Скрепность

Но теплеет и хочется пива,

Человечного клинского пива,

После хочется друга и мяса,

И простого кино про ментов.

 

О. Чикина

 

Из главка позвонил генерал Володин.

Подполковник Лапохватов глубоко вдохнул затхлый кабинетный воздух и поднял трубку.

— Алё, подполковник? Как сам? Ничего?

— Здр-жел-тщ-енеррл!

— Это хорошо, — продолжал генерал, властно растягивая предложения, — понимаешь тут такое дело... Наши светлые умы разработали такую небезынтересную, кхм, систему на основе искусственного, мда, интеллекта. Ты про искусственный интеллект что-то слышал? Нет? Да, не важно. Железяка она и в Африке железяка. Кхе-кхе. В общем, будем внедрять, кхм. Начнем, Лапохватов, с тебя.

— С меня? — удивился Лапохватов. Выражение угодливости сползло с лица подполковника, сменившись ужасом.

— Не с тебя лично, с твоего подразделения. Цени оказанное доверие.

— Ценю… Тщ-енеррл!..

— Может план начнешь выполнять, а, полковник?

— Тот или этот? - не подумав, брякнул Лапохватов.

— И тот, и этот! Понял меня, Лапохватов? - рявкнули в трубке.

— Так точно! Тщ енеррл!

— И смотри у меня! — погрозил генерал невидимым Лапохватову мясистым указательным пальцем с безукоризненным маникюром.

Потом добавил:

— С тобой свяжутся. Сами всё объяснят. Действуй, в общем.

— Всё будет сделано в лучшем виде! Не извольте сомнева… — залебезил Лапохватов, но генерал уже сбросил вызов.

Опять попадалово! Подполковник выполз из протертого кресла и принялся вышагивать по кабинету. Потом достал ключи, отпер сейф.

Среди папок и неучтенной налички отыскал заветный коньяк. Открыл. Не утруждаясь, хлебнул прямо из горлышка. Упал назад в кресло. Обмяк.

Позвонили где-то через час.

То-сё, мы такие-то, прибудем завтра, нужно свободное помещение, пропуски — проходная. Обычная рутина. И только в конце озадачили:

— А ещё, знаете, Петр Иванович, нам нужен скрепный донор физиологических жидкостей…

— Как это? — удивился Лапохватов.

— Для работы аппарата. Подойдут слюна, моча. Лучше кровь. Сперма, если что тоже...

— Вообще-то, мы тут не онанизмом занимаемся! Мы с преступностью боремся! Дела уголовные раскрываем! — вскипел подполковник.

— Вот, вот! — поддакнул собеседник, - нужно аппарат настроить в резонанс с борьбой, с борцами, ярыми поборниками справедливости и закона, так сказать.

— То есть что? То есть в пробирку это самое? Знаете ли, у нас тут полиция, а не банк спермы! — продолжал буйствовать подполковник.

— В идеале три кубика крови…— стали канючить в ответ.

— А без этого никак нельзя?

— Увы, Петр Иванович, увы…

— Подумаю, что можно сделать.

На том и распрощались.

Чуйка подсказывала Лапохватову: нужно срочно позвонить в главк, пробить, так сказать, тему.

Но по телефону Нетужилин, знакомец из главка, как-то сразу понял о чем намечается разговор и тут же свернул его, сославшись на занятость. Абонент не абонент. Хрен с тобой золотая рыбка.

Однако вечером Нетужилин все же перезвонил Лапохватову с левого номера. Сказал: в главке уже пробовали запустить эту шайтан-машину, но ничего не вышло.

«Какой-то биоматериал для калибровки никак не смогли набрать».

Что это значит, толком объяснить не смог. Попросил лишь на него в случае чего не ссылаться.

«Не суйся ты, Петр Иванович, в это дело. Не суйся. На больничный иди - пусть замки разруливают».

Но ни на какой больничный Лапохватов конечно же не пошел.

Наутро Лапохватов встретил «специалистов» у проходной.

Двое - в одинаковых серых костюмах, с кейсами из черного ударопрочного пластика. Один — долговязый, с высоким лбом, напоминающим бильярдный шар. Второй — пухлый, в очках, с маслянистыми, как у ласки, глазками.

— Доброе утро, Петр Иванович! — заговорил долговязый, улыбаясь излишне приветливо.

— Утро доброе, — буркнул подполковник, — Пройдемте в кхм… лабораторию.

Лаборатория, если можно было так назвать захламленный кабинет, располагалась в цокольном этаже. Серые костюмы осмотрелись и, не теряя времени, достали из одного кейса и установили на столе странного вида аппарат, больше всего напоминающий кофемашину. Долговязый откинул крышку другого кейса, выставил на стол пробирки, упаковку шприцов, какие-то датчики.

— Так-с, Петр Иванович, — промурлыкал он, — Теперь самое важное. Нам нужно...

— Да знаю я, чего вам нужно! — вспылил Лапохватов и предупредил, — Давайте по-быстрому. Только кровь, больше ничего!

— О, конечно, конечно, — ласково закивал долговязый.

Лапохватов снял китель, засучил рукав и присел на стул возле стола напротив. Пухлый очкарик быстро сориентировался, подложил под локоть небольшую дерматиновую подушечку, ловко обвязал резинкой предплечье.

— Кулак сожмите... Вот так, молодцы... Ну-с, три кубика, как и договаривались...

Шприц проколол иглой кожу и впился в вену, потекла густая темная кровь.

Лапохватов сглотнул, отвернулся. Когда процедуру закончили, ему приложили к ране ватный тампон и попросили зажать в локтевом сгибе, чтобы без синяка.

— Ну и? — поинтересовался он, натягивая китель.

— Теперь загружаем, — радостно объявил долговязый.

Он вставил пробирку в аппарат, нажал несколько кнопок. Машина пискнула, загудела, экран замигал цифрами и непонятными символами. В помещении запахло чем-то горелым. Очкарик озабоченно всмотрелся в дисплей.

— Эм-м... — неуверенно начал он. — Какие-то аномальные показатели...

— Что ещё за показатели?! — насторожился Лапохватов.

— Ну... как бы сказать... — очкарик замялся, — Ваш биоматериал, кажется, содержит слишком много... мм... отклонений...

— Чего?! - взревел подполковник, — Ты это брось, умник! Каких ещё отклонений?!

— Не коррелирует, — поддакнул долговязый, — не проходит калибровка.

Они беспомощно посмотрели друг на друга и синхронно развел руками. Тем временем аппарат громко пикнул и неожиданно вырубился.

— Упс... - протянул очкарик, — Кажется, всё.

— В смысле — всё?! — рявкнул Лапохватов, — Что — всё?!

— Ну, аппарат, скажем так, временно вышел из строя... — пробормотал долговязый, — Но! Это не страшно!

— Мы сейчас починим! — залебезил очкарик.

—Обязательно починим и попробуем позже! — подхватил долговязый.

— Может быть, новый образец… — заискивающе начал очкарик.

— Чёрта с два! — рявкнул подполковник, — Больше никаких образцов! Забирайте свой гроб на колесиках и проваливайте!

Серые костюмы переглянулись, вздохнули, но спорить не стали. Смиренно собрали своё оборудование, попрощались и ушли.

А Лапохватов поднялся наверх, достал из сейфа коньяк, плеснул в стакан.

И только тогда до него дошло: его кровь, его, так их, биометрические данные — они что-то обнаружили. Вопрос — что?

Лапохватов нахмурился, несколько секунд смотрел перед собой расфокусированным взглядом, затем рывком поднял трубку телефона внутренней связи.

— Подхалюзин! — рявкнул он.

— Слушаю, товарищ подполковник! — бодро отозвался голос заместителя.

— Тут были двое с утра… Ученые… Ты это… давай-ка вертай мне этих учёных обратно!

— А … как? — удивленно протянул зам.

— Как хочешь, Подхалюзин! Срочно! Любым способом! И чтобы никто ничего не прознал. Понял меня?

— Есть, товарищ подполковник! — не задавая больше никаких лишних вопросов, ответил Подхалюзин.

Лапохватов отложил трубку и снова взглянул на коньяк. Теперь он знал одно: без этих яйцеголовых и их аппарата в происходящем ему точно не разобраться.

Что же они такое там нашли всё-таки, а?

Подхалюзин поднялся из-за стола, заваленного папками и отчётами, подошел к двери, приоткрыл её и гаркнул:

— Сугубин! Лояльцев!

Голос его был уверенный и властный, не то что при разговоре с Лапохватовым.

В комнату вошли два опера. Тот что постарше — Сугубин, плотный, с коротко стриженными волосами, которые уже тронула седина, лицо крупное, тяжёлое, с выражением усталого недовольства. Помладше — Лояльцев. сухой, с быстрыми, суетливыми движениями. Худощавое лицо с острыми скулами, взгляд настороженный, будто он всё время ждёт, что сейчас что-то пойдёт не так.

Подхалюзин вернулся за стол и развалился в кресле.

— Дверь плотнее прикройте, — потребовал он у вошедших.

Лояльцев развернулся и потянул ручку на себя.

— Вы же у нас оперативники?

— Вроде, — неуверенно промямлил Лояльцев через плечо.

— Нужно оперативно закрыть тут одних лопухов, но без лишнего шума. Приходили утром к шефу, по камерам у техников срисуйте. Вот, — Подхалюзин кинул на стол два маленьких зип-лока с серовато-коричневым порошком, — это на оперативные нужды.

— Сделаем, — сказал Сугубин низким басом.

— И доложитесь потом.

Опера кивнули, потом вышли.

Лапохватов узнал о подброшенных наркотиках уже после того, как дело было сделано. Ему позвонил дежурный и коротко доложил: двое задержанных, статья серьёзная, находятся в помещении для дознания, жду дальнейших распоряжений.

Подполковник какое-то время молчал, глядя в одну точку. Потом медленно положил трубку и сжал пальцы в кулак. Ну, удружил, Подхалюзин! Без санкции, без обсуждения, без намёка на обратную связь! Просто взял и закрыл этих гавриков!

Лапохватов поднялся, вышел в коридор и двинулся мимо рабочих кабинетов, не замечая ни взглядов, ни приглушённых разговоров за спиной.

В голове монотонно повторялась одна и та же мысль: «теперь это моя проблема, теперь это моя проблема, отступать нельзя, теперь это моя проблема».

Лапохватов спустился вниз, к крылу с помещениями для дознания, стараясь не смотреть по сторонам. Он прошёл по коридору, кивнул дежурному и распахнул дверь в половину предназначенную для наблюдения.

На широком плоском экране двое задержанных сидели на лавке. Долговязый, с бледным лицом, сжимал пальцы в замок, будто молился. Второй, пухлый, в очках, смотрел прямо на Подхалюзина, не моргая, с каким-то странным, липким спокойствием.

— Ну что, граждане учёные, — сказал зам, гаденько улыбаясь, — Вас тут прижали, да?

Пухлый склонил голову набок, как будто рассматривал его под другим углом. А долговязый истерично выкрикнул:

— Прижали? Это вы так называете?

Подхалюзин ничего не ответил, лишь медленно с противным скрипом пододвинул к себе стул и уселся на него. Молча перевел взгляд с одного ученого на другого, потом сказал:

— Значит так, граждане, — голос Подхалюзина был низким, усталым, без тени раздражения, — Вы попали в серьёзную ситуацию. Очень серьёзную.

Он выложил на стол пластиковую папку, медленно открыл её, достал бумаги.

— Героин, — продолжил он. — Задержание с поличным. Образцы, свидетели, протокол. Сроки по таким делам, знаете, какие? Или вам объяснить?

Пухлый слегка повёл плечами, но промолчал.

— Двадцать лет, — сказал Подхалюзин, убирая бумагу обратно в папку. — Если повезёт, дадут пятнадцать. Если вообще дадут.

Он обвёл их взглядом, прищурился.

— Но у вас есть вариант. Один. Мы забываем всю эту историю. А вы, в свою очередь, идёте сотрудничество.

Долговязый сглотнул, но продолжал молчать. Пухлый наконец улыбнулся, но в улыбке было что-то неправильное.

— А если мы не согласимся?

Подхалюзин вздохнул, достал телефон, пару раз нажал на экран.

— Тогда вариант номер два, — Подхалюзин повернул телефон к ним. На экране — видеозапись задержания. В динамике крики: «руки за голову, ноги шире, еще шире, понятые обратите внимание, в вещах задержанных обнаружены пакетики с порошком бурого цвета»

— И что? — спросил пухлый.

— И то, что через час этот ролик будет в новостях. Под заголовком «на улице Оптимистов арестованы два наркозакладчика». А тут, между прочим, три школы и строительный колледж.

Подхалюзин убрал телефон, положил ладони на стол и наклонился вперёд.

— Я повторю. Вариант у вас один.

Пухлый выпрямился, сложил руки на груди и медленно, произнёс:

— Нам надо позвонить.

Долговязый поднял голову и кивнул, подтверждая.

Подхалюзин смотрел на них пару секунд, потом усмехнулся.

— Позвонить? — он чуть наклонил голову, словно обдумывал что-то, а потом откинулся на спинку стула, — Ну-ну. Кому там хотите звонить? Мамочке? Или звонок другу?

— Неважно, — спокойно повторил пухлый, — Это наше право.

Подхалюзин наклонился вперёд, опираясь на локти.

— Вы, умники, кажется, не понимаете. У вас тут не лекция по гражданскому праву, а реальная проблема. Вы либо соглашаетесь на сотрудничество, либо...

— Либо что? — тихо спросил долговязый.

Подхалюзин молчал несколько секунд, разглядывая их. Потом убрал телефон обратно в карман, выпрямился и хлопнул ладонью по столу.

— Либо допрос продолжится с особым пристрастием, и у вас найдут ещё что-нибудь. После чего никакой адвокат или кто вам уже больше не понадобится.

Задержанные переглянулись и замолчали.

Через какое-то время, пухлый глубоко вдохнул и спокойно сказал:

— Хорошо. Мы согласны.

— Останавливай запись! - приказал Лапохватов технику и быстрым шагом двинулся в допросную.

А Подхалюзин даже не удивился. Он просто кивнул, как будто другого варианта и не ожидал.

— Вот и молодцы, вот и чудненько — сказал он задержанным.

Тут в допросной без стука появился Лапохватов.

— Что тут происходит? — холодно спросил Лапохватов.

Подхалюзин лениво повернул голову, ухмыльнулся.

— Работаем, Пётр Иванович. Договорились с товарищами о сотрудничестве. Всё под контролем.

Лапохватов шагнул ближе, навис над столом. И рявкнул Подхалюзину:

— На выход!

Когда вышли и плотно закрыли дверь допросной, Лапохватов потребовал у зама объяснений:

— Под контролем? Ты что творишь, Подхалюзин, а? Отдел у нас теперь— бандитский шалман? Наркоту подбрасываем, дела шьём?

Подхалюзин недоуменно протянул:

— А что такое? Не для себя же стараюсь —для дела, товарищ подполковник. Эти фраеры могли бы в принципе пальцы гнуть и отнекиваться, а теперь вот — сотрудничать будут...

Лапохватов тяжело выдохнул, сжал пальцы в кулак, потом разжал.

— Орёл! Вон отсюда, — прошипел он негромко.

Подхалюзин прищурился.

— Это… приказ?

— Вон!!! — не сдерживаясь закричал, краснея, Лапохватов в лицо Подхалюзину.

Несколько секунд Подхалюзин стоял неподвижно. Потом пожал плечами, ухмыльнулся и удалился по коридору.

Лапохватов дождался, пока стихнут шаги, потом вошел в допросную.

Положив обе руки на столешницу и удобно расположившись за столом, Лапохватов произнёс:

— Ладно, господа, теперь рассказывайте, что там этот ваш прибор обнаружил?

Пухлый протёр очки, медленно надел их обратно и посмотрел на Лапохватова с каким-то странным сочувствием.

— Видите ли, Пётр Иванович… — начал он, откашлялся и подался вперёд. — Наш аппарат работает. И работает точно.

Лапохватов молча смотрел на него.

— Мы ввели ваш образец в систему. И получили результат.

— И? — голос подполковника прозвучал ровно, но пальцы на столе чуть дрогнули.

Пухлый вздохнул.

— Ваша скрепность ниже допустимой нормы.

Лапохватов медленно моргнул.

— Чего ниже?

— Скрепность, Пётр Иванович. То, что аппарат измеряет. Чувство долга, верность государственным и общественным идеалам, готовность к самопожертвованию... — Пухлый сделал неопределённый жест. — Всё, что в вас должно было бы быть, но чего, увы, нет. В смысле, аппаратом не обнаружено, — поправился он.

Лапохватов медленно провёл ладонью по лицу.

— Вы хотите сказать…

— Мы не хотим сказать, — перебил пухлый. — Мы просто констатируем факт. Ваш показатель ниже порога. По всем нормам вы не соответствуете занимаемой должности. Аппарат считает, что вы не можете служить в органах внутренних дел.

В комнате повисла тишина.

— Это ошибка! — наконец выдавил Лапохватов.

Долговязый покачал головой.

— Аппарат не ошибается.

Пухлый наклонился вперёд и тихо добавил:

— Вопрос в том, что вы теперь будете с этим делать.

Лапохватов медленно встал. Казалось, что он сейчас что-то скажет, но вместо этого просто прошёлся по комнате, упёр руки в бока и тяжело выдохнул.

— Фигня какая-то, — сказал Лапохватов наконец. — Аппарат ваш глючный, не иначе.

Учёные молчали.

Лапохватов резко обернулся к ним.

— Необходима повторная проверка!

— Невозможно! Прибор сломан! - загомонили учёные.

— Чините. Немедленно!

Пухлый прищурился.

— Мы уже говорили: аппарат не ошибается...

— Я сказал, чините, — повторил Лапохватов, не повышая голоса.

Долговязый посмотрел на пухлого, но тот уже знал, что спорить бессмысленно.

— Хорошо, — наконец сказал он. — Нам потребуется помещение, кое-какое оборудование для ремонта, запчасти и…

— Будет всё, что нужно. Срок — до завтра, — перебил Лапохватов. — С утра повторяем тест.

Он подошёл к двери, резко открыл её и бросил через плечо:

— Надеюсь, на этот раз лажи не будет.

Аппарат чинили три дня: всю пятницу и выходные.

Утром понедельника Лапохватов заявился к ученым:

— Готово? — спросил он у учёных.

Ученые какое-то время не отвечали. Долговязый проверял соединения, пухлый запускал какие-то тесты, что-то бормотал себе под нос.

Наконец, пухлый выпрямился, хрустнул шеей и кивнул , приподнял бровь, ответил:

— Готово.

— Отлично, — обрадовался Лапохватов, скрестив руки на груди — Проверяем всех!

— Всех?

— Всех, — повторил Лапохватов. — Если у меня хреновые показатели, так давайте посмотрим, что у остальных.

Ученые переглянулись, но возражать не стали.

Проверку начали с младшего состава. Сугубин сдал кровь, Лояльцев — тоже. Затем пошли остальные.

Старшина Лебезятников сдавал кровь третьим — с каменным лицом. Только уши покраснели.

Ефрейтор Ласкин нервно хохотнул, когда ему ввели иглу. Покачнулся и чуть не упал в обморок.

Приторина, единственная женщина в отделе, скривила некрасивое лицо в неприятной гримасе. Впрочем этого никто даже не заметил.

Лейтенант Мякишев пытался как обычно шутить. Но никто не сделал даже вида, что смешно, поэтому он обиделся.

Последним был угрюмый неприятный всем Вюрстов. Этот долго выспрашивал: что, зачем и почему. Но ответа так и не получил.

Пухлый и долговязый молча фиксировали данные, но с каждым новым результатом напряжение в комнате росло.

Наконец, Лапохватов потерял терпение.

— Ну что там?

Пухлый молча повернул экран.

— Ниже нормы, — сообщил он.

Лапохватов нахмурился.

— У всех?

— У всех, — подтвердил пухлый. — Разброс значений есть, но ни один результат даже близко не дотягивает до нижнего порога.

— Это ошибка, — процедил Лапохватов.

— Аппарат не ошибается, — устало ответил пухлый.

Решили взять пробу у Подхалюзина.

Как будто в подтверждение слов учёных, машина пискнула, замигала и вдруг выключилась.

— Вот вам и повторная проверка, — буркнул Лапохватов — Намек понятен.

Лапохватов молчал, глядя на погасший аппарат. Нестандартная ситуация требовала нестандартного решения.

— Так, — наконец сказал он, приглушённо, будто говорил сам с собой.

Он перевёл взгляд на пухлого, потом на долговязого.

— Эти данные... Только здесь и только между нами.

Пухлый молча кивнул. Долговязый пожал плечами.

— К сожалению, это невозможно, Пётр Иванович.

Лапохватов шагнул к столу, наклонился, сжал пальцы в кулак.

— Если кто-то из сотрудников узнает, что их показатели не соответствуют норме… И что они завалили аттестацию... Что их ждёт дальше только пустая миска и волчий билет… Вот что: аппарат... — Лапохватов кивнул на устройство, — Всё, что в нём записано, немедленноудаляйте!

Пухлый взглянул на долговязого. Тот без слов подошёл к аппарату, нажал пару кнопок.

— Невозможно, — спокойно сообщил он.

Лапохватов медленно выдохнул, провёл ладонью по затылку.

— Но хотя бы пересдать можно? —поинтересовался он.

Ученые переглянулись и подтвердили.

— Можно.

— Отлично. В долгу не останусь. А теперь… — Лапохватов замолчал, задумавшись, потом снова посмотрел на учёных, — Аппарат работает. Значит, где-то должны быть те, у кого эта ваша «скрепность» в норме.

Он выпрямился, расправил плечи и направился к двери, буркнув:

— Будем искать.

После обеда Лапохватов вызвал на ковер Подхалюзина и посвятил его в проблему.

Подполковник сидел за столом, уставившись на отчёты, которые лежали перед ним. Все результаты — низкие, почти катастрофические. Он нервно постукивал пальцами по бумагам, вспоминая всё, что происходило за последние несколько дней.

Подхалюзин же равнодушно рассматривал заусенцы на собственных ногтях.

— Есть идеи, как нам быть с этим дерьмом?

Подхалюзин перевел взгляд на полковника.

— Пока нет.

— Но мы должны что-то придумать.

— Эти результаты… не могут быть правдой.

— Кто бы говорил, Подхалюзин, кто бы говорил. Может, попробуем что-то нестандартное? — предложил Лапохватов с грустной усмешкой.

Подхалюзин встал и подошёл к окну. Окно выходило на улицу. Взгляд Подхалюзина остановился на человеке, неспешно удалявшемся по пешеходной дорожке прочь в сторону проспекта. Ковыляя, в грязным пальто, заросший бородой и космами, немытый шёл бомж. Это был тот самый бомж, которого патруль задержал вчера за попрошайничество.

— Вот, — сказал Подхалюзин, показывая пальцем в окно. — Он как раз тот, кто нам нужен.

Лапохватов с недоумением посмотрел на подчинённого.

— Ты о чём?

— Бомж. Случайный человек, вне системы. Проверим аппарат на нём! Возможно, его показатели окажутся в норме.

Лапохватов несколько секунд молчал. Ему хотелось возразить, но идея как-то слишком долго казалась ему весьма логичной.

— И что тогда? Ты хочешь, чтобы мы проверили бомжа, как будто он наш сотрудник?

— Почему бы и нет? — Подхалюзин кивнул, — переоденем его в форму, отведем к яйцеголовым.

Лапохватов, не ожидавший ничего подобного, удивлённо моргнул.

— И ты реально думаешь, что это сработает?

Подхалюзин лишь пожал плечами.

— Так-то мы ничего не теряем. Просто случайный человек. Оформим стажером, если нужно. А вот если получится…

Лапохватов тяжело вздохнул и кивнул.

— Ладно, проверим. Пеленайте его.

Через пару минут Сугубин и Лояльцев выскочили из отдела и рванули за бомжом.

Вскоре они вернулись уже втроём. Бомж с явным недовольством топал по коридорам отдела внутренних дел, не понимая, что происходит, но вопросов не задавал - только изредка кидал опасливые взгляды на свой конвой.

Скованность в его движениях, потухший навсегда взгляд: как будто он только что проснулся бомжом и не знал, что ему с этим делать.

Бомжа привели в каптерку. Подхалюзин, не теряя времени, жестом указал на форму:

— Переодевайте!

Процесс не занял много времени. Бомж посопротивлялся немного, но, почти сразу смирился — видимо, уже давно привык к частым странным ситуациям в своей жизни.

Через пару минут на тощих телесах бомжа уже висела форма.

— Что теперь? — спросил он с невольной усмешкой.

— Сейчас пройдёте испытание, — ответил Лапохватов, стараясь не смотреть на его грязные руки, которые торчали из рукавов новенькой чистой формы, — это госпрограмма для таких, как вы и…

— Ясно, — оборвал Лапохватова бомж, дав понять, что ему всё равно.

Потом бомжа отвели в комнату с аппаратом.

— Это наш стажёр —Толя Лупоглазов, — пояснил Подхалюзин учёным.

Впрочем, ученые не проявили к личности новоявленного стажера никакого видимого интереса.

Он послушно сдал кровь , и устройство на несколько секунд замерло. Светодиоды моргать перестали, крутился только индикатор прогресса.

Лапохватов и Подхалюзин стояли, не двигаясь, наблюдая за экраном. Пухлый ученый нажимал кнопки, волосы на его лбу взмокли от напряжения.

Наконец, аппарат замигал и произнёс:

— Результат в пределах нормы.

Лапохватов и Подхалюзин обменялись удивлёнными взглядами. Никаких ошибок, никаких сбоев.

— Ну вот, — сказал Подхалюзин, сдерживая улыбку. — Всё, как по маслу!

— Слушайте, — сказал подполковник ученым, — если результаты этого… стажера в норме, почему бы нам не взять его анализ за всех в отделе? Пусть он сдает кровь за всех, и мы закончим с этой вашей проверкой. И забудем, как страшный сон.

Учёные переглянулись, и долговязый, который всё это время молчал, медленно покачал головой.

— Пётр Иванович, — сказал он наконец, — так не получится.

— Почему? — Лапохватов не понял. — Это же идеальный вариант!

Пухлый ученый сжал губы и пояснил:

— Аппарат не пропустит такую подмену. Материалы исследований должны быть уникальными. Если мы сделаем повторный анализ для того же человека, устройство выдаст ошибку.

Лапохватов нахмурился. Долговязый, чтобы подтвердить свои слова, выдавил из шприца кровь бомжа в новую капсулу, затем подошёл к аппарату и заменил этой новой капсулой старую, после чего запустил повторный анализ.

Через несколько секунд аппарат выдал на экране яркую красную надпись: «Ошибка 113: Не уникальный материал».

— Видите? — сказал пухлый. — Это тот же человек. Ошибка уникальности!

Лапохватов кивнул, скривив губы. Конечно, они правы.

— Значит, нам придётся проверять разных…ээ, кхм, людей, — мрачно произнёс он, взгляд его потемнел от разочарования. — Хорошо, продолжим завтра.

Ученые молча кивнули, а бомжа переодели в его обноски и прогнали прочь.

На следующее утро Лапохватов вошёл в кабинет с задумчивым выражением лица. Подхалюзин уже сидел за столом, лениво помешивая ложкой чай в кружке с потёртым гербом ведомства.

— Что нового, Пётр Иванович, какие будут указания? — спросил он, глядя исподлобья.

Лапохватов кинул на стол папку с протоколами.

— Всех. Проверяем всех задержанных.

Подхалюзин вздохнул и сделал глоток.

— Это надолго.

— Делать нечего. Нам нужны нормальные результаты.

Подхалюзин поставил кружку, открыл папку и стал изучать список.

— Так, у нас в наличии... эксгибиционист, жертва телефонных мошенников и поджигатель в одном лице, несколько человек в состоянии алкогольного опьянения и… какой-то Горавский, «иностранный агент». С кого начнём?

— По порядку, — отрезал Лапохватов.

Они спустились вниз. Дежурные уже знали, что идёт какая-то мутная проверка, но вопросов старались не задавать.

Первыми вызвали эксгибициониста. Тот оказался невозмутимым — вёл себя так, словно ему совершенно безразлично, что с ним происходит. Но вместо крови решил сдавать сперму.

— Извращенец, — прокомментировал это Подхалюзин.

Но несмотря ни на что, аппарат выдал "норму", и эксгибициониста тут же отвели обратно в камеру.

Следующим была жертва телефонного мошенничества и поджигатель. Мужик всё время переживал, что его проверяют на каком-то «непонятном аппарате» вместо того, чтобы ловить тех мразей, кто его обманул. Но результат оказался в пределах нормы, и его тоже вывели.

У нетрезвых парней и разбитной девахи аппарат тоже выдал норму.

— Ну, теперь самое интересное, — пробормотал Подхалюзин, когда дежурные ввели следующего задержанного.

Перед ними стоял местный политический активист Горавский. Вернее, смутьян, блогер и баламут, проходивший по документам как «иностранный агент». Спокойный и невозмутимый, он выглядел так, будто знал обо всём заранее.

— Вы не имеете права! — сказал Горавский, глядя прямо на Лапохватова.

Лапохватов усмехнулся, достал сигарету, но закуривать не стал — просто покатал её между пальцами.

— Вы это кому, гражданин Горавский?

— Вам, — спокойно ответил задержанный. — И вашему… — он бросил короткий взгляд на Подхалюзина, — ...подручному.

Подхалюзин хмыкнул.

— Ну надо же, какие мы принципиальные.

Горавский не ответил. Он сидел ровно, не делая резких движений, но было видно, как внутри у него всё уже закипает.

— Вас подозревают в деятельности, направленной против безопасности государства, дискредитации и экстремизме, — ровным голосом сказал Лапохватов. — Аппарат лишь фиксирует объективные показатели.

— Объективные? — переспросил Горавский. — Вы сами в это верите?

Лапохватов промолчал. Он внимательно следил за аппаратом.

Когда на экране высветился результат, Подхалюзин присвистнул.

— Выше нормы, — прочитал он вслух.

Лапохватов нахмурился.

— Ну и что теперь?

Подхалюзин пожал плечами.

— А ты как думаешь?

Лапохватов промолчал, озадаченно глядя на экран. Кажется, проблема была более серьезной, чем они думали

 

Через неделю испытания практически закончились. За счет потока задержанных аппарат, как и ожидалось, подтвердил положительный результат на весь отдел. Оставалось лишь формально завершить процесс и доложить начальству.

Лапохватов сидел в своём кабинете, откинувшись на спинку кресла, и лениво постукивал пальцами по документам на столе. Всё складывалось почти идеально — данные готовы, отчёт можно писать хоть сейчас. Завтра он выпустит учёных, и вся эта история наконец-то будет закрыта.

Подхалюзин зашёл без стука, сел напротив.

— Ну что, Пётр Иванович, получается, справились?

— Справились, — кивнул Лапохватов. — Отдел аттестацию прошёл, все соответствуют.

— На бумаге, — добавил Подхалюзин с лёгкой ухмылкой.

— А что, разве не так? — Лапохватов приподнял бровь.

Подхалюзин пожал плечами:

— Конечно, так. Если в отчёте написано, значит, правда.

Лапохватов зевнул, потянулся.

— Ладно, дело сделано. Завтра утром этих умников выпускаем. Пусть катятся куда хотят.

Он закрыл глаза и впервые за последние дни почувствовал, что может выдохнуть.

Сугубин и Лояльцев сидели в пустом дежурке, допивая остывший «чай». Чай, разумеется, был с добавками — иначе о чём вообще разговаривать после такой недели?

— Чуял я, что-то не так, — пробормотал Сугубин, вдыхая пары терпкого алкогольного амбре из стакана, — Начальство уж больно бодрое в последнее время.

— Я тоже понял, — кивнул Лояльцев. — Как только Подхалюзин мельком сказал: «Некоторым лучше задуматься о будущем».

— Некоторым — это нам, — хмыкнул Сугубин.

Лояльцев стукнул кулаком по столу:

— Ну и что теперь? Нам намекают, о неполном соответствии, а эти двое умников завтра выйдут? И материалы по проверке куда следует передадут? Мне, между прочим, еще семью кормить и ипотеку выплачивать. И три кредита!

Сугубин допил чай, облизнул губы.

— Уймись, Дима. Тут думать надо.

— Я вот и думаю, — Лояльцев наклонился ближе. — А если они не выйдут?

Сугубин посмотрел на него внимательно.

— В смысле? Как это?

Лояльцев придвинулся ещё ближе, понизил голос:

— Несчастный случай. Один… ну, допустим, не выдержал допросов. А второй — не знаю… Поняли, что всё — и руки на себя наложили?

Сугубин кивнул, потеребил усы.

— Реально. Надо только без косяков.

Лояльцев усмехнулся:

— Мы же профессионалы.

 

Телефон зазвонил рано утром, ещё до того, как Лапохватов успел сварить кофе. Он сразу понял — ничего хорошего.

— Да, — буркнул он, поднося мобильник к уху.

— Пётр Иванович, у нас проблемы, — голос Подхалюзина был сухим и деловым, но в нём чувствовалась нервозность.

— Что случилось?

— Лучше вам приехать.

— Говори, чёрт тебя дери!

— Учёные… не пережили ночь.

Лапохватов замер, сжимая телефон.

— Оба?

— Оба, — коротко ответил Подхалюзин. — И аппарат… тоже.

Лапохватов грубо и витиевато выругался.

Через полчаса он уже шагал по коридору отдела, ощущая в воздухе запах катастрофы.

В подсобке, оборудованной под лабораторию, было холодно и пахло чем-то горелым. Внутри по прежнему находились двое ученых — только теперь без признаков жизни.

На полу валялся аппарат. Или то, что от него осталось — разломанная коробка с вырванными проводами, будто кто-то его долго пинал или бил об стену.

Долговязый лежал в луже крови, с перерезанными венами. Рядом валялся хозяйственный нож, видимо, как обычно тупой.

Пухлый сидел, привалившись спиной к стене, с полиэтиленовым пакетом на голове. Тонкая пленка плотно облегала лицо, сквозь неё проступали застывшие черты — рот приоткрыт, глаза полуприкрыты, как будто он просто заснул.

Лапохватов молча оглядел картину.

— Ты мне скажи, Подхалюзин, — наконец выдавил он, — что это за цирк?

— Ну… — замешкался тот. — Один не выдержал, вскрылся. Второй… осознал всю безысходность бытия.

— Безысходность, говоришь? — Лапохватов сделал шаг вперёд, носком ботинка отодвинул лезвие. — А пакет на голову он себе сам натянул и завязал?

Подхалюзин пожал плечами:

— Бывает.

Лапохватов вздохнул.

— Разбили аппарат?

— В хлам, — подтвердил Подхалюзин. — Думали, может, восстановить что-то можно, но… нет.

Лапохватов скрипнул зубами. Теперь эта история точно не закончится тихо.

 

Подхалюзин вышел в коридор, прикрыл за собой дверь и махнул Сугубину и Лояльцеву, которые уже стояли рядом, будто знали, что их вызовут.

— Значит так, — негромко сказал он, глядя прямо на них, — Тела должны исчезнуть.

— Как? — спросил Сугубин, изобразив на лице недоумение.

— Ваньку не валяй, Сугубин. Автомобильная авария. Ночь, трасса, автомобиль без государственного номера, водитель с места происшествия скрылся. Всё как обычно.

Лояльцев хмыкнул:

— «Водитель скрылся» — это мы, что ли?

Подхалюзин посмотрел на него так, что все вопросы тут же закончились.

— Сделаем, — кивнул Сугубин.

— И аккуратно, — добавил Подхалюзин.

Сугубин и Лояльцев молча зашли в допросную. Лояльцев шагнул к первому телу, склонился, схватил за подмышки. Сугубин поддел тело под колени.

— Поднимай, — пробормотал он.

Они не торопились. Главное — не шуметь.

Подхалюзин остался в коридоре, прислонился к стене, скрестив руки на груди. По привычке сунул руку в карман, нащупал пачку сигарет, но так и не достал. Некогда.

В коридоре было тихо, только где-то в глубине отдела хлопнула дверь. Подхалюзин напрягся, но шагов не последовало.

В допросной возились, Сугубин тихо выматерился — похоже, что-то уронили. Через минуту дверь приоткрылась, показался Лояльцев.

— Тут крови много, — пробормотал он.

— В мешки упакуйте. Трасса всё спишет, — сказал Лояльцев. — Давайте резче уже.

Когда Сугубин и Лояльцев со вторым телом исчезли в полумраке коридора, Подхалюзин устало потер переносицу. Главное — сделать всё чисто.

 

Лапохватов сидел в своём кабинете, листая материалы дела по вчерашней автомобильной аварии. На бумаге всё казалось гладким, чётким, но на деле — он понимал, что всё это потянет за собой целую кучу дурно пахнущих последствий.

Телефон на столе зазвонил, и Лапохватов как-то сразу понял, кто на другом конце провода. Он взял трубку и, пытаясь подавить накативший на него ужас, выпалил:

— Здр-жел-тщ-енеррл!

— Лапохватов, — голос Володина был холодным и строгим. — Мне только что поступила информация. Ты понимаешь, какие у этого всего будут последствия, или тебе, объяснить?

Лапохватов промолчал, сжав зубы.

— Нет никакой возможности, чтобы ключевые испытания срывались на такой стадии, — продолжил генерал,— Мы обсуждали с тобой эти моменты. Ты знал, что главку критически важны результаты, а ты... Ты меня подставил, Лапохватов! А себя загнал в угол с этой аварией, и теперь мы в полной заднице, Лапохватов! По твоей милости, между прочим!

Лапохватов ощущал, как нарастает пульсация в висках, а гнетущие тяжесть и напряжение заполняют его грудь. Генерал тем временем продолжал:

— Ты что вообще себе позволяешь, подполковник, а?— Володин говорил медленно, как будто подбирал самые точные слова для каждого укола, — Все эти манипуляции с анализами, с наивными попытками что-то скрыть… Какой-то нфантилизм! Ты же понимаешь, к чему это может привести, если продолжишь в том же духе?

Лапохватов не мог ответить сразу, но знал, что перебивать Володина нельзя и нужно терпеть. После нескольких секунд генеральского молчания, он наконец выговорил:

— Есть, товарищ генерал.

— Ты должен понять, мне не нужен этот цирк, Пётр Иванович. Мне нужна эффективность и ясность. Ты не в детсаде, чтобы устраивать такие постыдные игрища.

— Понял, товарищ генерал! Это больше не повторится!

Володин только коротко фыркнул:

— Надеюсь. Жду отчёт по нашим делам.

Вечером, когда Лапохватов возвращался домой, его телефон тихо завибрировал в кармане кителя. Он припарковал свой автомобиль, разблокировал экран и сразу же понял, что это за сообщение и от кого.

Проследовав по ссылке, Лапохватов увидел привычную строку с номером крипто кошелька и сумму перевода. Под ними было короткое сообщение: «Благодарность от группы товарищей. ЗыЖ не забывай, кто на самом деле тут решает.»

Уже давно у Лапохватова не было нужды расшифровывать такие скрытые послания, потому что он и так знал, что любое движение в сторону, любые независимость и своя игра, отступление от установленных правил или, тем более, неудачный шаг при его должности и положении в «системе» может привести к серьёзным последствиям.

Лапохватов засунул телефон обратно в карман и нахмурился. Этот перевод, был вовсе не платой, а всего лишь напоминанием — не столько деньгами, сколько сигналом от тех, кто за этими деньгами стоит. Еще один звоночек, дежурное предупреждение о том, что «система» всегда бдит.

— Хрен вам всем, а не Петр Иванович Лапохватов, — подумалось подполковнику, и он как-то сразу успокоился, а его автомобиль тронулся с места и поехал дальше.