим на ее мощное содержимое.
- Самогон? — прошептала Алина, - Афродизиаки? Пьер, во что ты меня втянул?
Пьер улыбнулся, его глаза слегка сморщились в уголках, когда он наслаждался дискомфортом Алины. Он протянул руку и нежно похлопал ее по плечу, его прикосновение было одновременно ободряющим и покровительственным.
- Поверь мне, Алина. Эта уникальная смесь не только разнообразит ваш постельный контент, но и поможет Кириллу... воспрянуть духом. - Он подмигнул с намеком, - Дай ему время. Скоро ты увидишь преимущества.
Алина сделала глубокий вдох, ее плечи поднимались и опускались, пока она обдумывала слова Пьера. Она смотрела в окно, обследуя пышный, зеленеющий пейзаж за окном. Красота пейзажа резко контрастировала с беспорядком внутри нее.
- Хорошо, Пьер. Я попробую. Но если все это вскроется, я возлагаю ответственность на тебя.
Пьер ухмыльнулся, явно довольный решением Алины. Он поправил запонки, его глаза сверкали решимостью.
- Вот и хорошо, моя дорогая. А теперь давай по рюмочке коньячку?
***
Закончилась вторая неделя съемок. Гостиная загородного дома в Репино была наполнена ароматом свежесваренного кофе и отдаленным гудением пылесоса — сестра-хозяйка Ирина Чудакова занималась своими повседневными делами. Алина, одетая в элегантный, но удобный кашемировый халат, примостилась на краешке бархатного дивана, ее пальцы нетерпеливо барабанили по подлокотнику. Ее волосы были убраны в аккуратный пучок, но несколько непокорных прядей обрамляли лицо, смягчая суровое выражение.
В комнату вошел Пьер Собаккин, его глаза с удовлетворением осматривали роскошную обстановку. Он был одет в джинсы и яркую желто-оранжквую рубашку. Его глаза сверкали смешинкой и хитростью, когда он заметил не слишком радостное выражение лица Алины.
- Алина, дорогая, ты выглядишь так, будто лимон высосала. - Он налил себе чашку кофе, добавил сахар. - Все еще не довольна нашим маленьким соглашением?
Алина закатила глаза, ее пальцы перестали барабанить, когда она повернулась лицом к Пьеру.
- Довольна? Пьер, я пыталась... выступать с мужчиной, которого я не чувствую в себе. И это «молоко горного быка» не помогает. Клянусь, это все равно что пытаться разжечь костер сырыми спичками.
Пьер откинул голову назад и засмеялся - глубокий, рокочущий звук эхом разнесся по комнате. Он поставил чашку с кофе и расправил плечи.
- О, Алина. Всегда драматизируешь. Знаешь, у этого «молока горного быка» есть своя история. - Он сделал паузу, его губы подергивались от удовольствия, - Видишь ли, у нашего общего знакомого Максима Гавновика, петербургского гроссмейстера, была небольшая... ситуация.
- Правда? — оживилась Алина, - И что же это может быть за ситуация?
Пьер ухмыльнулся, явно наслаждаясь историей, которую он собирался рассказать.
- У Максима возникла блестящая идея продавать на Западе свой особый самогон-афродизиак. Но, увы, у этих надоедливых прибалтийских таможенников были другие идеи. Они отказались растаможивать коробки, оставив бедного Максима в затруднительном положении. Поэтому он обратился ко мне за помощью, и, будучи щедрой душой, я согласился помочь... за скромный тридцатипроцентный откат, разумеется.
- Пьер, это... это нелепо. И, вероятно, незаконно. — пробормотала Алина.
Собаккин пренебрежительно махнул рукой, ухмылка не сходила с его лица.
- О, да ладно. Все это очень весело. Кроме того, мы же не заставляем никого пить. Хотя, как мне рассказывали, у этой штуки есть некоторые... неожиданные побочные эффекты.
- Неожиданные побочные эффекты? — спросила Буйвол.
Ухмылка Пьера расширилась, и он разразился искренним смехом.
- О, ты бы видела, какие письма мы получаем! Похоже, восторженная реклама нашего дорогого Кирилла привела к ряду... инцидентов среди покупателей. Скажем так, «молоко горного быка» стало причиной нескольких... приступов. И не таких, которые можно было бы ожидать от напитка, рекламируемого как афродизиак.
Губы Алины задергались, она пыталась сохранить самообладание, но абсурдность ситуации была слишком велика. Она тоже засмеялась.
- Пьер, это ужасно! Люди получают инфаркты, а ты смеешься над этим?
Собаккин пожал плечами.
- О, перестань, Алина. Это просто бизнес. Кроме того, никто ведь не умер... пока.
Он снова подмигнул.
- Хорошо, Пьер. — Алина покачала головой, - Я продолжу работу с Кириллом и твоим... магическим напитком. Но недолго. Мне тоже деньги нужны.
6.
Офис «Шахматного сатирикона» снова был шумным центром активности, наполненный щелканьем клавиатур, гулом голосов и периодическими взрывами смеха. Пьер Собаккин, снова в костюме, излучавший элегантность и авторитет, сидел за своим огромным письменным столом с задумчивым выражением лица, просматривая новости на ноутбуке.
Ебашин и Салаженкин, два ближайших соратника и давних друга Пьера, вошли в кабинет с привычной легкостью. Ебашин, коренастый и плотный, занял место в одном из кожаных кресел, Салаженкин же, худой и сутулый, устроился в другом кресле, приготовившись выслушать последние новости.
- Пьер, друг мой, ты что-то притих в последнее время. Нам не хватает твоего обычного... куража.
Пьер посмотрел на своих соратников.
- А, джентльмены. Всегда рад вам. Должен признаться, я был занят... другими делами. Проект «Молоко горного быка» занимал много времени. Наконец все завершилось.
- Решили закончить проект? — спросил Салаженкин.
- Там уже возмущенные отклики пошли от покупателей, - улыбнулся Собаккин, - несколько инфарктов было, кто-то собирался подать в суд, стало уже рискованно продолжать. Но почти весь товар удалось распродать. За остатки пусть у Гавновика голова болит.
- Правда, Пьер? — воскликнул Евгений, - А как же наш дорогой друг Кирилл? Как он воспринял эту новость?
Улыбка Пьера расширилась, в его глазах появилась блеск гордости.
- Кирилл отработал с достоинством. Он заработал достаточно, расплатился со всеми долгами и наотрез отказался от онлайн-казино. Сейчас он весь на шахматных серверах. Днем и ночью он только и делает, что играет.
Ебашин удивленно поднял брови.
- Ну-ну. Кто бы мог подумать? Наш юноша Кирилл, такой взрослый и ответственный. - Он наклонился вперед, пристально посмотрев на Собаккина, - Но скажи нам, Пьер, в чем подвох? Должно же быть что-то... в мотивации нашего юного друга играть целыми днями там, где можно заработать максимум пятьдесят долларов за день, вместо того, чтобы пытаться в интернет-казино «поднять» десятки тысяч.
Глаза Пьера озорно заблестели.
- О, коллеги. Вы всегда такие проницательные. Видите ли, я немного побеседовал с нашим другом Дубленкиным. Я сказал ему, что если он снова окажется в скверной финансовой ситуации, у меня не будет другого выбора, кроме как... запустить его в гей-сегмент Onlyfans. Типа, как раз для него уже есть предложения из Германии и Прибалтики.
Ебашин восхищенно покачал головой.
- Пьер, ты не перестаешь удивлять. Ты потрясающий мотиватор.
Трое мужчин засмеялись, смакуя хорошие новости.
За пределами офиса продолжалась шумная деятельность, стук клавиатур и ропот голосов наполнял мир «Шахматного Сатирикона» - живой, динамичный, пронизанный остроумием, умом и легким озорством Пьера Собаккина.
