6
108
Тип публикации: Совет
Рубрика: рассказы ужасы

Глава 1: Скала

 

Я проснулся на скале.

 

Скала была холодной, но не каменной. Это было нечто другое — существо, которое невозможно объяснить. Как зуб, вырванный из чьего-то черепа, оставленный на краю мира. И океан. Этот океан не был просто водой. Это была бездна. Он ждал. Ждал, чтобы поглотить. Я стоял, а он был там, внизу. Его волны срывались в пустоту, скользили в черное, как змеи, ползущие по ветру.

 

Я не понимал, как сюда попал. Не знал, кто я и почему стою здесь. Все вокруг было далеким, размытым, как в кошмаре, где кажется, что ты вот-вот проснешься, но не просыпаешься. И океан — он был слишком близко. Его рев был слишком громким, слишком личным. Это был не просто шум. Это был зов. Он звал меня в свои глубокие, черные недра. Если я упаду, я исчезну. Это был конец. Я знал это.

 

Океан не был просто водой. Это было нечто большее — темное, глубокое, с тысячами глаз, что следили за каждым движением. Каждый взгляд — как чугунная пружина, сжимающая тебя, заставляющая забывать, 

 

где ты, 

что ты,

кто ты.

 

Я не был один. Вокруг стояли другие. Их лица были пустыми, но полными страха. Мы все знали, что произнесем эти слова. Мы знали, что нам не хватит силы, чтобы молчать. Это были приговоры. Мы говорили их, потому что не было выбора. Мы говорили их, потому что если не скажем — нас не будет.

 

"Кто выдержит — тот живет."

 

Я сказал их. Я сказал их, хотя внутри меня ничего не было. Я не знал, что означают эти слова. Я не знал, кто их придумал. Я не знал, зачем я их повторяю. Если не скажу, я не выдержу. Я исчезну. Я не знал, кто нас заставляет это говорить, но я говорил. Повторял, как автомат. Я не понимал смысла. Но повторял.

 

Но был и тот, кто не выдержал. Я видел его.

 

Он был рядом, его глаза были такими же, как и у нас — пустыми, но с отчаянием. И вдруг — он не смог. Силы его покинули. Он не сказал слова, его тело начало дрожать. Он падал. Нет, не просто падал. Он исчезал. Словно его кто-то вытирает с этой земли, как пятно с карты, которое никто не помнит. Я видел его, как он растворяется в этом океане, как его поглощает эта черная тварь. Он исчез — и его больше не было.

 

Он был живым, он был с нами, но не выдержал.

 

Он не просто упал. Он исчез. Я не видел, как он утонул. Я не слышал его крика. Он просто исчез, как если бы его не было. Как если бы его забрали. Я не знаю, кто забрал. Не знаю, что с ним стало. Но он больше не был рядом. Он исчез. И это было частью нас.

 

Я смотрел на это. Я видел, как его тело растворяется в этих темных водах. Я слышал, как волны утаскивают его, как они поглощают его, стирают его имя, как если бы его никогда не было. Он исчез, и я не знал, что делать.

 

Я чувствовал, как что-то внутри меня разрывается. Как что-то меняется. Я чувствовал, как глаза начинают наполняться слезами, но я не мог остановить их. Они лились, как дождь, горячий, но с вкусом железа. Я хотел бы их стереть, но не мог. Они обжигали. Эти слезы были не от боли. Это были слезы от понимания. Понимания, что я — следующий. Что я не смогу удержаться. Что мне тоже не суждено быть живым.

 

Моя грудь сжималась, как железная клетка, и она болела. Всё болело. Я чувствовал, как каждый вдох вырывается с усилием, как будто я дышу через решетку, как если бы вся моя жизнь была заключена в это ужасное, невозможное тело. Мои руки затекали, пальцы дрожали. Я держался за скалу, но она была холодной, как смерть. Она не была моей поддержкой. Она была просто частью этого обряда, части мира, который не знал смысла.

 

"Кто выдержит — тот живет."

 

Но кто из нас выжил? Я не был живым. Мы все стояли на краю. Мы все повторяли эти слова, не понимая, что в этих словах нет жизни. Там есть только смерть. Мы все были на грани. И я не мог отвести взгляд. Я не мог оторваться от океана, от этих темных, бесконечных глаз.

 

Я не упал.

 

Но мне не хотелось больше стоять.

 

Я не знал, кто я.

 

Я не знал, зачем это всё.

 

Но я знал, что я уже не выйду отсюда.

 

... 

 

Не было ни боли, ни страха, ни надежды. Я стоял, и не стоял. Я был частью чего-то, чего не мог понять. Этот мир — скала, океан, слова — был застывшим и вечным. Все вокруг было черным, пустым, но в то же время живым. Всё двигалось. Я двигался. Но не было движения.

 

Я хотел уйти, но не знал, куда. Я смотрел на других. На их лица, на их глаза, на их губы, что все повторяли одну и ту же фразу, как заклинание. И у меня не было сил остановиться. Я был частью этого — я не мог отойти. Я не мог сойти с пути.

 

Тот, кто исчез, был теперь где-то внизу, в этих темных водах, но его не было. Его нет. И мне не нужно было думать о нем, потому что я уже не мог думать о чем-то другом, кроме как о скале, об океане и этих словах, которые никто не может не сказать.

 

"Кто выдержит — тот живет."

 

Я чувствовал, как они начали становиться всё более пустыми. Я повторял их не потому, что верил в них, а потому, что был обязан. Я не мог остановиться. Они стали частью меня, как будто выжигали мою душу. Не было боли, не было страха, не было света. Всё было тяжело, как эта скала. Я не знал, сколько времени прошло. Я не знал, сколько минут, часов, дней. Время тут не имело значения. Мы все были застывшими в этом мире.

 

И вдруг он заговорил.

 

Голос был как треск дерева, которое сгорает, но не умирает. Он не был знакомым. Он был чужим, но я знал, что он где-то рядом. Я почувствовал, как его слова вошли в мою голову, как они пробудили что-то древнее, что-то потерянное, что-то, чего я боялся.

 Он не был человеком. 

Он не был никем. 

Это был просто голос. 

Без тела. Без начала и конца.

 

"Ты думал, что ты стоишь здесь, чтобы выжить?" — сказал он.

 

Мои ноги подломились, но я не упал. Моя грудь сжалась, но я не мог дышать. Это не было болью. Это было гораздо хуже.

 

"Ты не живешь. Ты не существуешь. Ты уже мертв. Мы все мертвы."

 

Я не мог ответить. Я не мог ничего сказать. Всё, что я мог — это стоять. И ощущать, как меня затягивает в этот голос, как он входит в мою голову, и как мои мысли исчезают. Я не понимал, кто он. Но я знал: он был прав.

 

Я был мертв. Мы все были мертвы.

 

"Ты — часть этого. Ты — часть их."

 

И тут я увидел. Это было не ясно, не очевидно, но я понял. Я видел тех, кто стоял рядом. Они были... не такими, как прежде. Их лица искажались, как старое, потрескавшееся стекло. Я не знал, что это было, но я понял, что мы все менялись. Мы были не живыми, но и не мертвыми. Мы не могли выйти, не могли уйти. Мы стояли, повторяя одно и то же, потому что не могли выбрать. Мы были частью этого. Воды были частью нас. Скала была частью нас. Этот мир был частью нас.

 

Они исчезали. По одному. Иногда их взгляд становился пустым, и их тела начинали трястись, как если бы с них сходила последняя жизнь. Но они не падали. Они не исчезали в воде. Они просто исчезали. Я видел это. Я видел, как один из них, стоящий рядом, вдруг стал прозрачным. Как если бы его форма растворялась в воздухе. Он исчез, и я не мог понять, что стало с ним. Был ли он когда-то живым?

 

"Не пытайся понять," — сказал голос. — "Это не для тебя."

 

Я стоял, а внутри меня что-то разрывалось, и я не знал, что делать. Я не знал, что мне нужно, что мне нужно понять. Но я знал одно: я не выживал. Я не был живым. Я не мог быть живым. Я стоял на этой скале, и мне оставалось только одно — терпеть. Терпеть, пока не исчезну сам.

 

... 

 

Тишина стала ощутимой, как густая пыль. Она обвивала меня, тяжела, как покрышка. Всё вокруг было так же застывшим, но теперь это стало ясным, пугающим — я не был уверен, что меня что-то держит. Я был на грани. Ни жив, ни мертв. Просто часть чего-то, что давно умерло и теперь пребывает в своем собственном ужасном, вечном существовании. И я не мог уйти.

 

Я смотрел на людей вокруг, и они были похожи на невыносимо медленные тени. Их глаза потускнели, они уже не были теми, кто пришел сюда. Эти пустые глаза — что-то искаженное и беспомощное, как отражение в воде, когда ты не знаешь, что смотришь, и не знаешь, что ты сам. В этом не было ничего живого. Все стояли так, как если бы у каждого была своя неизбежная участь. И в их глазах я читал — они это знали. Знали, что этот момент будет длиться вечно, что они были обречены, но не могли вырваться из этого.

 

"Кто выдержит — тот живет."

 

Слова стали терять всякий смысл. Они были всего лишь пустыми звуками, крикнули их все, но никто больше не верил в них. Эти слова больше не могли спасти. Они стали частью нас, как цепи, что привязывают, как язвы, что разъедают душу.

 

Я почувствовал это, как дыхание, которое не приходит. Как если бы я дышал в пустоту, а воздух был всего лишь иллюзией. Я чувствовал, как в груди сжимается что-то тяжёлое и вязкое, как если бы сам воздух был из металла. Я пытался вдохнуть, но не мог. Это было не физически больно. Это было как если бы воздух разрывал меня изнутри, а я стоял и ничего не мог сделать.

 

Я посмотрел на них, на тех, кто ещё был рядом. Один из них начал дрожать. Это не было просто дрожью от холода или страха. Это было что-то другое. Его тело начинало распадаться. Он не падал в океан, как те, кто исчезал раньше. Он исчезал, но по-другому. Я видел, как его форма расплывается, как туман, как след от исчезнувшего, что не может быть восстановлено. Он стал чем-то невидимым, его не было, но и он не ушел. Он исчез в том же пространстве, где мы все стояли. Его не стало, но я видел, что он был — и это было хуже, чем просто смерть.

 

Он был одним из нас, но не выдержал.

 

А я всё стоял. Я держался. Но для чего? Я не знал. Я не знал, что удерживает меня. Мой разум блуждал, как если бы он был не моим. Я пытался понять, что происходит, но не мог. Всё было бесконечно.

 

"Почему?" — спросил я в тишину.

 

Ответ был тихим, как ветер, который никогда не достигает твоего уха.

 

"Ты не можешь понять. Ты не сможешь."

 

Я почувствовал его, того, кто говорил. Он был рядом, но его не было. Это не был человек. Это был не кто-то. Это был голос, который разрывает всё. Он был внутри меня. Я не мог ни говорить, ни двигаться, но я знал, что это был конец. Всё это — конец. И я не мог выбрать. Я не мог выбрать ни боли, ни свободы, ни смерти. Я застрял.

 

Скала подо мной начала расползаться, но я не упал. Я не мог упасть. Это было не возможно. Мы не могли упасть. Мы были уже падшими.

 

Вода с ревом поднималась, она тянулась к нам, но не коснулась. Она была как чудовище, что никогда не пробивает защиту. Она просто смотрела, ждала, наблюдала.

 

И вдруг я понял, что меня не удерживает скала. Не удерживает океан. Не удерживают эти слова. Меня удерживает… страх.

 

Страх, который живет внутри, в этом месте, в этом кошмаре. И он растет, он не уходит. Этот страх держит меня, и я знаю — я не смогу выбраться. Я не смогу сбежать. Мы не можем сбежать.

 

Скала трескалась под моими ногами. Я чувствовал, как она ломается, как она начинает падать вместе со мной. Но я всё равно не упал. Я не мог. И тогда я услышал его снова — тот голос.

 

"Ты не уйдешь."

 

И я понял. Я уже не был живым. Я был частью этой скалы. Часть океана. Часть этого мира, который больше не существовал.

 

И мне было всё равно.

 

 

Глава 2: Ритуал

 

Я проснулся в пустом коридоре школы. Или это было что-то вроде школы? Нет, это не было обычным учебным заведением. Это было место, не имеющее ни начала, ни конца, как лабиринт, который никогда не перестает тянуть тебя вглубь. Стены были холодные, тускло освещенные, и это освещение не давало ощущение комфорта — оно только усиливало этот странный, отупляющий мрак. Потоки света падали неравномерно, как если бы лампы пытались спрятаться от чего-то, что здесь не было видно, но что ощущалось на уровне инстинкта.

 

Школа снова встретила меня, но это было не то место, которое я знал. Кажется, её стены начали оживать. Лабиринт коридоров и комнат, которые больше не были просто путаным сочетанием дверей и окон, а каким-то живым, изменчивым организмом. Здесь не было времени, не было ориентира. Школа не была школой. Это было что-то большее — неучебное, неестественное, искаженное.

 

Я пробирался по пустым коридорам, где стены то сжимались, то расширялись, как если бы они пытались схватить меня, не давая ни малейшего шанса выбраться. Не было людей, не было учителей, только странные звуки, как будто в этой школе кто-то шептал, но шепот не приходил из уст. Он был в воздухе, в каждой трещине пола, в каждом шорохе, что раздавался за дверями. Пахло затхлым, старым, но и чем-то горьким, как если бы здание давно сгнило изнутри, но всё равно продолжало жить.

 

И вот они появились. Ученики.

 

Они шли, точно зомби, как куклы, управляемые чуждой силой. Их глаза были пустыми, как бездны. Их губы двигались, но они не произносили слов. Всё, что я слышал, — это повторяющиеся фразы: «Кто выдержит — тот живет.» Как какая-то странная молитва, которая лишала смысла само существование. Они шли в одну сторону, и я чувствовал, как их шаги эхом отзывались в моей голове. Пустота этих людей была пугающей. Это были не ученики. Это были тени.

 

Я хотел крикнуть им, спросить, что здесь происходит, но их лица были закрыты, скрыты за масками молчания. Они не отвечали. Они не замечали меня. Просто шли, повторяя свои слова, как заклинание, как заповедь. Я пытался понять, что с ними не так. Что с ними произошло. Но ответ был прост — они не были людьми, они были частью этой системы. Они были частью этой школы-лабиринта, запертыми в её бесконечном цикле.

 

Я шагнул в сторону, пытаясь найти выход. Я знал, что здесь нет выхода, но я всё равно надеялся найти хоть одну дверь, которая даст мне шанс на свободу. Каждый шаг приводил меня к новым, ещё более запутанным коридорам, которые вели только к большим, мрачным залам. Я знал, что если не найду выход, мне не будет покоя. Но что-то меня держало. Что-то не позволяла мне отступить.

 

Здесь не было смысла. Здесь не было логики. Был только абсурд, который становился нормой. Я начал осознавать, что эта школа, этот лабиринт — не просто здание. Это была система. И я был частью этой системы. Я не мог уйти. Я не мог найти выхода. И что хуже всего — я даже не был уверен, что хочу выбраться. Всё, что я знал — это что я не один, и мы все были затянуты в этот круг, из которого не было выхода. Мы шли по кругу, выполняя ритуал, но не понимая его смысла.

 

Я знал, что сейчас будет новое испытание. Я чувствовал это, как бы скрытое, как если бы оно пряталось где-то в глубине этого места, в самом воздухе, в каждом шаге. Я вспомнил, что снова нужно будет пройти через эти странные, бессмысленные испытания. Что-то заставляло меня держаться. Я знал, что если я не выполню это, я не смогу продолжить. Я не знал, что будет, если я откажусь. Но я знал, что отступать нельзя. Это значило бы конец. И не только для меня. Это значило бы конец всему. Всей этой школе. Всем этим людям.

 

И хотя я уже понимал, что нет смысла пытаться понять, я знал одно: всё снова начнется. Я снова должен был пройти через это. И я не мог отказаться. Это была игра, где каждый шаг — это шаг в неизвестность, в пустоту. Но отступить не было возможности. Это было слишком страшно. И, может быть, я уже был мёртв. Может быть, все мы здесь мертвы. Но я не мог оставить эту школу. Я не мог оставить этот лабиринт.

 

Мне нужно было пройти через испытание.

 

 

Глава 3: Концертный зал

 

Когда испытание завершилось, мы, как всегда, не осознали этого сразу. Вдруг, словно из ниоткуда, оказался новый зал. Без переходов и швов, как если бы стены и пол просто вырастали из пустоты. И вот я оказался в темноте, в глубоком, подавляющем полумраке. Зал был огромен, но все в нем было покрыто этой давящей тенью, словно свет никогда сюда не проникал. Я мог слышать, как мои шаги отдаются эхом, но это эхо будто умирало сразу, не успевая достигнуть какой-то дальней точки.

 

Все мы стояли в полумраке, и только сейчас я понял, что нас снова было много. Другие ученики молча стояли, как и я, не осознавая, что происходит. Мы все были здесь, но одновременно чужды друг другу, как фигуры в ночной картине, лишенные контуров. Тревога постепенно начала охватывать меня, потому что я понял — это снова не конец. Это было продолжение. Следующее испытание.

 

И вот, в центре зала, словно из туманного простора, возник мужчина. Он стоял в темном костюме, который поглощал всю светлую ткань окружающего пространства, и его лицо было скрыто тенями. В руках у него была кукла, и не просто кукла — это был козел. Старый, изношенный, с жестким, ненатуральным взглядом. Он не был просто игрушкой. Кукла была живой, как если бы она дышала, наблюдала, ожидала.

 

Я не знал, почему я так почувствовал, но кукла, кажется, следила за каждым движением, за каждым взглядом. Она была частью мужчины, и он был частью её. Нереальная связь между ними. Как если бы он был её хозяином, но она… она могла быть хозяином его. Мы стояли молча, застыв, не зная, что делать.

 

Неожиданно я почувствовал, как некие слова вырываются из моего горла, будто кем-то навязанные. Я не понимал их смысла, но всё равно произнес их вслух. Это было как инстинктивное действие. Как если бы я не мог не сказать их.

 

«Мы — те, кто здесь навсегда.»

 

Эти слова… они не имели смысла. Но как только они прозвучали, я почувствовал, как что-то внутри меня перевернулось. Странное осознание заполнило мою голову, как если бы я вспомнил нечто давно забытое. И вот тогда я понял, что это не случайность. Все эти испытания, все эти комнаты, все эти люди — всё это не было случайным. Это было частью чего-то большего, чего-то, что я не мог понять до конца. Я был здесь всегда. Я был частью этого цикла. Я был… марионеткой.

 

Я пытался повернуться и уйти, но зала не было выхода. Была только эта темная тень, эта молчаливая угроза. Кукла продолжала смотреть на меня, её глаза — слишком настоящие, слишком живые. Я чувствовал, как её взгляд проникает в меня, как если бы она пыталась вывести на поверхность мои собственные страхи и забытые желания.

 

Мужчина с куклой не двигался. Он был молчаливым, но его присутствие было невероятно пугающим. Я начал осознавать, что кукла — это не просто объект. Это была часть меня, часть всех нас. И в ней я вдруг увидел своё отражение. Но это было не я. Это было не моё лицо. Это было нечто иное. Лицо в кукле было моим, но одновременно и не моим. Оно было искажено, оно было… чуждым. Я был частью этого мира, я был частью этой игры, и я не мог выбраться.

 

Мужчина в костюме тихо шагнул к кукле и поднял её. Мгновение — и она, как живое существо, дернулась в его руках. Я не понимал, что происходит, но я знал: этот момент — это начало. Я не мог остановиться. Я был в этом зале, я был частью этого ритуала, и в этот момент я понял, что не могу уйти.

 

Я обернулся и попытался найти путь наружу, но каждый угол был одинаков. Каждый поворот уводил меня только в тьму. Я не знал, куда идти, но знал, что не выйду. Я понимал, что это не просто испытание. Это не конец. Это начало очередного этапа. И хотя я не мог понять, что на самом деле происходило, я уже знал: я был частью этого мира. И уходить отсюда не было смысла. Потому что даже если я выйду отсюда, я окажусь в другом месте, в другом испытании, в другом ритуале. И всё повторится.

 

Мужчина с куклой козлом встал на месте и, наконец, заговорил. Он не сказал ничего. Но его молчание было страшнее всех слов.

 

Я понял, что я был заперт в этом круге. Мы все были заперты. И выхода не было.

 

... 

 

Тьма зала, эта бескрайняя пустота, начала расплываться перед глазами, как старое полотно, теряющее форму. Звук шагов, что эхом раздавались по пустым коридорам, исчез. Веки тяжело сомкнулись, и я, не осознавая, как именно, оказался на скале. Это место было мне знакомо. Всё снова было так, как тогда.

 

Тот же океан, чёрный, как сама бездна, ревел внизу. Его волны, искривленные в змеиную тьму, срывались в пустоту, как всегда, маня, зовя, ожидая. Я стоял на краю, словно кто-то заново поставил меня туда, но не я выбирал этот путь. Я снова был там. Я снова чувствовал это: холод, который не был от камня, а от самой сущности этого мира. Я был здесь не случайно.

 

Небо было черным, как сам океан, и всё вокруг казалось частью этого огромного, бескрайнего мрака. Не было ни света, ни тени, только этот океан. Он был частью меня, как и я был частью его. Мы все были частью этого мира, где нет выхода, где всё повторяется, где нет смысла в том, чтобы бороться.

 

Я не знал, что будет дальше. Я знал только одно — я не был живым. Я не мог выбраться. Я не мог вырваться. Я не мог даже сбежать.

 

Я шагнул вперёд.

 

Мои ноги, как камни, начали скользить по скале. Я падал, и это не было падением. Это было исчезновение. Я не кричал, не боролся. Я не чувствовал боли. Я не чувствовал ничего, кроме тягучего понимания. Я знал, что это конец. Я знал, что я исчезаю.

 

Океан ждал меня, как он ждал всех.

 

И когда я в последний раз почувствовал, как мои пальцы касаются холодной воды, когда я ощутил, как эта бездна обвивает меня, я понял: я не ушёл. Я стал частью этого. Я стал частью океана. Я был поглощён этим миром, который не знал смысла, и который не отпускал.

 

Я исчез.

 

И этот раз не был последним.

 

Все, кто когда-либо пришел сюда, исчезнут так же.

 

Потому что мы все — часть того, что не может быть спасено.

 

И если кто-то когда-нибудь выйдет, он будет другим.

 

 

 

 

 

Послесловие от автора

 

Когда я завершал написание этого рассказа, меня не покидала мысль о том, как трудно, а порой и невозможно, найти ответы на вопросы, которые мы задаём себе на протяжении всей жизни. В каждой строке и в каждом образе я пытался уловить тот невидимый, но весомый груз, который мы все несем — груз бессмысленности и страха, который может быть настолько тяжёлым, что кажется, что он сковывает наши движения и лишает нас свободы.

 

Мир, о котором я написал, не является чем-то чуждым или отдалённым. Напротив, он — отражение наших собственных внутренних конфликтов, сомнений и страхов. Мы все, подобно моему герою, в какой-то момент оказываемся на грани выбора, чувствуем, что нами манипулируют или что мы обречены идти по одному и тому же кругу. Но при этом мы продолжаем искать ответы, не осознавая, что они могут быть на самом деле не столь важны, как сам процесс поиска.

 

Может быть, это и есть главная мысль, которую я пытался вложить в строки рассказа: мы обречены на поиски, потому что это единственное, что даёт нам хоть какую-то иллюзию контроля над нашей судьбой. Мой рассказ не предлагает лёгких решений и не пытается ободрить. Он лишь раскрывает ту туманную и часто тревожную правду, что наша жизнь, подобно герою, оказывается в постоянном движении, которое не всегда имеет четкую цель, но всегда имеет смысл — если мы только позволим себе увидеть его в этом движении. Но, несмотря на это, я надеюсь, что каждый читатель, осознав, что борьба — это не просто следствие бессмысленности, а неизбежная часть нашего существования, найдёт в этой борьбе хоть какой-то смысл, хоть небольшое утешение.

Дата публикации: 16 апреля 2025 в 19:56