kseniakomarova

Ответы

012
Кстати, Ксения, почему именно Москва-Казань?
Не Питер — Воркута, скажем.
В гости к Коту же, верно? Милости просим.

. Коллекция держится на честном слове. . Нет, как СССР. Нет, как СССР. две опорные точки центрального нарратива, являющегося фоном для главной, финальной мысли.
(Хей, Ротилла, ещё раз говорю, ныть — полезно)

. В моей коллекции бардак.
Бабушка в ней прибралась
В каждом из нас живёт этакая «бабушка-память».
И да, время от времени наводит свои порядки.
Ну и пусть. Так надо, так правильно.

Кстати, вот интересная, «подсознательная» строка:
.Копеечка закатилась под плинтус, рубль заржавел и синий, Копейка (заметь, копеечка — уменьшительно-ласкательное, из детства) хоть и превратилась в рубль, но и даже целый рубль теперь все-равно «синий».
Blue, по-английски, в тч и о настроении. Не греет больше даже крепкий, надёжный рупь.
Почему синий? Бухает, скорее всего.

. Теперь без круга жизни, без квадратных штанов Пифагора. Ориентиры размыты, прежние аксиомы и постулаты — просто скомканные бумажки в корзине осознания чего-то действительно настоящего.

. Биржа падает.
Коробка с антресолей падает.
Вассерман советует коллекционировать карманы. Разве карман упадет?
Нет, это не беспомощность и не риторический вопрос.
Это утверждение о необходимости, о единственно существующием для тебя сейчас смысле — продолжать любить. Несмотря ни на что.

Символ отходящего поезда — символ перемен, которым мы отдаём я осознанно, перед которыми мы бессильны, но полны ожиданий и готовности менять все.

Ну, а раз уж все пора менять, то надо ехать в гости к Коту. Верное решение.
И текст, стало быть, правильный.
Не ходит он в мои тексты Ходит, читает, обнаруживает присутствие звездочками. Технически текст мне понравился, по-человечески — нет. Он напоминает мне «древнерусскую тоску». Даже ирония и наблюдательность не спасают от нытья. Когда нытье становится ведущим мотивом, тексты удивительным образом унифицируются. И неважно — метр, не метр, они все выглядят одинаково. Кстати, современный рэпчик — тоже завуалированное нытье. Возможно, есть какой-то поэтический уксус, с которым надо быть осторожным. А может быть причина в том, что созидание чего-либо имеет индивидуализированные черты, а разрушение, деструкция всегда одинакова на вкус и цвет.
Но я не хотел разрушать единство текста и комментариев. Стоило тексту появиться, как он сразу стал питательной средой для соответствующих мыслеформ. Есть такие насекомые, название лень гуглить, они живут исключительно в бровях человека. Их отличительная черта — отсутствие пищеварения. Эти создания живут, ползают, едят до тех пор, пока не станут слишком тяжелыми для передвижения. И мы забудем о том, что прошлое и его артефакты создают сегодняшний день. Забудем, что без прошлого нет будущего. Будем ползти и поглощать до тех пор, пока не надоест. Нашего бога так и зовут — Надоело. Хорошо звучит, что-то из финского, скандинавского. В Его власти — протолкнуть архив воспоминаний поглубже в глотку, чтобы освободить место для еще одного кусочка, либо же — ну его нафиг.
Но оказывается, это еще и хорошо сказано. Нет, не то, что я написал, а то, что подразумевалось. То, что про нас, про нашу нелегкую такую жизнь в бровях бога.
Ротилла бы сказал, что В этой парадигме уже известно, что бы сказал Ротилла. Мне неизвестно, комментатору известно. Видимо, гуляет в продаже какая-то востребованная реплика Ротиллы — побюджетнее, подоступнее. Ну, шовчик торчит, ну и что. Я не против того чтобы у каждого был свой Ротилла по карману, по совести, по средствам. Он ведь не на века и надоест задолго до того как придет в негодность.

А по поводу формы, меня как любителя, устраивает сравнение силлабо-тоники с кристаллом, а верлибра — с газообразной фазой. Разумеется, есть еще жидкости и плазма. Но об этом в следующий раз.
Нет постоянного смысла, кмк, вникать в бесконечности возможных поэтических форм и их вариаций, если ты, конечно, не филолог/лингвист и тп.
Да, на каком-то этапе это может быть интересным, в чисто профессиональном плане, или в процессе становления автора, как автора (период «обучения»), но в чистом творчестве лучше не привязываться к конкретной форме, кмк, если не стоит конкретной задачи выдать именно эту форму, а не иную.
Спонтанное же «говорение» в поэзии только в одном тексте может (и часто это делает) использовать сразу несколько вариаций форм и/или их комбинаций.
Тот же верлибр достаточно многообразен или, скажем, белый стих.
Но для меня содержание всегда над формой, а не наоборот. Форма лишь украшает содержание, гармонизирует её подачу. Но если нет первого и автору нечего сказать читателю, то форма пуста, сама по себе.
Попытка ставить телегу впереди лошади, конечно, интересная затея, но, чаще всего, неоправданная.
Слово, несущее смысл самогармонизируется в устах говорящего.
Спасибо за внимательный отклик.
Соглашусь, что обобщённость может создавать дистанцию, но в данном случае она — не просто форма, а следствие масштаба утраты. Это голос не одной души, а множества, и в нём — эхо не конкретного лица, а целого народа.

Это не стилизация под «чёрное молоко», а попытка говорить о том, что было до него. До Освенцима был Дейр- эз-Зор. И если бы поэзия — или кто-либо — сумели тогда быть услышанными, возможно, Освенцима бы и не было.

Я пишу не о чужой боли. В моей семье — депортированные из Западной Армении. Мои дети — потомки выживших. Я имею право говорить, и не как свидетель, а как продолжение их памяти.
Эта лирическая героиня — собирательный образ, но её прообраз — реальный человек, Србуи Овакян, о которой я писала в комментариях.

Можно ли писать стихи о боли, если ты — потомок пострадавших? Я думаю, не просто можно, а необходимо. Молчание ведь тоже иногда преступно.
012