Тени осеннего огня

Глава 1. Первый урок

Осеннее солнце лизало витражи аудитории, превращая пыль в золотую вуаль. Вера прикусила карандаш, машинально переводя взгляд с конспекта на дверь. Говорили, что новый преподаватель по истории искусств — «молодой бог» из Оксфорда. Она не верила сплетням до тех пор, пока он не вошел.

Его шаги звучали как удары метронома, отмеряющего ритм ее внезапно участившегося дыхания.

Дамиан Кейн. Черные волосы, собранные в небрежный узел, пронзительные глаза цвета грозового неба, пальцы, перебирающие меловую пыль, будто готовясь коснуться не холста, а кожи. Его голос — бархат с железной подкладкой — заставил девушек на первых партах выгнуть спины, как кошки под ладонью хозяина.

— Искусство, — произнес он, останавливаясь прямо перед столом Веры,— это не побег от реальности. Это способ проникнуть в нее глубже. Через трещины.

Его взгляд скользнул по ее шее, и Вера почувствовала, как по спине сбежала капля пота.

Глава 2. Трещины

Он начал приходить к ней в сны еще до того, как заговорил наяву. В темноте его пальцы чертили по ее спине иероглифы, которые она не могла прочесть, а губы шептали об алхимии Ренессанса и анатомии желания. Просыпалась она с губами, горькими от невысказанных вопросов.

Реальность оказалась опаснее. Дамиан задерживал ее после пар под предлогом «разбора эссе». В его кабинете пахло старыми книгами и сандаловым деревом.

— Вы пишете о страсти так, будто боитесь ее, — он отодвинул стопку бумаг, освобождая место на столе. — Почему?

— Потому что страсть разрушает, — она закусила губу, пытаясь игнорировать его руку, лежащую в сантиметре от ее бедра.

— Нет. Она обнажает. Как кислота, сжигающая фальшь.

Его поцелуй был неожиданным и неотвратимым. Губы — горячие, с привкусом черного кофе и чего-то металлического, будто кровь. Она ухватилась за край стола, чтобы не упасть, когда его язык провел черту между запретом и голодом.

Глава 3. Осуждение

Слухи поползли быстрее, чем Вера успела осознать, что происходит. Презрительные взгляды одногруппниц (спит за пятерки), анонимки в соцсетях с фото, где он держит ее за локоть у входа в отель, шепот преподавателей на совете: Кейн рискует карьерой.

Он же, казалось, наслаждался бурей. Прижимал ее к стене в заброшенном корпусе, где пахло плесенью и их грехами, приказывал шепотом:

— Кричи. Пусть услышат.

Она кусала его плечо, заглушая стоны, а он смеялся — низко, животно, — целуя слезы на ее щеках.

— Ты думаешь, они ненавидят нас? — спросил он как-то, наблюдая, как она дрожащими руками застегивает блузку. — Они ненавидят самих себя. За то, что никогда не осмелятся гореть так же.

Глава 4. Мираж

К декабрю скандал достиг апогея. Ректор вызвал Дамиана «на беседу», студенческий чат взорвался голосовыми со скрипучими подробностями («Он водил ее в подвал!»), а Вера нашла в почтовом ящике конверт с фотографией... себя.

Старый снимок, пожелтевший по краям. На нем девушка в платье начала XX века стояла у мольберта, а за ее спиной — мужчина, чье лицо было скрыто тенью. На обороте почерком, похожим на дамианов, красовалось: «Мы всегда находим друг друга. И всегда теряем».

— Это не я, — прошептала она, вглядываясь в свои же глаза на фото.

— Это ты, — он внезапно возник за ее спиной, забрал снимок, поднес к свету. — Только тогда тебя звали Элис.

Глава 5. Интрига

Он исчез в ночь зимнего солнцестояния. На столе в кабинете остались чашка с недопитым эспрессо и загадочная записка: «Ищи трещины».

Вера вернулась в заброшенный корпус, где воздух все еще хранил эхо их смеха. В углу, под слоем пыли, лежал старинный медальон — точь-в-точь как на той фотографии. Внутри, на крошечном портрете, улыбался Дамиан... в костюме эдвардианской эпохи.

На обратной стороне гравировка: Следующая жизнь. Жди знака.

В ту же секунду ее телефон завибрировал. Неизвестный номер. СМС: Аудитория 317. Завтра. 18:00.

За окном, в черном зимнем небе, вспыхнула и погасла зеленая звезда.