Кит

Океан остался, когда наступила ночь. Древняя абиссаль, могила всего рожденного, осталась черной, неизменной, пустой, когда погасли все огни. Осталось все: слои и толщи вод, движения течений, потоки и подводные озера, подводные горы и подводная тьма поднялась со дна. И весь океан стал таким же черным, безликим и пустым. Впервые все умолкло, остался лишь грохот и шелест прибоя, что вечно ощупывал берег и охал, роняя что-то, да остался ветер, срывающий пенные шапки с гребней волн, приносящий остро пахнущие дымом новости с суши. Океан сделался бесплодным, мертвым. Содрогнулся один лишь раз, точно Кронос под серпом и отныне только беспокойная вода металась и крутилась в ночной темноте.

Кит в черном океане был самым большим, что когда-либо приходили и самым последним. Откуда-то он знал, что больше никто не придет. В этом мраке он слышал только равномерный шум волн, и шум тока крови в собственных жилах, и ему думалось, что с океаном у него было странное родство. Что-то было в том, что весь океан был отдан именно ему в наследство, словно он наказан за что-то – отныне обладать без радости, владеть и безо всякого смысла, без гордости, без желания.

Черный, как вода, он часто поднимался на поверхность и подолгу рассматривал низкие облака, клочья и полотнища, проносящиеся высоко вверху, или низко, задевая волны. Иногда облака расступались и загорались звезды, как неисчислимое количество печальных китовых глаз, уставившихся из черноты. Кит не знал, что такое одиночество, потому что всегда был один, но от вида звезд его огромное сердце сжималось и безымянная тоска гнала его прочь, в глубину.

Иногда он приплывал к берегам и подолгу рассматривал недоступную заброшенную сушу. Он осторожно проплывал между домов, торчащих из воды и удивлялся их хрупкой красоте, он рассматривал блестящие осколки стекол, и заглядывал в крохотные для него окна, и осторожно шевелил плавником медленно падающие сверху предметы, изломанные и странные. Он изучал затопленные стадионы с упавшими потолками, и заглядывал в ракетные шахты, резвясь, опрокидывал строительные краны и нефтяные вышки. Он следовал вдоль улиц утонувших городов и пересекал их, пытаясь понять смысл, зашифрованный в этой непонятной сети зданий. Кит полюбил одну башню, высокую и завитую в спираль, один ее бок почернел и рассыпался, но другой остался блестящим и голубым. Много лет в своем неустанном кочевье он проплывал мимо, встречал ее, резко выдыхая фонтан, но однажды не сумел найти. От башни остались только обломки на дне, и Кит долго парил над ними, опустив книзу большую голову. Он не знал таинства похорон и обычая траура, но чувствовал странное желание отметить расставание с башней, очередной неведомой и непостижимой частью принадлежащего ему мира.

Кит не тосковал. Он знал океан и знал время; он был третьим самым могущественным созданием, но не мог спорить с первыми двумя. Он принимал свое существование как данность и, пожалуй, порой был по-своему счастлив. Зависнув в толще воды, иногда он пел и глубокий сильный голос разносился в океане на многие мили, отражался от дна, возвращался от изнанки поверхности. Тогда Киту казалось, будто кто-то другой отзывается с другого конца мира. Он не представлял, кем мог быть этот другой, но втайне от себя самого надеялся, что он где-то есть и когда-нибудь встретится ему.

А однажды ветер разогнал все тучи, и, поднявшись из глубин, Кит снова увидел звезды. Смутившись, он захотел уплыть, дождаться, когда облака вернутся, но неожиданно заметил, как звезды шевельнулись. Никогда не замечав ничего подобного, Кит высунул голову из воды, и волны бились о нее, как об огромную черную скалу. Он смотрел, как высоко вверху звезды плывут, собираясь в огромное создание, такое же большое, как Кит, с такими же плавниками и могучим хвостом. Звездный Кит не заметил черного Кита в черной воде и медленно изгибался, поднимаясь все выше и выше, делаясь маленьким, чтобы вернуться к своим звездам. И земной Кит, простой, не способный воспарить в небе, высунул голову дальше, насколько смог, но волны опрокинули его. Тогда Кит заметался, выпрыгнул из воды, но тут же рухнул в нее, потому что океан не желал его отпускать, а Звездный Кит уплывал все дальше и дальше. В этот момент Кит понял, что все это время, всегда и везде был один, и что останется в одиночестве навсегда, в пустом океане, под огромным небом, которое так и будет дразнить его искрами и глазами звезд, которые никогда больше не сдвинутся с места. И тогда Кит закричал. Впервые за много лет тишина была нарушена.

Никто не знает слова китового языка, и о чем был этот крик, и что он хотел сказать. Возможно, его голос был воплем отчаяния, возможно – голосом надежды, во всем океане и на всей суше не осталось никого, кто сумел бы понять эти слова, но Звездный Кит остановился, когда услышал, потому что и его беспросветное одиночество впервые прервалось. Иногда нет ничего важнее, чем услышать голос, обращенный к тебе.

Они встретились на границе океана и неба, и говорили много дней подряд, и больше в мире не было молчания. Кит рассказывал другу об океане, а Звездный Кит – о небесах и звездах. Но так же, как не мог Кит взлететь в небо, Звездный Кит не мог коснуться холодных седых волн и черной глубины, они пугали его, и обоих китов пугала близость расставания, потому что каждого звало его собственное странствие, два разных мира, соприкасающихся на тонкой кромке воды. Океан был огромен, а небо – и того больше. Мили глубины и дали неисчислимы и киты заранее тосковали друг о друге, разлученные одним фактом своего существования, своей природой и сутью.

Когда пришло время уходить, они пели и не было песни радостней, потому что впервые они пели вместе и друг для друга, и не было песни печальней, потому что они знали, что, скорее всего, никогда больше не встретятся, но станут искать друг друга все оставшееся им время и грезить новой встречей. И в одиночестве ни в чем нет смысла, ни в чем нет и не будет радости.

И настал миг, когда океан призывал Кита в черную глубину, и небесная пустота уже звенела и тянула Звездного Кита за собой. Они в последний раз взглянули друг на друга и поняли, что раньше не было ничего того, что они бы хотели, а теперь они всей душой желают только не расставаться. Они бы просили, но во всем океане был только один Кит, а во всем небе был только один Звездный Кит, и просить было не у кого. Сияющая слеза упала в темную воду, и темная слеза скатилась по огромной голове.

И тогда океан поднялся в небо.