Вокзал (33-я глава повести «Четвёртая столица»). Соавт. Марина Рыбкина

Предыдущая глава по ссылке litcult.ru/prose/41231 

Платформа вокзала, на которую ступили наши герои прямо из зеркала в несветаевской квартире, оказалась совершенной безлюдной и настолько скромной в размерах, что её площадь можно было сосчитать в нескольких шагах, чем и не преминул заняться шустрый Чеков.

Лиза в изумлении оглядывала богатое убранство перрона. Изящные колонны, высеченные из прозрачного материала, напоминающего хрусталь, поддерживали свод воздушного купола; венчал великолепие косой Андреевский крест, слепящий золотом.

Серафим с удовольствием сощурился, глядя на рассветное Солнце, и одёрнул Гудрона:

– Можешь не пересчитывать, здесь точно семь на двенадцать локтей.

Писатель задумчиво поскрёб макушку, пытаясь сообразить, какую цифру имел в виду ангел. А тот расправил белоснежные, хорошо простиранные накануне Лизой, крылья, подставляя их под тёплые ласковые лучи, и пояснил:

– Не до конца просохли. Разве в Верхнее Захолустье заглядывает настоящее Солнце?

– Ну ты же заглянул, – парировала Лиза.

– Тебе очень идёт быть колючим ёжиком, – одобрил Серафим.

– Я думала, платформа будет побольше и не такой пустынной, – произнесла девушка, выписывая носком ботинка дугу по лазоревой плитке пола.

– Спецзаказ. Повышенный комфорт, да ты и сама вскоре в этом убедишься.

Вдалеке, словно в подтверждении слов Серафима, раздался призывный гудок. А вскоре показался и сам пышущий дымом, как в люмьеровском фильме, паровоз. Чеков присвистнул, увидав на фронтонном листе локомотива выпуклую красную звезду:

– Как-то плохо одно вяжется с другим, – и указал на другой символ, сверкающий на крыше перрона.

– Поверь, Гудрон, уживаться вместе столь разному и непохожему не так и сложно – была бы на то воля человеческая, – ответил Серафим, проследив за взглядом писателя.

Тем временем состав прибыл, локомотив остановился, окутав белым и вязким, как заварной крем, паром фигуры, сгрудившиеся у края платформы.

Когда марево рассеялось, путешественники увидели, что паровоз тянул за собой один-единственный крытый вагон, матово-серый и хищный, с буквами «ФД» на боку.

– Феликс Дзержинский, – проявил эрудицию Чеков.

– Fatum Ducunt, – поправил его Серафим.

На немой вопрос писателя, познания которого ограничивались только родным языком, Лиза ответила вольным переводом:

– Вестник Судьбы, – и посмотрела на ангела. Тот кивнул, подтверждая сказанное.

Скрипнула дверь вагона, открываемая вручную, чья-то ловкая и сильная рука откинула чугунный трап-переход, и, наконец, показалась голова в форменной чёрной фуражке с широким лакированным козырьком, на околыше которой красовалась эмблема: ангельские крылья из белого металла. Осанистый обладатель фуражки и ловких рук не торопясь спустился по лестнице. Путешественники оторопели: это был детский писатель Зигфрид Конотоп.

Лиза, очнувшись от ступора, с радостным криком повисла на шее нежданного проводника:

– Зигфрид, дорогой, и ты здесь!

– Позвольте вам представить… – начал было Серафим.

– Да мы его знаем!

Чеков, цепким взглядом проведя рекогносцировку внешнего вида своего доброго приятеля по лито, отметил ладно сидевшую на том белую суконную тужурку с нагрудной бляхой «Проводник № 40. Рай.Центр. ж.д.» и неуверенно проговорил:

– Или думали, что знаем…

– Ну вот, самое время познакомиться заново, – продолжил Серафим. – Виктор Фёдорович Бойцов, подполковник в отставке, кавалер Георгия, награждён посмертно орденом Мужества за организацию прорыва для своего подразделения, попавшего в засаду. Поступил на службу в наши ряды на испытательный, сроком на сто лет. Первое задание – под оперативным псевдонимом Зигфрид Конотоп установление контакта с представителями творческой интеллигенции уездного города Верхнее Захолустье и проведение оперативно-розыскных мероприятий с целью выявления не совсем уж пропащих личностей. За блестяще проведённую операцию временно переведён на должность проводника на ангельский скорый до дальнейших распоряжений свыше. Мой главный и незаменимый помощник, прошу любить и жаловать.

При упоминания Бойцова Лизе внезапно открылось, кого ей так напоминал Зигфрид все эти годы. Конечно! Это ведь герой её повести, красавец Витя Бойцов, тогда ещё капитан МВД, надёжный как скала, наступивший на горло чувству ради долга.

– Но как же Танюша? Мы же оставили девочку совершенно одну в этом гнездилище непотребства.

Бойцов недоумённо поднял брови, мол, как его можно было заподозрить в таком неблаговидном поступке, Занд-Серафим же спохватился:

– Ну как вы в самом деле могли подумать, что столь чистое создание можно отдать на растерзание этим пегасцам? Это, кстати, Витина инициатива – взять Танюшу под своё крыло, – Серафим театрально вздыбил перья за спиной на правом. – Изначально ему было поручено охранять тебя, Лиза, ну а потом уже и Гудрон стал объектом его заботы.

– Чего же ты сам сразу за нами не явился?

– Вот ничем вам не угодишь! Во-первых, бумажной волокиты полно и на небесах, во-вторых, – Серафим кивнул в сторону Бойцова, – необкатанный стажёр, его ведь тоже в деле нужно было проверить.

– Ну и как? – Гудрон успел к тому времени подойти к Виктору поближе и обменяться с ним крепким дружеским рукопожатием.

– Скажем так, положиться на Бойцова можно всецело, но уж больно он неразговорчив. Всё строго и по делу, а пообщаться – так и лишнего слова не дождёшься, – отмахнулся ангел.

Молчаливый герой обсуждения тронул за плечо Серафима и указал на уже почти поднявшееся Солнце.

– Да-да, спасибо, Витя, нам пора, загружаемся! – ангел легонько подтолкнул писателей к ступеньке вагона.

– Серафим... – начала было Лиза.

– Да называй уже меня, как привыкла, Занд! Тем более, – херувим многозначительно посмотрел на девушку, – в тех местах, куда мы отправляемся, меня знают именно под этим именем!

Паровоз усиленно запыхтел, издал тройной приветственный гудок.

Путешественники влетели в вагон, устроив небольшую сутолоку в тамбуре.

– Если у нас такой проводник, кто же работает кочегаром? – Чеков опять влез со своей любознательностью.

– Сегодня чья смена, тёзки твоего? – Занд вопросительно уставился на Бойцова, который деловито складывал трап, и, дождавшись утвердительного кивка через плечо, ответил. – Витька! Лично привёл!

– А кто машинист тогда? – въедливый Чеков и не подал виду, что догадался, о каком Вите идёт речь.

– О, братцы, пусть история об этом умолчит. Как-нибудь в следующий раз, обещаю.

– Да ты уже обещал котлы.

– Точно! Бойцов! – проводник, уже закончивший с уборкой трапа, сунул руку в карман брюк и вытащил оттуда двое часов – Гудрону досталось изделие грубоватое, с крупной заводной головкой, широким рифлёным безелем и объёмным корпусом, Лизин экземпляр был не в пример изящнее — подстать снова сделавшемуся тонким запястью.

– «Полёт-Хронос!» – прочитал на циферблате Чеков, застёгивая массивный ремешок на волосатом запястье, и затем протянул, – эх, сейчас бы ещё покурить.

Молчаливый Бойцов протянул пачку сигарет.

– Ну конечно! «Пегас», – хохотнул Гудрон, однако ж от предложенного не отказался и, достав сигарету, пару раз чиркнул бензиновой зажигалкой. Прикурил, с удовольствием затянулся и напустил дыму не слабее увозившего их в неизвестность паровоза.