Возмездие

«Я заряжаю шприц 
Ёмкостью 5 единиц.»
(А.Вишня «Шприц»)

Лизка очень любила папу, но суд оставил её маме. Так и виделись по воскресеньям. Мама не слишком беспокоилась о судьбе подросшей дочери, а когда отец купил любимице комнату в коммуналке, да ещё на другом конце города, Лизка хлебнула свободы полным ртом.

Кое-как закончив вечернюю школу, дальше учится не захотела. Периодически работая то там, то здесь, она тянула деньги с богатого отца и предавалась тусовкам, а также первой, второй, десятой и так далее любви. Иногда ходила учиться танцам на «Ленфильме». Лозунг, «попробовать надо всё», воспринимала буквально, что её привело к «травке», «чёрному» и далее, по нарастающей.

Однажды, удачно добыв дозу, Лизка вернулась домой, извлекла из заначки свой верный «баян»* и припала к химическому счастью. Скинув с себя всю одежду, свернулась клубочком на диване и блаженно смежила веки.

Кайфануть удалось недолго. Топот множества кованых ботинок приблизился по лестнице и сверху, и снизу. Вышибая все двери, в её комнату вломились множество людей в чёрных плащах. Сунули в рот кляп, замотали в простыню и выбросили в открытое окно. Не успев испугаться, попала в сеть, которая была привязана к воздушному шару. Тот мгновенно взмыл под облака и помчался, как самолёт. И когда уже казалось, что руки-ноги заледенели и сломаются сами по себе, отнюдь не мягко, из сети её вывалили на лесную поляну.

По краям поляны горели костры из целых ёлок, тут и там на ней находились виселицы, колоды с топорами, дыбы и гароты разных конструкций, клетки с крысами, ямы с ростками бамбука и прочие орудия казни и пыток, какие она видела в Петропавловке. Возле каждого лобного места стояли люди разного пола, возраста и расы. Все они с отчаянием шептали молитвы.

Лизке казнь выбрали необычную — «золотой укол». Только, шприц был не на грамм, не на десять, а на литр минимум. Палач смотрел, ухмыляясь. В чертах его лица, казалось, смешались все лики тех, кого она успела кинуть на деньги. Молиться было бесполезно. Хотя от костров несло жаром, крупная дрожь мешала стоять на ногах.

Палач изрёк:

— Ты же мечтала об этом! — поигрывая огромным шприцем, он подошёл вплотную. — Кайфа на час хватит, и больно не будет, — немигающий взгляд парализовывал, — а потом — всё.

Девушка забилась, вырываясь, но тупая игла вошла в низ живота, разрывая кожу и плоть, кровь закапала на траву.

От дикой боли Лизка рванулась и покатилась по траве, внезапно свалилась в какую-то яму, пребольно ударившись о сучковатую корягу, проткнув себе руку.

************************************************************************************

Дневной свет ударил по глазам. Она, потная и измученная, запутавшись в простыню, лежала на разломанном стуле рядом со своим двух-спальным диваном. Щепка от стула глубоко вошла под кожу в левую руку. Но боль в животе, совсем не иллюзорно перекрывала травму и с каждым вздохом всё усиливалась.

Крик инстинктивно вырвался из глотки:

— Фе-едька, спаси-и!

И тут жеявилась непрошенная мысль, погружающая в чёрную бездну отчаяния:

— А дома ли он?

Примечание:

*Баян (жарг.) — шприц, обычно инсулиновый.