Я умер вчера футбол

Снег сегодня выпал.

Филберт Фокс, мой шпиц, обрадовался.

Начал играть, валяться, прыгать.

Нырнул, сорванец, в свежий сугроб.

Что это?

Откуда там взялся конверт?

А это не опасно?

Говорила же мама: не надо подбирать бесхозное, не надо трогать руками непонятно что!

Нет, ничему жизнь не учит.

Говорят, любопытство – не порок.

Врут.

Я, наверное, так и умру: схватил что-то – а там сюрприииииииииииз!

Ну ладно.

В общем, схватил конверт.

Развернул.

Там несколько пронумерованных листов с надписями и текстами.

Стал читать.

1.

Я умер вчера футбол.

2.

Сегодня хуже, чем вчера,

Всё задом наперёд.

Опять жара, жара, жара

Достаёт.

И одинокая мигрень,

Подруга дней моих,

Меня любила целый день

За двоих.

Я поцелую провода, и не ударит меня ток.

Заводит молния меня – как жаль, что я её не смог.

По небу ангелы летят, в канаве дьяволы ползут,

И те и эти говорят: «Ты нам не враг, ты нам не друг».

Ни там, ни тут.

Ни там, ни тут!

Зимою будет веселей:

Нас пустят в рай.

Зимою будет холодней,

И пускай.

И ничего, что я дурак,

Всё равно:

В природе всё не просто так

Суждено.

Я поцелую провода, и не ударит меня ток.

Заводит молния меня – как жаль, что я её не смог.

По небу ангелы летят, в канаве дьяволы ползут,

И те и эти говорят: «Ты нам не враг, ты нам не друг».

Ни там, ни тут.

Ни там, ни тут!

Я поцелую провода, и не ударит меня ток.

Заводит молния меня – как жаль, что я её не смог.

По небу дьяволы летят, в канаве ангелы поют,

И те и эти говорят: «Ни там, ни тут!»

Ни там, ни тут.

Ни там, ни тут!

(Группа «Агата Кристи», альбом «Опиум»).

3.

Комментаторы были неправы. Фамилия Ниеми читается с ударением на и номер один, а не на е. Не Ние́ми, а Ни́еми.

4.

Саутгемптон проиграл Тоттенхэму 0-5. На воротах стоят какие-то придурки – один кошмарнее другого.

В нашем детстве в английской премьер-лиге был финский вратарский бум. Ниеми из Саутгемптона, Энкельман из Астон Виллы, Яаскелайнен из Болтона.

Сейчас их там нет.

А Антона С. вообще нет. Ни там, ни тут.

И это последние слова Антона С.

* * *

Чё за хрень? Хотя стоп, много знакомого, очень даже знакомого… Английская премьер-лига где-то на рубеже веков… Агата Кристи… Антон С.!

Ну-ка, ну-ка, надо перечитать!

* * *

После второго прочтения узнал автора. Это мой школьный друг Антон, исчезнувший ещё тогда, когда мы все учились в старших классах.

Чё к чему – толком не понять.

Ну-ка – а ещё раз?

* * *

Перечитал снова.

Начал вспоминать.

Антон был очень увлечённым человеком.

Заинтересованным.

Мы ж поэтому и подружились.

Большинство людей вокруг никогда и нигде на деле ничем не интересуется и не увлекается. Все какие-то одинаковые и скучные, словно кондово запрограммированные.

Антон был не таким, у него всегда был живой интерес к чему-то.

Но особенность была в том, что интерес мог быть к чему-то одному. Как любовь к одной женщине, как преданность одному футбольному клубу – и т.д. Распыляться Антон не умел, да и не хотел.

Первый интерес был стадным. Антон захотел походить на нас и стал слушать Сектор Газа. Цитировать похабные строки. И не только похабные. Некоторые мистические тоже.

Потом Артём решил начать идти своим путём, а не вместе с толпой. Но Агату для него открыл я. Так и с последующими его интересами вышло: моё влияние. Почти со всеми интересами. Одно исключение было.

Так вот. Различие между нами. Я-то одновременно слушал Агату с Сектором, угорал по всему финскому, смотрел футбол и принимал мефедрон.

А он пробовал всё по очереди.

И по финской музыке мы разошлись-таки.

У меня – Children of Bodom, потом Korpiklaani, потом Beherit и Behexen.

У него – The Rasmus. И всё. Потом только футбол. 

И ещё потом – только мефедрон.

Лучше бы мы разошлись вот тут.

Подсадил парня.

Сам-то соскочил вовремя.

Я тогда делал много отвратительных вещей, о которых стыдно вспоминать.

То есть с годами ничего не поменялось.

А Антон никому не сделал ничего дурного.

Да, наверное,  и с мефедрона соскакивал, относительно долго ж прожил после школы.

Он мог стать поэтом или художником, но его крайне немногочисленные друзья не писали стихи и не рисовали, а принимали мефедрон.

У него могла появиться любимая женщина, любимая работа, любимая собака… Что-то любимое…

И вот письмо Антона одному из друзей. Больше, наверное, оказалось некому.

Мне долго не казалось, что это обращение, рассказ конкретному адресату.

В конце концов показалось.

И до полной уверенности.

И адресат – я.

Предсмертная записка.

Прощание с мудаком, который кинул Антона, бросил в беде.

Я не стал искать мораль.

Я просто взгрустнул, что так жёстко проиграл вчера Саутгемптон, хоть сам за них и не болею.

Вспомнил ушедших на пенсию комментаторов. Кажется, они ошибались меньше нынешних.

Послушал, как Антон поёт мне Агату.

И вспомнил урок информатики. И файлы с нашими работами по какому-то заданию.

Одно имя файла резко выделялось.

Я умер вчера футбол.

И да, я тогда сразу понял, кто автор.

А теперь вспомнил.

Подозвал Филберта Фокса и пошёл домой.