Про зайчиков

- Винохвалитиилихулити — не ззззнаю, Яковономиползуивредсозззззерццццаю. Полезззззно силам плоти, но вредныя страсссссти Воззззбуждает силоюсвойственныяслассссти. - Кто-то мухой зудел над ухом Еры.

Отогнать назойливое бормотание было некому. Последние несколько дней Ера, выпросившийся на больничный по случаю панариция, пил в одиночестве.

И даже за банкой никого не отправишь. Все Ерины запасы были опустошены. Он точно это знал, поскольку напрасно обшарил ещё позавчера шкафчики и ящички, издевательски урчавший пустобрюхий холодильник, даже под крышку сливного бачка заглянул, даже залез в нутро рояля. Стоп, рояль-то откуда в его тесной студии?

- Автор, откуда рояль, сска?!

- Да пошёл ты, Ера! Мне-то откуда знать, какого барахла ты натащил в свою берлогу!

-Сска, сска, сска! - Троекратно отсалютовал автору Ера в крайнем исступлении.

Наконец он смог поднять набрякшие, как у Вия, веки.

Субъект, издававший жужжание, оказался огромным вислоухим Зайцем.

Животное нагло развалилось в Ерином кресле, водрузив (нижние? задние? - Ера силился вспомнить, как правильно) лапы на журнальный столик.

Заяц поковырял оструганной спичкой (первоначально животное хотело воспользоваться зубочисткой, это было бы больше в стиле (утончённом) хозяина квартиры, но наличие однокоренных слов в предложении плохо рекомендовало бы автора) в гигантских передних зубах. Поправил репсовую бабочку на заросшей шее и продолжил:

- Обаче дам суд сицев: добро мало пити, Тако бо зззздраво творит, а не вессссть вредити.

“Из Полоцкого, что ли?“ - засверлило в мозгу Еры острое воспоминание. Они с Флаем учились на филфаке, а то, что сейчас Ера погряз в циферках и спецификациях, так то злой Фатум.

- Тебе чего, скотина? - Ера пытался нашарить у кровати увесистые кожаные сабо (привезённые им из Парижа - не челябинского, а настоящего - и заменявшие ему комнатные тапки) - чтобы швырнуть в непрошеного гостя, но истомившаяся за разлитием спиртного рука оказалась вялой, а гость увёртливым.

В мгновение ока Заяц очутился на Ериной груди, больно сдавив диафрагму.

-Хули те, хули те, ху..., - снова затараторила вислоухая тварь. - Хулити. И вред созззерцццайууу.

Ера попытался отмахнуться и скинуть тушу с себя. Но Заяц забарабанил верхними (или передними?) лапами прямо по Ериным щекам.

“Ещё от зайца я по щам не получал!“ - Взъярился Ера, оттянул резинку с бабочкой, резко отпустил её (Заяц взвизгнул), напрягся и скатился с противником на пол.

Борьба приобрела нешуточный накал. Вскоре пол вокруг был усеян клочьями серой шерсти, с редковолосой Ериной груди особо было нечего рвать, но всё же и рыжие курчавые волосинки вспыхивали время от времени в луче пробивавшегося сквозь портьеру любопытствующего - мол, чья возьмёт? - солнца.

Наконец обе противоборствующие стороны обессилели.

- Жизнь крахмальна,- поступим крамольно И лекарством войдем в алкоголь! - Примирительно продекламировал Ера из Шпаликова, которого, впрочем, в Ериной компании выпивох-зубоскалов называли Шкаликовым. - В том-то дело! Не он в нас — целебно, А, напротив,- в него мы, в него! И нелепо ли бяше!- а лепо, - дальше Ера не мог вспомнить.

- Ну чё, скотина ушастая, выпьем? - предложил он Зайцу. Тот насупился.

В квартиру запойного тендерного специалиста он был послан взамен разрывавшейся на вызовах Белочки с ясной целью: дать перекумариться болящему и напрочь отучить того пить.

Заяц долго отнекивался от миссии, дескать, почему я, вон у вас ещё еноты есть. (Автор тоже сопротивлялась - что-то в поведении вислоухого внушало ей подозревать, что он и сам попивает. Да, точно! Это ж он давал ей уроки в школе барабанщиков. Стоило один раз выпить после занятий, и колл-центр школы доставал автора звонками примерно с год, в неуместное и неурочное время, когда автору, как назло, было некогда - она возлежала на диване, сочиняя рассказы о неотразимом Флае, а звонившие сбивали её с мысли, впрочем, мысль была одна и та же: а хорошо бы закатиться с Флаем куда-нибудь наяву. У неё и платье есть на этот случай...)

Зайцу и автору разъяснили в жёсткой форме, что поскольку Ера похотлив, как заяц, то и найти общий язык им будет проще.

- А, да делайте вы, что хотите! - Махнула рукой автор, вытащила из морозильника заиндевевшую поллитру и стала разворачивать из фольги, бережно, как младенца из памперса, плавленый сырок.

- Тако бо зззздраво творит, - согласился Заяц и резко перешёл на русский: - Только ведь нету ничего.

Оба злобно посмотрели на автора. Могла б и заначить где-нибудь в Ериной квартире.

Автор примолкла и сделала вид, что её здесь нет.

- Выходи, гггадина! - Кинулись к ней оба животных, но стукнулись со всего маху о пустую стену.

Заяц заверещал от боли, Ера завыл.

- Вон она! - Показал вдруг Ера на портьеру. - За занавеской прячется!

Они ринулись к окну, отдёрнули портьеру, подсматривавшее эту мизансцену солнце испуганно отпрянуло. Нет, этой мерзавки не оказалось за полотняным укрытием, а ведь складки отчётливо обрисовывали её... её... (автор была обильно одарена природой).

Растерянные, Ера и Заяц уставились друг на друга. Им было невмоготу и - единственное, в чём они отдавали себе отчёт сейчас - поправить это дело никак нельзя. Крупная слеза стекла по их мужской щеке. (Чьей их-то? Ты наклюкалась уже, что ли? - с ударением на А спросил автора кто-то невидимый. “А, въедливый читатель, или завистливый редактор, вынужденный держать аскезу,“ - решила автор и освежила налитое.)

Откуда-то слышалось заветное позвякивание стеклянного горлышка о стеклянный же край стакан и сакральное бульканье, но компас у недавних врагов, теперь спаянных общей заботой, оказался сбит, оба плохо ориентировались в пространстве и никак не могли угадать источник вожделенного звука.

- Ну, ..., - обратился Ера к автору по имени. - Ну совсем протрезвею, втащу тебе! Да я тебе... Да я тебя... Да я с тобой знаешь что сделаю?! - Взревел он.

Автор знала. И не особо-то и возражала бы. Но лучше, конечно, с Флаем и на трезвую.

“... а если кому одинаково скверно – и утром, и вечером – тут уж я не знаю, что и сказать, это уж конченный подонок и мудозвон. Потому что магазины у нас работают до девяти, а Елисеевский – тот даже до одиннадцати, и если ты не подонок, ты всегда сумеешь к вечеру подняться до чего-нибудь, до какой-нибудь пустяшной бездны…“, - забубнил опять Заяц, и Ера подумал, что где-то он такое читал. Возможно, в электричке, следовавшей от Москвы до... Чухлинки? Реутово? “...по всем пунктам, кроме Есино“, - всплыло в его алчущем мозгу.

“Нет, это не Петушки! Кремль сиял перед /Зайцем и Ерой/ во всем великолепии. И хоть /они/ слышал/и/ уже за собою топот погони – но успел/и/ подумать“: а за газ не плачено. Стой, Ера, у тебя нет газовых приборов в квартире.

- Есть, есть, - перебил его мысли Заяц. - Вот же, зажигалка.

- Она бензиновая, - возразил Ера, схватил стальной зипповский коробок со стола и щёлкнул. Язычок пламени весело подмигнул друзьям.

- Сейчас, сейчас мы её найдём! - Развеселился Ера и поднёс горящую зажигалку к портьере. Ткань в секунду занялась пламенем.

Удушливый дым тянулся из-под двери. Обеспокоенные соседи вызвали сразу всех: полицию, скорую, спасателей с автогеном, пилой и ломиком, не забыли и пожарных.

В соседнем подъезде автор, слушая через наушники булгаковский “Театральный роман“ в исполнении Табакова и Рутберг, не торопясь, в предвкушении вечерней трапезы, готовила заячье рагу. На ужин напросился Ера.

- Не забудь бурбон, - скомандовала ему в трубку автор. Перед подачей требуется фламбе.