Один день длинной в сто лет!

27.07.1914. Воскресное утро.

В губернском уезде «Н», на днях закончили строительство церкви по проекту архитектора Дмитрия Алексеевича. Церковь построили в неорусском стиле с использованием облицовочных кирпичей, изразцов и майоликовых вставок, на которых изображены лики святых, херувимов и символы христианства. Над входом в храм поместили панно, с изображением Сергия Радонежского.

В этот день, двадцать седьмого Июля, должно состояться первое богослужение и первое венчание. Моё венчание.

Я очень волновался, и поэтому стоял один в сторонке от главного входа и подальше от всех. Точнее сказать стоял я справа от входа, закрыв глаза и прижавшись головой к каменной стене храма.

Утро было солнечным, вокруг храма уже наметились тропинки и кое-где виднелась травка. Народу пришло много. Все с нетерпением ждали, когда придёт крестный ход во главе со старцем Архимандритом из соседнего монастыря.

Я по своей наивности думал, что он шёл ради моего венчания. Но, как впоследствии оказалось, я сильно ошибался.

Люди, а в основном это монашествующие, старики и дети, на удивление не толпились, а стояли молча, рядами, в ожидании получить благословение от Архимандрита.

– Сергей! Вот ты где, – ко мне подбежала юная стройная девушка, с румянцем на лице.

– Ты спрятался от меня? А ну, быстро пойдём в храм! – сердито проговорила она и резко дёрнула меня за руку.

Я открыл глаза, и с трудом её разглядел, красные круги бегали в глазах, рука заныла от боли.

– Сергей, ну идём же, там дочка ждёт, – она потянула меня за собой.

Я протёр рукой глаза и увидел стоя́щую передо мной знакомую мне девушку, но мысль, что там ждёт дочь, меня сбила с толку. Девушку я узнал, это была Олеся, она была мне знакома, мы с ней виделись пару раз, но о какой она говорит дочери, я не понимал!

– Сергей, да что с тобой? – Олеся начала тормошить меня сильнее, по-детски подпрыгивать от нетерпения.

– Пойдём скорее, венчание вот-вот начнётся, слышишь крестный ход приближается?

Я стоял и смотрел на малознакомую мне девушку по имени Олеся и старался вспомнить, почему мне так больно ударили по сердцу её слова о ребёнке? Мысль о венчании с ней меня уже не волновала, я с ужасом стоял, смотрел на неё и вспоминал про ребёнка. Знал ли я про ребёнка раньше или это была тайна, скрытая от меня до этого момента?

Олеся потянула меня за руку ещё сильнее, я чуть не упал, но в это время послышались песнопения крестного хода, Олеся отпустила мою руку, чмокнула меня в щеку и побежала в храм.

– Давай быстрее, а то не протолкнёшься потом! – и скрылась.

Я проводил её взглядом, пытаясь вспомнить, когда мы с ней познакомились. И неожиданно для себя, вспомнил, как однажды мне за неё рассказывали друзья, что она по юности уехала в поисках красивой жизни в Сочи, там родила девочку и вернулась обратно. От кого родила, это была загадка.

Бесспорно, Олеся была привлекательной, но сомнения меня пожирали с удвоенной силой. Почему она? Ведь мы с ней виделись крайний раз в две тысячи пятом году, когда мне было двадцать четыре года.

Я снова закрыл глаза и прижался головой к каменной и холодной стене храма. Крестный ход приближался.

– Сергей, крестный ход на подходе, вставай рядом, под Благословение, – постучал меня по плечу мой старый знакомый монах Андрей.

– Идём скорей, успеешь ещё погрустить, рядом есть местечко, вставай.

Я через силу подошёл к Андрею. Андрей, это красивый высокий парень, одетый во все чёрное. Чёрный цвет ему к лицу, он как будто его освежает. Можно сказать, что  Андрей сияет, а цвет этого сияния оттеняется красками счастья. Хотя в моём времени – две тысячи пятом, Андрей был простым автомехаником, от которого ушла жена. А тут он на удивление ещё счастливый человек.

Крестный ход тем временем подошёл к храму. Первым появился старенький монах, он держал в руках фонарь с зажжённой внутри свечой. Монах шёл не спеша и задавал темп всему крестному ходу. За ним шли два худеньких мужчинки в кирзовых сапогах, старых, зелёных галифе и чёрных рубахах с красной вышивкой на воротнике. Далее шли четыре рослых парня и несли икону на плечах, а следом за ними шёл Архимандрит и певчие монашествующие.

При виде крестного хода, все стоя́щие у храма склонили головы, а я смотрел на Архимандрита, не сводя с него глаз. Он совсем не изменился, таким я его помнил всегда, таким он, навсегда и останется в моей памяти.

Архимандрит быстро зашёл в храм. Люди, ожидающие благословения, стояли, не смея поднять голову и не веря, что он про них забыл. Это неловкое молчание длилось не больше минуты, за тем, кто-то побежал в храм, за ним последовали все остальные. Лица людей были удивлённые, озабоченные и даже испуганные, такого ещё не было, чтоб Архимандрит прошёл мимо и никого не благословил.

Через мгновение на улице ни кого не осталось, ни единой души, не считая меня. Я снова подошёл к тому же камню, закрыл глаза и прижался к нему головой.

Не знаю как долго я так стоял, может минуту, две или час, только помню, как я отчётливо услышал голос Архимандрита:

– Серёжа, это не твоя невеста! Беги отсюда, обчистит она тебя до нитки, нельзя тебе заходить в храм, нельзя! Да, она красива, но это только сейчас. Как только начнёшь жить, у тебя ничего не будет! Детей не будет! Счастья не будет! У тебя уже есть двое детей, и жизнь есть, а с этой ничего не будет!

Я открыл глаза, но рядом никого не было.

– Машка твоя, хоть и вредная, но на уступки идёт, всё твоё при ней у тебя останется. Хоть и не всё даёт, что ты хочешь, но голым при ней не будешь. А с этой нельзя тебе жить, по миру пойдёшь! Сейчас она ласковая и нежная, а под старость всё потеряешь. Не заходи в храм!

Я двумя руками упёрся о стену в глубоком замешательстве.

– Но как же мне не зайти? А венчание? Ведь столько народу пришло, гости, родственники, зеваки. Как я не зайду, меня же потом по миру пустят…

27.07.2014  Утро.

Та же Территория храма, но уже облагорожена. Построена большая воскресная школа, трапезная, несколько церковных лавок, сторожка и гараж. На территории много цветов, плодовых деревьев, небольшой фонтан, детская площадка, а по периметру стоит красивый кованый забор.

Я сижу на скамейке у гаража, курю. Рядом со мной стоит слегка полноватая девушка Маша в нарядном белом сарафане. У Маши короткая стрижка, круглые очки на носу и платок в руках.

– Представляешь, и вот, значит, стою я у храма, прижался головой к камню, а ко мне подбегает Олеся, та, что в конкурсе красоты участвовала в две тысячи шестом, и тянет меня в храм на венчание, а я понять не могу, что происходит. Откуда она взялась и почему она, – я затушил сигарету и внимательно посмотрел на реакцию Маши. Она стояла и только улыбалась, смотря на меня.

– Я потом вспомнил, как мне один мой знакомый учитель из школы рассказывал, что дочка Олеси не даёт проходу моему старшему сыну, завидная невеста она и ее дочка, будь они обе не ладны…

Маша продолжала улыбаться и смотреть на меня.

– А он мне говорит: "не заходи в храм, не твоя это невеста! Худо тебе с ней будет" А как мне не зайти, ведь столько людей собралось на наше венчание, ведь если не зайду, то по миру пустят. Столько людей собралось, вся губерния, ведь такое событие, открытие храма, Архиерейская служба и венчание первой красавицы губернии, вот как мне было не зайти?

Маша засмеялась.

– Сергей, я была в храме в тот день, рядом с Архимандритом, на клиросе, и всё слышала, – перебила меня Маша и села рядом со мной, взяв за руку.

– Ты правильно поступил, что не зашёл.

Я смотрел на неё с удивлением.

– В храме он сказал иные слова. Он сказал Олесе: «не плач, за него замуж выходить нельзя, он вор и тебя обкрадёт». Он много раз сказал, что ты вор, за которого замуж выходить нельзя. Вор и бандит, который уже завтра пойдёт кровью искупать свою вину. А когда говорил, что ты вор, то смотрел не на неё, а на меня, затем несколько раз улыбнулся и шёпотом, сказал: «Машка, мы-то с тобой знаем, кто он, и понимаем, зачем я так говорю».

Маша подсела поближе.

– Сереж, я знаю, что ты не вор, и он знает, что ты не вор. Он ведь сказал это, чтоб тебя сохранить. А недавно я видела нас, и у нас были дети. Два мальчика.

Сергей зажмурил глаза.

– Стоя у камня, я вспомнил, эту невесту и её ребёнка. А ещё мне привиделась ты с маленькими детьми на руках. Это ведь ты мне про эту Олесю рассказывала. Пришла однажды домой и начала взволнованно рассказывать про девочку, которая проходу не даёт нашему сыну. Ты ещё так возмущённого говорила: «мужа угробила, поэтому сына своего за их дочь не отдам».

Маша удивилась.

– А что я в школе делаю?

– Ты химию преподаёшь!

Я снова закурил, разговор становился волнительным. Маша теребила в руках платок.

 – Когда Архимандрит говорил проповедь и объявил, что ты вор, по моей спине пробежал холодок. Сергей, пока не поздно, нам надо всё исправить. Мы должны быть вместе, раз он сохранил тебя, а ты видел наших будущих детей.

27.07.1914. Воскресное утро.

– Время расставит всё по своим местам, – слышал я голос Архимандрита в своей голове, стоя у камня.

– Люди, они ни в чём не виноваты, все ждут праздника, я не могу их подвести.

– Время сынок, оно всё расставит по своим местам...

Я оторвался от камня и решительно решил войти в храм на своё венчание, хотя сомнения меня терзали с большой силой, я не верил тому, что слышал в своей голове, мне казалось, что я сошёл с ума. Тем временем мимо меня пробежал босоногий мальчишка с газетой в руках. Он мчался и кричал: «пропустите меня, я к Архимандриту, у меня срочное сообщение». Это сообщение было о войне.

На следующий день началась война, жестокая и беспощадная первая мировая война. Тогда мне стало понятно, что он шёл не только ко мне на венчание!

27.07.2014 Утро.

– Всё так и вышло, как он сказал. Время расставило всё на свои места, для невесты я вор в запрете, для людей, я Герой, смывший кровью, позор, а для тебя сохранён навеки.

Маша обняла меня,

– Я не хочу тебя больше отпускать, – сказала Маша и крепко прижалась ко мне.

– Давай вернёмся немного назад, не так глубоко и с играем свадьбу, родим детей, а то не успеем, война опять всё спишет. Я ждала тебя тогда живым, а дождалась только сейчас.

27.07.2024 Вечер.

Я открыл глаза и увидел темноту, в этот момент я подумал, что умер и закричал. На помощь мне пришёл механик Андрей, он закрыл мне рукой рот и улыбнулся, глядя в глаза.

– Наконец-то ты вернулся!

У Андрея на ноге стоял аппарат Елизарова, он, превозмогая боль, подтягивал на нём болты, хотел, чтоб нога зажила быстрее, и крутил болты в два раза чаще, один раз днём, как и положено, а другой раз ночью, пока никто не видит.

– Ну как ты Серёга, – он начал трясти меня за плечи, – я так рад, что ты пришёл в себя, я думал после такой контузии, шансов выжить нет, а нет видно крепкий у тебя черепок, – он постучал ладошкой по моей голове, а я в ответ сморщился от жуткой боли.

– Так, я живой? – спросил я.

– Живее всех живых, кого с нами нет.

На голос в палату зашла медсестра и подсела ко мне на кровать. Она взяла меня за руку и прижала её к своей щеке. Я почувствовал, как по ее щеке текла тёплая слеза. Да, дорогие мои друзья, вы не ошиблись, это была Маша, моя Маша!

На следующий день нас обвенчал Архимандрит, ведь для себя я навсегда решил, что больше не буду жизнь откладывать на потом, и не дам войне всё списать!