Молекула страха

Разложенный диван занимал добрую половину комнаты. Стоило только перевернуться на другой бок, или подложить руку под голову, уперев локоть в подушку, как он начинал протяжно скрипеть и потрескивать. Семёнов недовольно поморщился и постарался выбрать «менее шумное» положение. Он вытянул длинные ноги, пошевелил пальцами, будто проверяя, не затекли ли конечности, а руки раскинул по всей ширине, окончательно приняв форму морской звезды. Диван отозвался на это лёгким урчанием и, наконец, затих.

За окном в ночных огнях города серебрились снежинки, настолько крупные, как в старых кинофильмах при использовании ваты. Они дружно ломились в окно, и, не добившись желаемого, оседали сугробиком на карнизе. Начиналась метель. 

В ванной шелестела вода, и горел свет. Глушко заканчивала последние приготовления, чтобы снова вернуться на диван, как любил говорить Семёнов, «на второй круг». Его немного раздражала эта излишняя чистоплотность, хотя, с другой стороны, она давала время передохнуть, не утруждаясь бессмысленной болтовнёй. Да и опять же, это её квартира, её территория, а значит – её правила. Семёнов зевнул. Скоро надо будет выдвигаться домой. Он встал с дивана, подошёл к окну. Метель усиливалась, и с высоты седьмого этажа уже трудно было разглядеть хоть что-то кроме неясных очертаний парковки. Дома скажу, что машина застряла, пришлось звонить мужикам, ждать пока подъедут с лебёдкой, решил Семёнов.

Вода в ванной стихла, щёлкнул выключатель, и послышались шлепки босых ног. На кухне загорелся свет. 

- Ты скоро? – позвал Семёнов.

- Иду, - отозвалась с кухни Глушко. – Сейчас только фруктов нарежу. Вино будешь?

- Я за рулём, - недовольно буркнул Семёнов. 

Рядом, на подлокотнике дивана загудел телефон и вспыхнул светящимся экраном. 

- Тебе, кажется, сообщение пришло, - крикнул Семёнов. – Пишет кто-то на ночь глядя, - он постарался придать голосу нотки ревности, но получилось слабо. 

- Ой, да спам скорее всего, - Глушко не придала его ноткам никакого значения. – Если вино не будешь, может сок, чай, кофе?

- Всё равно, давай уже быстрее. 

Они встречались всего несколько месяцев, и обычно Семёнов не чувствовал беспокойства. Скорее наоборот, вероятность быть раскрытым, пойманным на измене, даже вносила в тусклые будни какую-то необходимую остроту, бодрила, заставляла мозги шевелиться, думая наперёд. А тут он как-то внезапно и сразу обмяк. Непонятно, что послужило триггером, но в голову вдруг полезли нехорошие мысли. Семёнов почувствовал лёгкое головокружение. Он сел на диван, не обращая внимания на стоны последнего, и взял телефон Глушко. Привычки читать чужие письма Семёнов не имел, да и телефон был защищен паролем, однако висевшее на экране сообщение от неизвестного абонента можно было раздвинуть пальцами и прочитать. 

Ну, здравствуй. Надеюсь, представляться не надо, узнала? Что ж ты меня везде блокируешь, тварь? Думаешь, всё, поигрались, и хватит, можно взять и выкинуть человека из жизни, как дырявый носок? А у меня для тебя сюрпрайз, мазафака – положительный ВИЧ! Сегодня получил результаты анализов. Как тебе такоее, мразь спидозная, поди и не знала о себе? Что ж, спешу поздравить и тебя и твоего нового хахаля, живите счастливо, пусть и недолго. 

Сообщение во всю строку заканчивалось красными, разгневанными смайликами. Они сливались перед глазами в одно красное пятно, словно атомы в молекулу вируса, и Семёнов буквально почувствовал, как эта молекула уже ползет по кровеносным сосудам, медленно подбираясь сразу ко всем жизненно важным органам. Вызывая панический страх, в воображении калейдоскопом замелькали информационные картинки из венерологического кабинета, остроумная реклама презервативов Vizit со смешными каламбурами и документальные фильмы из девяностых про разрушенные болезнью судьбы. 

- Просто надо было предохраняться, - вслух произнес Семенов. – Твою мать, просто надо было всегда предохраняться! – он подумал о жене, осознавая, что это конец. 

- Что ты там говоришь? – голос Глушко из кухни ворвался в его сознание и словно выключил в нем последнюю светящуюся лампу рассудка. 

Семёнов бегом бросился на этот голос, не помня себя от ужаса, совершенно не представляя, что будет делать. 

От неожиданности Глушко выронила поднос с фруктами, и тот с грохотом обрушился на пол. 

- Ты-ты-ы… – Семёнову никак не удавалось сформулировать суть претензии, вместо этого он неумолимо наступал на неё, тыча перед собой указательным пальцем. В какой-то момент он наступил на дольку апельсина, нога резко уехала в сторону, и Семёнов непроизвольно присел. – Ты зачем не сказала?! Ты понимаешь, что это всё, вилы мне теперь! 

Совершенно ничего не понимая, и нервно поправляя халатик, Глушко отпрянула к холодильнику:

- Что произошло, ты с ума сошёл? – видя совершенно безумного Семёнова, который поднялся и продолжал наступать, изрыгая нечленораздельные проклятия, она непроизвольно потянулась к стойке с кухонными ножами. – Объясни, что случилось-то? 

Семёнов перевел мутный взгляд с её испуганного лица на тянущуюся к ножам руку. То, что он не рассчитал силу удара, стало понятно сразу по характерному хрусту. Глушко отбросило на подоконник. Семёнов какое-то время стоял, наблюдая, как её тело сползает на пол, увлекая за собой всевозможную кухонную утварь, а потом резко бросился бежать прочь из квартиры.

Метель за окном окончательно вступила в права. Город окутался белым  саваном, иногда всё же подавая признаки жизни тусклыми огоньками наружной рекламы. Входная дверь захлопнулась, и квартира Глушко погрузилась в тишину, изредка нарушаемую гудением телефона. Короткие сообщения всплывали на экране одно за другим:

Простите, это было не вам! 

Я ошибся номером.

Ещё раз извините! Надеюсь, у вас всё хорошо.